Форум » Аэродромы и космодромы, аэродромная техника и оборудование » Космодромы (продолжение) » Ответить
Космодромы (продолжение)
SuperAdmin: Российские космодромы До распада СССР советская космонавтика имела в своем распоряжении три космодрома: Байконур, Плесецк, Капустин Яр.
Ответов - 43, стр:
1 2 All
82-й: На полигоне Капустин Яр Полигон, конец 40-х-начало 50-х годов. Слева направо: В.И.Вознюк, С.И.Ветошкин, С.П.Королев, (?) Командующий ракетными войсками стратегического назначения Владимир Федорович Толубко вспоминал в 1979 году, что ракеты прибыли в Капустин Яр 14 октября 1947 года. Королев приехал за десять дней до этого. С каждым днем начальства становилось все больше, приехали Устинов с Ветошкиным, Яковлев с Неделиным и еще масса людей нужных и ненужных. Королев нервничал, поскольку в равной степени верил и в "визит-эффект", когда в присутствии начальства бутерброд обязательно падает со стола и непременно маслом вниз, и в придуманный весёлыми англичанами "Закон Фетриджа", который гласит: "Событие, которое непременно должно произойти, не происходит, в особенности, если за этим специально наблюдают". Все эти дни голова его была занята одним: что может подвести из того, что подвести вроде бы не может, и как проверить то, что, как считают, проверить нельзя. Первые Фау-2, доставленные из Подлипок в великой тайне спецпоездом, готовили в монтажно-испытательном корпусе (МИК). Это гордое имя носил просторный деревянный сарай, который был предназначен для защиты людей и техники от пыли и чтобы хоть немного их обогревать, но не делал ни первого, ни второго. Тонкая лёссовая "мука" проникала всюду. В одном из первых писем с полигона Нина Ивановна нашла фотографию Сергея Павловича с надписью: "Не удивляйся моему виду - мы утопаем в пыли". Пыль была опасна не столько гигиенически, сколько технологически, угрожая в первую очередь приборам. От холода сарай тоже не спасал. Несколько печек, сделанных из железных бочек, можно было раскалить до густого малинового жара, но тепло было только рядом с печкой... Я вспоминаю нынешние МИКи, куда нельзя входить без белого халата и хирургической шапочки, и, честно говоря, не понимаю, почему они вообще летали, эти ракеты 47-го года... Согласно военной терминологии, ракета в сарае называлась ракетой на технической позиции. Оттуда ее везли на стартовую позицию и устанавливали вертикально. Неподалеку от стартовой позиции, со стартовым столом, на котором стояла ракета, за капониром находилась соединенная с нею проводами бронемашина, в которой у пульта сидел оператор. Для начальства была построена деревянная терраса, а рядом с ней отрыт хороший окоп под броневыми щитами - на случай, если ракете "придет в голову" (а точнее, в болванку, поскольку ракеты пускали без боевого заряда) поразить террасу с начальством. Тут же кино-фототеодолиты - немецкие KTh-41, весьма далекие от совершенства аппараты, которые могли делать лишь четыре снимка в секунду. Офицеры из отделения траекторных измерений находились в своем окопчике с секундомерами в руках. С момента старта они начинали громко считать секунды, и крики их, проступая из грохота улетающей ракеты, напоминали гогот встревоженной гусиной семьи. Но уже тогда Рязанский и Богуславский пытались наладить еще очень сырую телеметрию, установив на ракете восемь датчиков. Они очень гордились этими датчиками, всем о них рассказывали и все их хвалили. Председателем Государственной комиссии на первый пуск был назначен Николай Дмитриевич Яковлев. С ним — целая свита военных. Офицеров-ракетчиков из спецпоезда переселили в палатки, чтобы разместить всех высоких гостей. Заместителем Яковлева был назначен Серов. В комиссию входили: Устинов, Ветошкин, Вознюк, Королев, представители министерств-смежников: авиапрома - они отвечали за двигатели, судпрома - их гироскопы, связисты - их приборы. В Кап.Яре работало к тому времени уже более 2200 человек, из двенадцати различных министерств. Здесь же были все Главные конструкторы: Глушко, Пилюгин, Рязанский, Бармин, Кузнецов, не говоря уже о своих, подлипкинских: Гонор, Победоносцев, Мишин, Черток и много других специалистов из НИИ-88. Обстановка была напряженная, много уже ночей не спали, устали донельзя. У Смирницкого по рукам поползла нервная экзема. Вознюк нашел ему профессора-дерматолога из Саратова, но бедный профессор не знал, что от этой хвори есть только одно средство: успешный пуск баллистической ракеты. Профессор верил в какую-то вонючую мазь, и Смирницкий сидел в броневике за пультом с забинтованными руками. Время старта диктовали баллистики, а им диктовала погода: для траекторных измерений требовалось чистое небо. На этот раз повезло: утро 18 октября было как по заказу: холодное, сухое и солнечное. Били в рельс - сигнал-приказ покидать стартовую площадку. Белый флаг на мачте за десять минут до пуска сменился красным. Завыла сирена: три минуты осталось. С террасы были видны маленькие фигурки людей, бегущих в укрытие, словно это сирена их испугала. Над Фау струилось мирное, самоварное облачко паров жидкого кислорода: каждую минуту испарялось два с половиной килограмма. Потом облачко растаяло: закрылся дренажный клапан. Пары в кислородном баке создадут теперь избыточное давление, которое подтолкнет жидкий кислород к лопаткам центробежных насосов. Затем из бронемашины электрозапалом подожгут пороховую шашку, установленную внутри двигателя так, что, загоревшись, она начнет вращаться наподобие фейерверочного колеса, разбрызгивая пламя во все стороны. Вот открываются клапаны на магистралях кислорода и спирта, а через пять секунд уже пошла турбина, на оси которой сидят насосы. Восемнадцать форсунок каждую секунду обрушивали на огненный фейерверк 125 килограммов мелкой пыли из спирта и кислорода, но, прежде чем вылететь искореженным из сопла, запальное устройство успевало поджечь эту пыль и ракета медленно, едва заметно покачиваясь, начинала подниматься на огненном хвосте, чтобы еще через мгновение устремиться в зенит. Первый старт баллистической ракеты в нашей стране состоялся 18 октября 1947 года в 10 часов 47 минут утра. Примерно через минуту ракета поднялась уже на 23 километра, развернулась и легла на заданный курс, продолжая набирать высоту. Она "залезла" в небо на 86 километров и начала валиться оттуда на землю. Воронка на месте ее падения диаметром около 20 метров и глубиной с деревенскую избу находилась в 274 километрах от старта. Но про 274 километра и про воронку узнали уже потом, а сейчас все видели: улетела и летела ровно, хорошо, куда надо. Что тут началось! Плакали, смеялись, обнимались! Королева, Трегуба, Воскресенского качали. Яковлев звонил в Кремль, докладывал Сталину. Генералиссимус приказал объявить благодарность всем участникам пуска, а маршал добавил к благодарности обед в монтажном сарае, пусть и из походных кухонь, но праздничный, с выдачей ста граммов спирта, потом еще ста и, наконец, когда доложили координаты воронки, - еще ста. http://www.kapyar.ru/index.php?pg=439
Помор: Северный космодром Форум жителей Емецка http://www.emezk.ru/forum/topic.aspx?topic_id=45&page=1
82-й: http://pagesperso-orange.fr/max.q/apollo/infra/images/KSC_giant_map.jpg
82-й: Недавно по ТВ показывали фильм УКРОЩЕНИЕ ОГНЯ. Смотрел много раз. Смотрел и сейчас. Гениальное озарение Генерального по поводу расположения двигателей 1-й и 2-й ступеней в Р-7... Заимствованная идея... Ниже - статья. Остров Городомля http://ostashkov.codis.ru/gorodom.htm
82-й: http://www.net.kirov.ru/talk/viewtopic.php?p=107604 http://offtop.ru/satsang/v1_443939_167.php?of20486=a2e03c01e915572fdc6597d6ab1fe693
МИГ: А это - то, что хотели, но не вышло, к сожалению.Причины - известны. http://www.liveinternet.ru/community/world_aircraft/post52502108/
Admin: Тайна заброшенного космодрома Практически мало кому известно сегодня, что Байконур не является первым советским космодромом. Первый был заложен на севере Астраханской области в местечке Капустин Яр. Но то, что существовал еще один космодром - на юге Саратовской области, под названием Красный Кут - известно лишь единицам... Красный Кут являлся посадочной площадкой спускаемых аппаратов и, естественно, находился в тени стартовой зоны - Капустина Яра. В первые послевоенные годы здесь проводились испытательные пуски трофейных германских ракет "Фау", и сформированная при этом инфраструктура полигонов и послужила основой для создания на волжских берегах зоны первого советского космодрома. Надо заметить, что первоначально и запуск первого спутника Земли, и первый полет человека в космос планировалось осуществить из Капустина Яра. Однако в 1954 году в районе обеих зон произошли довольно странные события, за которыми последовало решение правительства о консервации всех космических работ в Капустином Яре и экстренном возведении второго космодрома в казахских степях. Почти одновременно выходит директива о формировании на территории Центрального государственного полигона группы регистрации необычных явлений. При Министерстве обороны создается Архив неопознанных явлений (АНЯ). Однако к первым полетам в космос Гагарина и Титова Байконур подошел неподготовленным, т.к. "пожарный" порядок его строительства не позволил вовремя завершить возведение посадочной зоны. Приземления, как известно, произошли на старой базе Красный Кут под Саратовом. Что собой представлял полигон Красный Кут? Он был основан в 1941 году и просуществовал до 1991 года, когда Министерством обороны была принята двулетняя программа ликвидации объектов исследовательской деятельности. Но какова будет судьба архива полигона, на котором до сих пор стоит гриф секретности? Впервые о существовании этого архива упоминалось в 1988 году, когда в районе полигона появились двое англичан Джонатан и Эрик, которые были уверены в существовании советского аналога архива Пентагона по регистрации НЛО. Действительно, такой архив имеется и хранится в подземном бункере специализированного поселка Березовка-2. Кое-какие из документов позволено сегодня опубликовать. Например, что подтолкнуло правительство пойти на консервацию уже готового космодрома Капустин Яр. В 1954 году имел место пролет НЛО над расположенными в Саратовской и Волгоградской областях секретными объектами ЦГП (Центрального государственного полигона) по направлению к стартовому комплексу Капустин Яр. По общему мнению экспертов, "полет совершался с разведывательными целями". После нескольких попыток принудить объект совершить посадку он был атакован звеном наших военных самолетов. При этом связь с летчиками оборвалась, сами самолеты на базу не вернулись, поиски их следов к успеху не привели. Обо всем этом гласит акт государственной комиссии, занимавшейся расследованием обстоятельств этих событий. В акте, кстати, отражено особое мнение члена комиссии Попова, подчеркивающего, что совершенно аналогичное событие произошло в 1938 году под Москвой. Возможно, со временем удастся прочесть весь архив полигона Капустин Яр, и тайна заброшенного космодрома будет разгадана. "Огни Талнаха", 09.04.2004, Талнах, n14 Автор: А. Царева
82-й: От ”Айвенго” сигнал не поступил Люди живут, оставляя память о себе не только своими делами, но и документальным отражением различных периодов истории. Вот и некогда сверхсекретная операция, что скрывается под шифром “Байкал”, тоже оставила любопытный след. Но чтобы снять с этой истории налет детективности, начну прямо с развязки. Из сообщений бывших сотрудников ЦРУ: “Атмосферные испытания на северо-востоке Сибири. В феврале 1956 г. были обнаружены радиоактивные изотопы, подтверждающие серию испытаний в это время”. “По данным на 1958 г. американцы предполагали, что в СССР проводятся испытания ядерных устройств, предназначенных для оснащения сухопутных войск, - ракет “земля - земля”. Ракета SS-3 “Shyster”, оснащенная ядерной боеголовкой, имеет дальность 1.200 км, что вдвое больше, чем у SS-2. Теперь продолжу рассказ строго в хронологическом порядке, ибо это важно для того, чтобы понять и представить последующие события. Итак, в 1954 году на испытательном ракетном полигоне № 4 (Капустин Яр) появилась еще одна “площадка” “4Н”. Режим особой секретности, принятый у военных и распространяемый на “4Н”, превосходил даже то, что существовало на “объектах” С.П. Королева. Секретилась не только “площадка”, но и сам факт ее существования. Охрану обнесенных высоким забором и рядами колючей проволоки зданий несло подразделение госбезопасности, не подчиняющееся командованию полигона. Только двое из огромной армии промышленников, разработчиков, офицеров технических и иных служб имели спецпропуска на территорию особо охраняемого объекта - главный конструктор ОКБ-1 С. П.Королев и начальник полигона № 4 генерал В.И.Вознюк. В тот год Королев начал третью серию испытаний своей новой ракеты Р-5. ГЛАВНЫМ на площадке “4Н” был Александр Петрович Павлов - инженер засекреченного атомного КБ. Вместе с ним работала небольшая группа специалистов, которая занималась подготовкой автоматики ядерного заряда к испытаниям. Важно было установить, как поведут себя весьма чувствительные автоматические устройства при старте и полёте ракеты, как могут повлиять на них вибрации, перегрузки, аэродинамический нагрев. Сложность конструкции усугубилась сложностью процессов, которые протекали при ее срабатывании. Проблема была и в том, что требовались надежные гарантии того, что подрыв ядерного заряда произойдет в воздухе над определенной “точкой” атомного полигона, что ракета не отклонится от заданного курса, что не произойдет ничего внештатного на старте. В противном случае испытания могли обернуться страшной трагедией. В головной части ракеты, там где должен располагаться ядерный заряд, крепили массивную болванку - стальнальплиту с укрепленными на ней детонаторами. Место падения пеленговали, туда срочно отправлялась специальная бригада, плиту извлекали из грунта, заворачивали в брезент и увозили на “4Н”. Там ее аккуратно очищали от земли, промывали спиртом и смазывали оружейным маслом, чтобы не ржавела. Вслед за этим начиналась расшифровка “следов” от взрывов детонаторов. По виду царапин, углублений, зазубрин определяли четкость работы автоматики. Летом 1955 года, как уже говорилось, Королев начал испытания модернизированного варианта ракеты Р-5. Она имела индекс “М” (Р-5М) и более совершенную, а стало быть, точную, систему управления. До января 1956-го было произведено двадцать восемь пусков. Из всех ракет одна взорвалась на активном участке полёта, было несколько недолетов, дважды фиксировалось отклонение от расчётной траектории. По установившимся стандартам такой результат вполне можно было считать зачетным, но Королев и Павлов осторожничали. На 11 января назначили контрольный пуск. Он прошел без замечаний. Настроение у Павлова и его коллег было приподнятым. Иначе выглядел Королев. - Не только физики-ядерщики решают сложные задачи, - начал философски.- Есть свои задачники и для испытателей. В этих описаниях подробно разбираются различные критические ситуации, “бобы”... Нам, уважаемый Александр Петрович, нужны не эмоции, а конкретные результаты. К ним и стремимся... - Что ж, это, пожалуй, так,- соглашался Павлов. - Но в Москву-то доложим? - Королев хмыкнул: - Если у вас нет сомнений, доложим. Час испытаний ракетно-ядерного оружия, полномасштабных и без условностей, приближался. В начале февраля в Капустин Яр прибыла Госкомиссия. Возглавлял ее генерал П. М. Зернов - первый начальник атомного КБ-11 (Арзамас-16). Вместе с ним прилетели и другие “отцы” атомной бомбы. Старшим от гражданских был Д. Ф. Устинов, от военных - маршал М.И. Неделин. В комиссию входили также шестеро главных конструкторов “пятерки”: С. П. Королев, В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин, В. И. Кузнецов, М.С. Рязанский и В. П.Бармин. И, как положено, - начальник полигона В.И.Вознюк За несколько дней до старта в Капьяр прилетел маршал Г.К. Жуков, поинтересовался ходом дел и убыл в Москву. После его отлета группа главных конструкторов обратилась к Зернову с просьбой показать им ядерное устройство. По положению о госкомиссии, каждый из ее членов, подписывающий акт испытаний, должен знать “устройство и характеристики изделия”. - Естественная, в общем-то, ситуация, - рассказывал член комиссии из КБ-II, будущий генерал и академик Е.А. Негин.- Но пришлось звонить в Москву. Все, что предстало взору ракетчиков, перечеркивало их представление об атомной бомбе. В ярко освещенной экранированной комнате на специальной подставке лежало нечто блестящее и шарообразное, не сказать, что очень большое, но все-таки... Все предстартовые дни Королев не уходил из монтажно-испытательного корпуса, где готовили ракету. Его не оставляю давящее чувство напряженности, тревоги, боязни что-то упустить. “Пятерку” вывезли на старт, установили, прошла заправка - все по графику. Неожиданно Зернов отменил пуск: “Перенесем на день или два”. Первая мысль Королева - что-то с ядерным зарядом. Он совсем извелся, потерял сон, ходил сумрачный, мои. К счастью, все оказалось проще. В районе атомного полигона резко ухудшилась погода. Главным днем стало 20 февраля. В бункер спустились Королев, Павлов и Пилюгин. Стартовую команду возглавлял Л.А. Воскресенский - заместитель Королева по испытаниям. Он занял место у перископа и отдавал команды. ...Двигатели выходили на режим, и грохот усиливался. В подземелье он отдавался вибрацией. Потом звук стал стихать. “Ушла”, - подтвердил Воскресенский, не отрываясь от окуляров. Гул оборвался так же неожиданно, как и начался. Наступила тишина. Тягучая, напряженная. Королев впился глазами в телефонные аппараты на операторском столе. Они молчали. - Баллистики очень боялись, что ракета отклонится от заданной траектории, - рассказывал лауреат Государственной премии профессор Р.Ф.Аппазов. - Такое случалось...Чтобы своевременно подорвать ракету, создали специальную систему с наземным пунктом ПАПР (пункт аварийного подрыва ракеты). Он находился в нескольких километрах от старта, строго по створу, т.е. в плоскости движения ракеты. Там был установлен кинотеодолит. Надо было отслеживать полёт и при опасных отклонениях вправо или влево нажать кнопку... Измерительное средство несовершенно, смотришь, а в уме держишь контрольные цифры и считаешь. На ПАПР стоял телефон, который был связан с бункером. В случае чего надо было передать закодированное слово “Айвенго”. Воскресенский по этому сигналу должен был нажать кнопку. А мы - в дежурный “газик” и удирать. В тот день все обошлось... В бункере по-прежнему было тихо. Только по внутренней связи приглушенно звучали данные телеметрии. Королев сидел неподвижно: “Айвенго” молчит, значит...” Он прикрыл ладонями глаза и считал про себя просто так, чтобы отвлечься. Зуммер телефонного аппарата заставил вздрогнуть. Королев схватил трубку и прижал к уху. - Наблюдали “Байкал”, - прохрипел далекий голос. - Повторяю: наблюдали “Байкал”. Это тоже был условный шифр. Он означал, что ракета достигла полигона и взрыв произошел над заданной точкой. Королев встал, повел плечами, сбрасывая тяжелый груз ожидания. - Жарко здесь, откройте двери...Кажется, все получилось. Небо было холодным и прозрачным. Снег искрился и слепил глаза, громко хрустел под ногами, как будто сердился на людей. Несмотря на мороз, обжигающий лицо, в этот ранний час на далеком приволжском полигоне царило оживление. Так бывает всегда после успешного пуска. В тот раз произошло нечто большее. Правда, знали о нем немногие. В НОЯБРЕ 1957-го на военном параде в честь очередной годовщины Октября по Красной площади проследовали несколько ракет удлиненной формы с остроконечными головными обтекателями. Это везли секретные Р-5М, принятые на вооружение. Присутствующие на параде военные атташе в тот вечер передали шифровки: “У русских новые ядерные ракеты”. Михаил РЕБРОВ, “Красная звезда”. Copyright © "Русское оружие" 1997 http://www.kapyar.ru/index.php?pg=460
82-й: Летом 1974 года, скорее всего в августе месяце, в субботу, к точке где мы жили подъехали автокран и бортовой ЗиЛ-131. Накануне днем нас предупредили, что мы поедем "дергать" бетонные столбы на какую-то заброшенную площадку КапЯра. Старшим группы был кто-то из наших офицеров. Он сидел в кабине 131-го. А мы (было нас человек шесть, вместе с мл.сержантом - командиром отделения на точке, забрались в открытый кузов 131-го. День был солнечный, ветреный. Видимость "миллион на миллион". Мне было очень интересно, потому что в сторону стартовых площадок КапЯра мы всегда только смотрели, но никогда к ним не приближались. Тут я должен объясниться. Или попытаться вспомнить те чувства, которые испытывал наверное не я один. Представьте абсолютно плоское пространство безлюдной степи, белую полосу бетонки, рассекающую степь и ведущую как кажется из никуда в никуда. И вдруг из-за горизонта показываются немыслимой высоты металлоконструкции мачт-молниеприемников и стартовых башен. Мы жили на точке, откуда эти чудеса были видны постоянно. Километров восемь - десять отделяли нас от первых мачт и башен космодрома. Не менее одного раза в две недели отдаленный гром ракетных двигателей заставлял дрожать стекла в окнах на точке. И мы выбегали наружу, чтобы увидеть как в ночное небо под утихающий грохот, похожий уже на звук рвущейся материи, уходит огонь, от которого потом "ромашкой" расходятся догорающие огни ракет первой ступени... И вот, вдруг мы едем к КапЯру. Помню я не очень много. Может потому, что мозг был просто перегружен впечатлениями. Ведь до этого я проработал и прожил на одном месте полгода, в пустоте степи, окружающей точку. Сначала мы заехали зачем-то на Пятерку - точку на которой никто не жил, но куда приезжали на спецработы операторы с Четверки. Наверное офицер просто проверял сохранность оборудования - ведь Пятерка не охранялась. Мне было очень интересно, потому что Пятерку я видел только в визир своего КФТ. Пятерка была огорожена колючей проволокой по столбам, и была внешне копией Четверки - кирпичная двухэтажная, квадратная в плане, башня. На открытой сверху и огороженной кирпичной балюстрадой кровле стояли два зачехленных брезентом КФТ. Помню я курил папиросы "Север". Откуда такие подробности? На Пятерку приезжал работать молдаван Наку. Готовясь к осеннему дембелю, он делал себе и приятелям ремешки для часов из змеиной кожи. Ободранную тушку одной из змей он оставил висеть на колючей проволоке. Я курил и расматривал вяленую змею. Сквозь затвердевшее мясо просматривались кости скелета, и если бы не плоский череп с разинутыми челюстями, то скелет можно было спутать с вяленой рыбой. Когда прозвучала команда "по машинам", я не нашел ничего умнее, как засунуть дымящийся окурок папиросы в разинутую пасть змеи. Даже что-то смешное в этом нашел, и показал приятелям... Помню, что мы катили по бетонке на север, потом кажется довернули на восход. КапЯровские старты остались где-то слева и за спиной... Мы съехали с бетонки на степную едва видневшуюся старую колею и поехали по ней. Через некоторое время мы увидели... Это был старый, давно заброшенный, недостроенный стартовый комплекс МБР шахтного базирования. По периметру комплекс был огорожен полуразобранной оградой из бетонных столбов с остатками ржавой колючей проволоки. Вероятно "дергали" столбы тут не первый раз. Наша маленькая колонна остановилась, мы выпрыгнули из кузова, а крановщик подогнал кран к ближайшим столбам, вылез из водительской кабины и залез в кабину крановщика. Дальше была строповка стальным тросом крюк-столб, крики "вира - майна". Столбы без проблем вылезали из земли. Мы их в кузове направляли по-вдоль и расчаливали. Выполнив задачу - то есть забив кузов столбами, мы получили разрешение офицера сходить на старт. Пошли все вместе, во главе с мл.сержантом. Что сказать? Циклопическое сооружение. Откатная огромная бетонная крышка над шахтой была откачена в сторону и не домоноличена. Стальная периодическая арматура была толщиной с руку. Ветер уныло свистел в арматуре. Сама шахта находилась ниже поверхности земли и крышки метров на пять. Вокруг ствола шахты было сделано уширение, метра на три или, даже более, по всей длине окружности. Это уширение (оголовок) и должно было прикрываться крышкой. В толстенных метровых железобетонных стенках оголовка были сделаны амбразуры для выхода ракетного выхлопа при старте. Края и внутренние стенки амбразур были окантованы сталью толщиной сантиметров в десять. В оголовке был расположен первый ярус подземных помещений. Я не помню как мы спустились внутрь оголовка. Помню только, что стою на краю ракетной шахты и смотрю вниз. Ствол шахты залит черной как смола водой, метрах в трех подо мной. На неподвижной поверхности воды отражается голубое небо, тень от краев оголовка. Вода стоячая. Мертвая. Из оголовка мы через какую-то дверь прошли на первый подземный ярус, окольцовывающий ствол шахты. Мл.сержант зажег газету (наверное была с собой у кого-то из нас по понятной причине) и мы пошли по кольцевому коридору держась за ремни друг друга. В стенках коридора открывались наполненные абсолютной тьмой дверные проемы. Мы не пытались заглянуть в помещения тонущие во тьме за проемами, потому что газета горела быстро. Но еще до того как она догорела, мы увидели впереди дневной свет и крутые бетонные ступени, ведущие наверх, на поверхность. Надобно сказать, что наша экскурсия вызвала восторженно-гнетущее впечатление. Мы были рады солнечному свету и возможности уехать из этого мертвого места, где время застыло во тьме подземелий, в черной воде затопленной шахты. Где тоскливо воет ветер в ржавой арматуре. На закономерный вопрос, обращенный к офицеру: -Почему шахта недостроена и брошена? Он ответил, что не только этот старт, но и многое другое было заброшено после предательства Пеньковского. Вот и все.
82-й: На скромной табличке выбиты слова: «Здесь впервые в мире, 4 марта 1961 года осуществлен перехват и уничтожение баллистической ракеты». Подумал – еще до полета Гагарина. Как часто в виде событий нам подают всякую чушь, а чем действительно можно гордиться – об этом люди не знают. Это здесь: http://kursakov.narod.ru/35pl.htm
82-й: Тут крайне интересно: http://www.astronet.ru/db/msg/1214350/bumper2_nasa_big.jpg.html
82-й: Смотри: http://www.prodanov.ru/stories/baikonur-3/
82-й: Капустин Яр Капустин Яр (часто сокращённо Кап-Яр) — ракетный военный полигон в Астраханской области. Полигон был создан в 1946 году для испытаний первых советских баллистических ракет. Здесь проводились ядерные испытания (минимум 11 ядерных взрывов), взорвано 24 тыс. управляемых ракет, испытано 177 образцов военной техники, уничтожено 619 ракет РСД-10, как говорит нам википедия. Фактически, это огромный ядерный, а сейчас ракетный полигон, где испытывались и испытаваются все виды ракетного вооружения - авиационные, ПВОшные от С-25 до С-400, баллистические мобильного и шахтного базирования. Отсюда запускали в космос Белку и Стрелку. Есть действующий и сейчас космодром, военный аэродром, заброшенный и разрушенный город Житкур. Место известное, много упоминается в литературе, космопоиск утверждает, что под Житкуром есть подземное хранилище захваченных НЛО :) Итак, что есть на полигоне на самом деле? http://danila85.livejournal.com/159127.html Ядерные взрывы на полигоне Капустин Яр В ракетных пусках с полигона Капустин Яр был проведен комплекс работ по исследованию поражающих факторов ядерного взрыва (ПФЯВ) на больших высотах. Всего эта программа насчитывала 10 взрывов. Первое отечественное ядерное испытание на большой высоте, ставшее первым ядерным испытанием над полигоном ПВО Капустин яр,состоялось 19 января 1957 года. При его проведении был осуществлен подрыв зенитной управляемой ракеты с ядерным боезарядом мощностью 10 килотонн на высоте 10,4 км. В ходе этого испытания на предмет исследования ПФЯВ было сбито 2 реактивных самолетов-мишеней (бомбардировщики Ил-28), которые были запущены с аэродрома Владимировка - г. Ахтубинск. Испытания признаны неудачными, так как данные самолеты-мишени не были уничтожены ядерным взрывом и были добиты зенитными ракетами с обычным боевым зарядом. Испытания 1 и 3 ноября 1958 года,стали вторым и третьим ядерным взрывом (ЯВ)над территорией полигона. В ходе этой серии на полигоне ПВО проводились контрольные испытания зенитных управляемых ракет с ядерными боезарядами, которые устанавливались в системе ПВО г. Москвы. Из-за ошибок в конструкции барометрического датчика высоты испытываемые ракеты взрывались гораздо ниже, чем требовалось по программе работ. По этой причине испытания признаны неудачными. Высота подрыва составила 12 км вместо требуемых 20-25 км, энерговыделение каждого ядерного взрыва составило 10 килотонн. После окончания трехлетнего моратория (1958-1961 годы) на проведение ядерных испытаний, 6 сентября 1961 года на полигоне ПВО Капустин яр,был осуществлен очередной пуск зенитной управляемой ракеты с ядерным зарядом. Ядерный взрыв с энерговыделением 11 килотонн был осуществлен на высоте 22,7 километра.Испытание проводилось для оценки поражающих факторов ядерного взрыва на высотах около 20 км и изучения вопросов эффективности противовоздушной обороны.Условное наименование испытания- операция "Гроза". Программа данного испытания была выполнена полностью. Последнее испытание ядерного оружия над полигоном Капустин яр (космическим), состоялось 6 октября 1961 года, в ходе которого был осуществлен пуск баллистической ракеты средней дальности Р-14 (по другим сведениям Р-5М) с ядерным зарядом и его подрывом с энерговыделением 40 килотонн на высоте 41,3 км. Условное наименование - операция "Гром". Цель испытания - определение поражающих факторов атомного взрыва на высотах около 40 км и изучение вопросов, связанных с эффективностью противоракетной обороны. В ходе данного испытания был снят документальный фильм для служебного пользования "Операция Гром". Остальные ядерные испытания программы,только косвенно имеют отношение к полигону Капустин яр, так как хотя ракеты и запускались с полигона, но ядерные взрывы происходили над территорией полигона ПВО-ПРО Сары-Шаган в Казахстане.Частью этой программы стали испытания под условным наименованием операция "К" (космос). 27 октября 1961 года были осуществлены два пуска баллистических ракет средней дальности Р-12 с ядерными зарядами мощностью 1,2 килотонн. Подрывы этих зарядов производились на высоте 150 км (операция "К-1") и 300 км (операция "К-2"). К целям этих испытаний относились проверка влияния космических ядерных взрывов на средства радиосвязи и радиолокации, исследования физических процессов, сопровождающих космические взрывы и проверка возможности их обнаружения. 22 октября, 28 октября и 1 ноября 1962 года были проведены еще 3 взрыва на больших высотах: "К-3" на высоте 290 км, "К-4" - на высоте 150 км и "К-5" - на высоте 59 км. В этих взрывах использовались термоядерные заряды с энерговыделением в 300 килотонн. Для ракетных пусков использовалась баллистическая ракета Р-12. Одной из задач операций "К", в дополнение к исследованию поражающих факторов,являлось получение экспериментальных данных о геофизических явлениях, сопровождающих высотные ЯВ. Эти исследования выполнялись в интересах систем обнаружения ЯВ и контроля за их проведением. Для решения данной задачи в ходе операции "К" был проведен значительный объем наземных и спутниковых наблюдений. Сергей Бурыгин Источники -"Секретная зона", Г.В.Кисунько -"Ядерные испытания СССР. Современное радиоэкологическое состояние полигонов", С. А. Березин и др. Издательство Минатом, 2001 г КАПУСТИН ЯР. Колыбелью космонавтики и началом всех космических начал был Капустин Яр - первый в мире космодром, "Москва - 400". Он породил Байконур. Небольшое приволжское село на берегу рукава реки Ахтуба, бывшее некогда местом рыболовного промысла и русской вольницы. Овраг, заросший терновником, с подземным ключем пресной воды, в десятке километров от села - балка Смыслина. Здесь впервые на испытательном стенде зажглось пламя двигателя, способного унести ракету на космическую высоту. Здесь же, в балке Смыслина, на площадке посреди терновника, проводили свои первые боевые учения - прожиги ракет, первые ракетные бригады. Здесь все было впервые. Первый запуск ракеты - копии немецкой ФАУ-2 был произведен 18 октября 1947 года. Изгиб "бетонки" вокруг памятника - ракеты, в нескольких километрах от балки Смыслина, называют здесь "интегралом". Менее пятнадцати лет понадобилось для преодоления земного тяготения и прорыва человечества в космос. И было это не только результатом технической и технологической революции, это было ее двигателем, ее существом. "Восхождение к подвигу" - так назвал орбиты мира и дружбы Владимир Губарев, летописец эпопеи Первого космонавта. Листая ее страницы, вспоминаешь собственные годы, отданные подготовке полетов в космос. Да, тяжело было в Капустином Яре. Вспоминаешь товарищей и друзей. Некоторые сложили свои головы, некоторые не выдержали физических, а кто и моральных перегрузок. Когда свирепый ветер при тридцатиградусном морозе, раскачивая в разные стороны ракету и стенд, бросает в уже обледеневшее сосульками лицо и в примерзающие веки груды снега, пронизывая насквозь через двойное меховое летное обмундирование, заставляет передвигаться на четвереньках, вырывает примерзающие к коже рук и привязанные к ним инструменты, съемные крышки лючков, а самому удерживаться с помощью страховочного пояса. Когда для того, чтобы помыться в бане хотя бы раз месяц, приходиться по компасу два-три дня "прорубать" стокилометровую дорогу к жилому городку на танке, снабженном бревенчатым треугольником для расчистки полутораметровых заносов снега, а потом, обессилев, падать, не раздевшись у порога квартиры и спать двое суток, чтобы не отмывшись, так и не поев домашней пищи, мчаться по сигналу сбора, для выполнения очередных срочных "заказов". Когда ежедневные щи с верблюжатиной из кислой капусты или "шрапнельный" суп варятся на соленой воде и не хватает даже сухарей, которые из-за бездорожья доставляют по воздуху и сбрасывают с вертолета, а самый большой деликатес - волжская "копчушка", запасенная из дома (а как бы здорово иметь ее запас сейчас!). Или с солнечными ожогами, в сорокаградусную жару на двадцатидвухметровой высоте в люльке, подвешенной на головную часть ракеты, прикрывшись не защищающим от солнца маленьким козырьком, когда пропитавшаяся потом и побелевшая от соли и пота гимнастерка, как каменная, стоит на бетоне стартовой площадки растопырив в стороны рукава как чучело на огороде. Когда пыльные "самумы" взвешенной в воздухе пыли не позволяют автомашине двигаться по целине даже днем без фар и впереди идущего с фонарем в руках, когда в условиях сопутствующих жаре и безводью свирепых заболеваний в степи работают противочумные отряды, истребляя сусликов и других разносчиков инфекций. Когда, наконец, просыпаясь со сна в палатке или в землянке, боишься просунуть ногу в сапог - в нем нередко оказывается еж, ядовитая змея, фаланга или скорпион, а в воздухе мириады мошек, забивающихся во все щели одежды, жалящих смертельно, до распухания. Когда в зимней степи стаи бродячих собак угрожали жизни людей, а заснеженном займище стаи волков, охотились за людьми и за убийство волка выплачивалась вознаграждение. Питались с солдатского котла, пили хлорированную соленую воду, жили в палатках, а зимой, зачастую и в не топленных землянках. Это позднее, в середине пятидесятых, "дошли руки " и до нас, стали строить казармы для личного состава и финские домики для офицеров. Да, были на площадках благоустроенные гостиницы, были и неплохие столовые. Но для заказчиков - "промышленников". Мы же, военные испытатели, сами служили объектом испытаний. На стойкость и верность долгу, натуры, терпения и здоровья. И отдавали его не только в катастрофах и авариях: в повседневной жизни и труде, под воздействием всякого рода неизученных облучений и компонентов ракетного топлива, было по настоящему тяжело даже фронтовикам, прошедшим через горнило войны. А ведь были среди нас и не очень молодые. Но мы обязаны были служить Родине везде, где она прикажет. И на того же ежа (даже если "он и не побрит"), садиться, как в анекдоте, во всех случаях когда это будет необходимо. Анекдоты, как и летописи, не рождаются на пустом месте. Но мы были энтузиастами и, как говорили тогда, работали "от гимна до гимна", пели его в соответствии с Уставом вместе с солдатами перед восходом солнца на утренних и после захода солнца - на вечерних поверках. "Пленники своего долга", так кто-то сказал о нас. Не это ли составляет самое существо и сущность космического подвига? [url=http://www.google.ru/imglanding?q=35-%D1%8F+%D0%BF%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0% B0%D0%B4%D0%BA%D0%B0&um=1&hl=ru&new window=1&sa=N&tbs= isch:1&tbnid=93s73b2nRhY2FM:&imgref url=http://www.kapyar.ru/index.php%
Разгон: Президент России Владимир Путин подписал указ о создании нового российского космодрома "Восточный" в Амурской области. Об этом сообщил журналистам первый вице-премьер Сергей Иванов в ходе рабочей поездки в Самарскую область. По его словам, космодром будет создан для вывода на орбиту российских космических аппаратов, для выполнения пилотируемых программ и запусков с целью изучения космических тел. С.Иванов отметил, что строительство космодрома будет проходить в три этапа, рассчитанных в общей сложности на 10 лет. В частности, до 2010г. должны быть завершены проектно-изыскательские работы по точному определению границ будущего космодрома. В 2010-2015гг. планируется создать сам космодром, с которого можно осуществлять запуск всех космических аппаратов, кроме пилотируемых. Начать выполнение пилотируемых полетов с космодрома планируется с 2018г. http://www.klerk.ru/boss/news/93148/
82-й: Фильм. Запуск V-2 с палубы американского авианосца "Мидуэй". Sailors along catwalk of USS Midway (CV-41) during Operation Sandy in the Atlantic Ocean. V-2 rocket in firing position, on both port and starboard sides of ship. Superstructure of USS Midway. The rocket had been captured in Germany and re-manufactured at White Sands Missile Range. Rocket in firing position on the flight deck. Rocket ignition and it takes off into the air, tilted almost immediately upon launch. Rocket progress is tracked in the air and is seen as it falls into the ocean at a distance. US Government Archive number for this historic video is: 428 NPC 19869 ORSK Have a correction or more info about this clip? Edit http://www.criticalpast.com/video/65675035264_Operation-Sandy_USS-Midway-aircraft-carrier_falls-into-water_sailors-along-catwalk Operation Sandy: V-2 fired from USS Midway http://www.youtube.com/watch?v=ZDkh8Gz3W70
82-й: БЖРК — боевой железнодорожный ракетный комплекс РТ-23 УТТХ «Молодец» (по классификации НАТО SS-24 Scalpel) 25 лет назад в феврале 1983 г. в СССР приняли в опытную эксплуатацию Боевой железнодорожный ракетный комплекс (БЖРК) с твердотопливной ракетой РТ-23. Без сомнения его создание стало впечатляющей победой отечественной оборонной промышленности. Комплекс был способен, не обнаруживая себя, преодолевать более 1000 км в сутки и запускать ракеты с любой точки маршрута. В наши дни эта система оружия была бы далеко не лишней, но история распорядилась иначе. Приказ «О создании подвижного боевого железнодорожного ракетного комплекса (БЖРК) с ракетой РТ-23» был подписан 13 января 1969 года. Головным разработчиком было назначено конструкторское бюро «Южное». По замыслу разработчиков, БЖРК должен был составлять основу группировки ответного удара, поскольку обладал повышенной живучестью и с большой вероятностью мог уцелеть после нанесения противником первого удара. В середине 80-х годов в СССР был построен поезд-ракетоносец, который, видимо, останется в истории человечества единственным и неповторимым. По признанию специалистов, это самое грозное оружие, которое когда-либо существовало на земле. Его создали коллективы, руководимые братьями академиком РАН Владимиром Федоровичем Уткиным и академиком РАН Алексеем Федоровичем Уткиным. http://www.snariad.ru/strategy/%D0%BC%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B4%D0%B5%D1%86/
82-й: V-2 - мобильные ракетные комплексы Большие расхождения во взглядах были отмечены при решении вопроса о том, как запускать ракеты: со стационарной установки (из шахты бункера) или с полевых позиций. Инженеры поддерживали идею запуска ракет из долговременных бункеров, которые должны были представлять собой подземные заводы с сотнями выстроившихся ракет, с испытательным оборудованием, запасными частями и даже с установками для производства жидкого кислорода. Военные же специалисты, и особенно сам Вальтер Дорнбергер, придерживались иной точки зрения. Для них крупная стационарная установка всегда оставалась целью, положение которой рано или поздно станет известным, а любая цель независимо от того, насколько она прочна или защищена, может быть уничтожена. Поэтому военными была разработана теория запуска ракет подвижными батареями, меняющими огневые позиции сразу после запуска. Согласно плану, каждая такая батарея имела в своем распоряжении по три ракеты «А-4», размещенных на трех самоходных лафетах — «майлервагенах». «Майлерваген» («Meillerwagen») был разработан мюнхенской фирмой «Ф.Майлер» специально для тяжелых баллистических ракет. На этом лафете ракету не только можно было перевозить с места на место, но и ставить вертикально в положение пуска на стартовый стол. «Майлерваген» представлял собой прицеп длиной 14 м, состоявший из решетчатой рамы, которая располагалась спереди на одной оси со сдвоенными колесами, а сзади — на двухосной ходовой части. Задняя ось с принудительным управлением обеспечивала выдерживание колеи при движении на поворотах. Весившая 4,5 т ракета находилась в горизонтальном положении на опрокидывающейся раме, которая с помощью двух гидравлических домкратов конструкции той же фирмы могла ставить ракету в вертикальное положение. Гидравлический насос приводился в действие двигателем «Фольксваген». До конца войны было поставлено примерно 200 установок «Майлерваген», которые изготовлялись на фирме, а дооборудование осуществляла фирма «Линдер» в Аммендорфе. При всем совершенстве конструкции «майлервагенов» для транспортировки ракет на большие расстояния использовались либо переоборудованные грузовые вагоны, либо «видальвагены» («Vidalwagen») — специальные повозки для перемещения ракет в горизонтальном положении. Но перед использованием «А-4» обязательно перегружались на «майлервагены». Те, в свою очередь передвигались с помощью полугусеничного тягача, служившего одновременно и для перевозки боевого расчета установки. За ракетами следовали три автоцистерны: одна — с жидким кислородом для всех трех ракет, другая — со спиртом для трех ракет и третья — со вспомогательным топливом и прочим оборудованием. Кроме того, у батареи имелись генератор электрического тока на автомашине и передвижная установка для проверки ракеты и управлении огнем. Офицерский состав батареи размещался в штабных автобусах. Бронированная кабина слежения за стартом (Feuerleitpanzer), внутри которой размещался пульт управления, была расположена в тыловой части тягача «майлервагена». После выбора места для стартовой позиции провешивалось направление стрельбы. Затем все три ракеты устанавливались на стартовых столах так, чтобы линия стабилизаторов I—III располагалась в плоскости стрельбы или параллельно ей. Подвижный пусковой комплекс отличался высокой тактической мобильностью. Благодаря тому, что стартовые позиции постоянно менялись, они были практически неуязвимы для налетов авиации. За полгода боевых действий, несмотря на тридцатикратное превосходство союзников в воздухе и интенсивные бомбардировки, ни одна «А-4» не была уничтожена на старте. В более позднее время разрабатывались проекты стартового комплекса на базе железнодорожной платформы и морского контейнера. Наиболее интересным с технической точки зрения являлся проект транспортировки ракеты по морю в подводном положении, получивший название «Спасательный жилет». Проект был более глубоко разработан по сравнению с другими аналогичными проектами рассматриваемого периода. К середине 1944 года была уже подготовлена техническая документация для проведения испытаний контейнера. Контракт на производство трех контейнеров был передан в производство в декабре 1944 года. Планировалось, что их строительство начнется в марте 1945 года. Создание контейнеров выдвинуло перед немецкими специалистами следующие проблемы: сохранение устойчивости контейнера как при транспортировке, так и при пуске ракет, создание системы вентилирования баков для снижения опасности взрыва, топлива, сохранность жидкого кислорода в течение длительной транспортировки, отвод и уменьшение воздействия высокотемпературных газовых струй работающего двигателя ракеты на элементы пусковой установки. В пятисоттонном контейнере размещались одна ракета «А-4», несколько помещений для персонала, обслуживающего двигатели, боеголовку и производящего пуск, балластные цистерны и системы жизнеобеспечения. К месту старта контейнер доставляла на буксире субмарина новой океанской серии XXI, способная транспортировать в подводном состоянии до трех таких установок одновременно. В заданном квадрате экипаж морской «шахты» затапливал балластные цистерны для приведения системы в вертикальное полупогруженное положение, из которого и происходил пуск. Несмотря на фантастичность этого проекта, на верфи в Эльблаге все же успели построить один такой контейнер. Ракеты «А-4» были поистине оружием будущего. После войны две державы-победительницы, заявившие свое право на мировое господство — СССР и США — будут создавать силы стратегического сдерживания на основе баллистических ракет и практически все идеи конструкторов Пенемюнде пойдут в дело. Человечество увидит и мобильные комплексы, и ракетные шахты, и ракетные поезда, и атомные подводные лодки, одного залпа которых будет достаточно, чтобы превратить в радиоактивный пепел целые страны. Но в начале длинного ряда ракет уничтожения стоят «А-4» Вернера фон Брауна. Кстати, этим ракетам принадлежит и еще один приоритет. 17 февраля 1943 года работники «Пенемюнде» запустили одну «А-4» вертикально вверх, чтобы узнать ее «потолок». Ракета достигла высоты 192 км (по другим источникам — 196,5 км), преодолев таким образом незримую границу космоса и став первым космическим аппаратом, созданным на Земле. http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/pervushin/ast-git/03-2.html
82-й: Подводные ракетоносцы для V-2 В 1943 г. появилась идея нанести ракетный удар по Америке ракетами A-4 (V-2 - "Фау-2") с подводных лодок, несущих водонепроницаемые ракетные контейнеры. Заказ на три таких контейнера был выдан Штеттинской судостроительной верфи в декабре 1944 г., но ни один из них так и не был изготовлен до конца войны. В 1944 г. отдельные элементы этого комплекта уже испытывались на Балтике. Согласно проекту, после выхода в район запуска кормовые отсеки контейнера заполнялись забортной водой, и он разворачивался в вертикальное боевое положение, крышка ракетной шахты откидывалась, и по команде с борта ПЛ мог происходить запуск. http://nvo.ng.ru/armament/2004-06-18/6_racet.html
82-й: Служба космических исследований СССР «Космонавт Юрий Гагарин» — научно-исследовательское судно, флагман судов Службы космических исследований СССР. Построено на Балтийском судостроительном заводе в Ленинграде в 1971 году. Длина одиннадцатипалубного теплохода 231,6 м, ширина 61 м, мощность главного двигателя 14 000 кВт, скорость хода 18 узлов, водоизмещение 45 000 т. Экипаж 136 чел., состав экспедиции 212 чел. На борту 1250 помещений, в т.ч. 86 лабораторий. Было предназначено для решения задач управления и связи одновременно с несколькими КА и Центром управления полетом через КА «Молния». На борту судна 75 антенн, в т.ч. две антенны с параболическими отражателями диаметром 25 м. Судно могло находится в автономном плавании в течение 130 суток. Район работы – Атлантический океан. Mорской космический флот — большой отряд советских экспедиционных судов и военных кораблей, принимавший непосредственное участие в создании ракетно-ядерного щита СССР, обеспечении летно-конструкторских испытаний космических; аппаратов, управлении полетами пилотируемых космических кораблей и орбитальных станций, запускаемых с советских полигонов. Далее здесь: http://www.titus.kz/?type=nauka&previd=13658&lim1=1 И здесь: http://www.niskug.ru/default.htm
82-й: РАЗРАБОТКА СИСТЕМ УПРАВЛЕНИЯ, ИЗМЕРИТЕЛЬНОЙ АППАРАТУРЫ И МЕТОДОВ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЛЕТНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК ПЕРВЫХ РАКЕТНЫХ ЛЕТАТЕЛЬНЫХ АППАРАТОВ Э. А. Штейнхоф (США) В конце 1938 г. я получил приглашение перейти на работу в Пеенемюнде (Германия), к д-ру Вернеру фон Брауну с тем, чтобы руководить разработкой систем управления и наведения ракетных летательных аппаратов, направлять всю деятельность по разработке испытательной аппаратуры, летным испытаниям и определению летных характеристик. Выбор остановился на мне, так как в Пеенемюнде меня рекомендовал работавший там д-р Штединг — мой коллега и бывший руководитель отдела механики полета DFS (Немецкий научно-исследовательский институт безмоторного полета в Дармштадте, Германия); Штединг считал, что мой опыт работы в DFS можно непосредственно применить для разработки систем управления ракет и космических аппаратов. Работа, проведенная мной и моими сотрудниками в 1936—1938 гг. в DFS, касалась исследований схем ракетных управляемых снарядов с высоким отношением объема к поверхности, анализа гироскопических систем, жестко связанных с летательным аппаратом (с коррекцией траектории опорными сигналами) и анализом необходимого преобразования координат. Мы занимались также разработкой датчиков перегрузок, ускорений и истинного угла атаки, методов замера угловой скорости, углового ускорения и методов устранения влияния угловой скорости и углового ускорения на показания измерительной аппаратуры и сигналы датчиков; проводили эксперименты с автопилотами или системами управления полетом, в которых использовались эти датчики, проводили в аэродинамических трубах испытания датчиков, расположенных в поле возмущения от испытываемого объекта; разрабатывали гидроусилители для исполнительных механизмов систем управления полетом и проводили на самолетах летные испытания таких систем, которые могут быть применимы и в управляемых снарядах. К этому времени выяснилось, что для управления траекторией полета беспилотных аппаратов необходимо проводить замеры скорости и ускорения и делать это с большой точностью. Некоторые из идей, над которыми мы работали в этот период, получили практическое применение после 1938 г. и были запатентованы мной и членами моей группы, а именно: возвращение ракетных снарядов при помощи срабатывающей на малой высоте системы управления последовательностью операций спасения по скорости изменения полного давления; применение флюгерных датчиков угла атаки для ограничения аэродинамической нагрузки, вызванной порывами ветра; использование акселерометров и датчиков скорости наряду с датчиками отклонений для более точного воспроизведения траекторий ракеты; применение наряду с датчиками скорости и акселерометрами гидравлических сервоприводов, обеспечивающих быстрое срабатывание исполнительных механизмов, необходимое для управляемых снарядов, в особенности при их наведении; интегрирование ускорений для точного выключения двигателя. Многие методы определения летных характеристик, сбора и анализа данных были затем использованы непосредственно при отработке первых ракет и управляемых снарядов. Студентом, стажируясь в DFS, я продолжил эксперименты, ранее поставленные Штамером, а когда поступил туда на работу, моя группа принимала участие в разработке методов определения летных характеристик самолетов, явившихся прототипом Ме-163 Александра Липпиша. Разработка датчиков А.Общая часть В работах DFS, относящихся к 1936—1938 гг., по определению летных характеристик самолета в условиях моторного и безмоторного полета все более острой становилась задача определения стационарных и нестационарных аэродинамических характеристик. Потребность в более точной измерительной аппаратуре стала особенно очевидной при тех исследованиях, когда один самолет буксировался другим на высоту 3000—4000 м, а затем в планирующем полете (при отсутствии возмущений, вызванных работой винта) определялись аэродинамические характеристики и характеристики устойчивости. Один из членов моей группы д-р Вернер Шпильгер разработал датчик линейных ускорений, реагирующий на ускорения, действующие только по одной оси, который был связан с зеркальной системой оптического самописца «Аскания», рассчитанного на запись четырех параметров. Для того чтобы уменьшить влияние инерционных компонентов этой связи при измерении малых ускорений, чувствительный элемент датчика и зеркало самописца соединили небольшой металлической трубкой, причем узлы подвески располагались так, что главная ось вращения проходила через них. Это вызвало много затруднений из-за усталостных поломок, возникавших вследствие высокочастотной вибрации, которая порождалась отрывом пограничного слоя. Тогда д-р Шпильгер заменил эту связь маленькой трубкой из бериллиево-медного сплава, сохранявшей гибкость в точках подвеса с обоих концов. Решение оказалось очень удачным и позволило не только измерять линейное ускорение в широком диапазоне, но и получать точную картину ускорений и вибраций. Такие датчики ускорений (используемые в комплекте по три и расположенные по взаимно перпендикулярным осям) были затем использованы в Пеенемюнде в первых системах управления траекторией полета и скоростью ракет. Поскольку для выдачи управляющих сигналов в систему управления летательным аппаратом стали применять не оптическое отклонение светового луча, а электрические сигналы, были разработаны емкостные и потенциометрические датчики. Д-р Хельмут Шлитт (впоследствии перешедший в Пеенемюнде) во время работы в Дармштадтском технологическом институте впервые использовал датчики ускорений того же типа для инерциального управления траекторией полета снаряда в поперечном направлении. Однако он переделал датчик на систему модулирования переменного тока так, что сила тока была пропорциональна боковому ускорению, а интеграл ее пропорционален боковой скорости. При определении характеристик устойчивости интерес представляли не только отклонения летательного аппарата от заданного положения в пространстве и легко определимая величина изменения демпфирования, но также и угловые ускорения, угловые скорости и угол атаки для определения отклонений от линейного закона при колебаниях летательного аппарата относительно траектории. Важно было также установить изменение полного давления за полный период колебания, например, в длиннопериодическом движении, и действительное положение летательного аппарата для того, чтобы объяснить как все наблюдаемые визуально эффекты, так и данные, записанные приборами. Хотя скоростные гироскопы удовлетворяли в первом приближении задачам определения угловых скоростей тангажа, рыскания и крена, но они давали погрешности из-за ограниченных характеристик упругости пружин. Введение датчиков угловых ускорений, построенных по принципу измерения крутящего момента инерционной массы, которая могла вращаться только относительно одной оси, позволило устранить ошибки в замерах угловых скоростей и пространственного положения летательного аппарата. Поскольку для анализа длиннопериодического движения было особенно важно иметь информацию об изменении угла атаки, был разработан двухлопастный датчик угла атаки, описание которого имеется в соответствующей литературе и отчетах (архивы Пеенемюнде). Вследствие инерции лопастей датчика угла атаки, этот прибор оказался чувствителен к угловым ускорениям и поэтому давал погрешность, пропорциональную мгновенному значению ускорения. Кроме того, прибор имел тенденцию к колебаниям. Чтобы устранить это явление, установили реверсивно вращавшуюся массу с таким же моментом инерции, причем ее шкивы из стальной проволоки создавали компенсирующий момент вращения. Если аэродинамические силы не действовали и только угловое ускорение являлось причиной отклонений в показаниях датчика угла атаки, то инерция компенсатора предотвращала какие-либо погрешности. Аэродинамические силы приводили к вращению компенсатора углового ускорения и датчика угла атаки. С установкой этого устройства влияние углового ускорения на показания датчика угла атаки удалось устранить, но общая инерция прибора по отношению к аэродинамическим силам была в два раза выше, чем инерция однолопастного прибора. Б. Электронный вариометр и статоскоп Для определения истинного изменения тангажа возникла необходимость в проведении кинотеодолитных измерений высокой разрешающей способности или барометрических измерений столь же высокой (или даже большей) точности. Существовавшие высотомеры и вариометры не были пригодны для измерения небольшого вертикального перемещения (порядка нескольких футов или метров). Для решения этой проблемы автор начал разработку вариометра, в котором манометр содержал простую гофрированную диафрагму из бериллиево-медного сплава, связанную с корпусом. С помощью этой диафрагмы создавалась переменная емкость, заключенная между двумя электродами; диафрагма делила внутренний объем на две части: одна часть — измерительная — была соединена с окружающей средой, а другая — с термостатом объемом в полпинты (0,25 л). Обе части объема, разделенного диафрагмой, соединялись капиллярной трубкой так, что постоянная времени прибора была порядка 10 мсек. Благодаря изменяющемуся сечению капилляра достигалась чувствительность статоскопа, позволявшая измерять отклонения от расчетной высоты горизонтального полета порядка 1 м. В. Датчики скорости изменения полного давления Те же технические приемы применялись и для разработки датчиков изменения полного давления, или вариометра полного давления. Прибор этого типа позднее был использован в Пеенемюнде для приведения в действие парашютной системы спасения снарядов А-5 на участке набора высоты: вначале прибор включал систему вытяжки тормозного, а затем и главного парашютов в зависимости от скоростного напора, а не определенной высоты. Этот метод оказался более надежным и удобным, чем управление последовательностью работы системы спасения с помощью высотомера. Г. Работа над датчиками гироскопических систем Стабилизированные платформы для снарядов уже находились в то время в стадии разработки (фирма «Крайзельгерете—Бойков»), но они были слишком громоздкими для установки на летательном аппарате, который мы намеревались испытывать. Поэтому мы применили обычные двух- и трехстепенные гироскопы и установили их по трем взаимно перпендикулярным осям (автомат курса и горизонта) с фиксированием корпусов (система с жесткой связью). Для расшифровки показаний гироскопа и определения действительных углов отклонения от заданной траектории полета (а не инерциалыюй системы координат) были выведены и опубликованы уравнения преобразования координат, устанавливающие взаимосвязь между показаниями гироскопа и действительным пространственным положением относительно расчетной траектории полета. Позднее, в 30—40-х годах эта система получила в Пеенемюнде дальнейшее развитие для определения скорости снаряда, при которой выключается двигатель, относительно осей координат, жестко связанных со снарядом. В то время автор доклада предложил учитывать также уравнения, выведенные из законов регулирования тяги, чтобы улучшить эти системы, уменьшить диапазон их погрешностей и достичь большей воспроизводимости траектории. Такой подход давал возможность компенсировать влияние разброса времени выключения двигателя на скорость (как предполагали то время д-р Вальтер Швидецки). Для разработки теории этого метода позже многое было сделано Институтом прикладной математики при Дармштадтском технологическом институте (проф. д-р А. Вальтер) и Институтом электроники проф. Вольмана при Дрезденском технологическом институте. Кроме того, д-р Штединг, один из моих коллег по Дармштадту, продолжил в Пеенемюнде свою работу и внес важный вклад в теорию и прикладное развитие данного вопроса, оказавший влияние на состояние его разработки в тот период. Одним из результатов его работы явилось введение в 1938—1939 гг. позитивной стабилизации и управления полетом снарядов серии А (с А-3 до А-8) и отказ от стабилизации вращением ввиду ее чувствительности к градиенту ветра при наборе высоты и снижении. Д. Применение датчика угла атаки При определении летных характеристик самолета для анализа и обработки результатов летных испытаний очень важно знать истинное значение угла атаки; кроме того, датчики угла атаки можно также использовать для ограничения угла атаки или управления им. Работая в DFS в Дармштадте, я использовал описанный выше датчик угла атаки для ограничения диапазона углов атаки при полете на большой крейсерской скорости (что уменьшает нагрузки на конструкцию при порывах ветра). Я ввел также поправку на угол атаки к показаниям гироскопа гидравлического или пневматического автопилота. Была введена поправка и на изменение полного давления. Оба технических приема привели к созданию системы управления, которая приближенно моделировала приемы управления самолета летчиком. Так как ограничение угла атаки в пределах заданного диапазона может уменьшить нагрузки на конструкцию, в Пеенемюнде этот метод рассматривался для ограничения произведения угла атаки на скоростной напор с тем, чтобы снизить вес конструкции снаряда. Но поскольку между боковыми силами, углом атаки и скоростью или полным давлением существует (как показал теоретический анализ) тесная связь, то вместо угла атаки стали измерять при помощи электронной аппаратуры нормальную силу и скорость. Однако позже мои коллеги в Редстоунском ракетном центре в Хантсвилле (штат Алабама) снова применили флюгерные датчики угла атаки для коррекции отклонений в работе автопилотов, чтобы уменьшить влияние порывов ветра. Многие из мыслей, возникших при летных испытаниях в Дармштадте, были реализованы на практике одним из моих коллег — доктором Хельмутом Хольцером — также выходцем из моей старой Alma mater — Дармштадтского технологического института. Применение датчиков ускорений и индикаторов скорости побудило Хольцера искать электронные средства интегрирования и дифференцирования сигналов датчиков и законы суммирования полученных результатов для обеспечения устойчивости. Хорошая осведомленность Хольцера о работе Найквиста привела в конце 1939 г. к созданию вероятно первой аналоговой электронной машины для моделирования полета в лаборатории (вместо утомительных и длительных летных или статических испытаний) и упрощению автопилотов. В конце концов эта работа привела к созданию полностью электронных автопилотов для ракеты А-4 или V-2. Разработки систем управления полетом В 1936—1939 гг. я занимался разработкой системы управления полетом (в которой использовались датчики угла атаки в сочетании с пневматическими усилителями) с целью улучшения летных и посадочных характеристик самолета с одним двигателем. Опыт этих работ и выявившаяся необходимость повысить скорости срабатывания системы при исполнении команд управления в ракетных снарядах побудили меня позднее перейти к использованию гидравлических усилителей. В течение этого времени с фирмой «Аскания» (Берлин) поддерживался тесный контакт по вопросам, связанным с применением пневматических и гидравлических сервоприводов. Это сотрудничество позволило модифицировать гидравлические сервоприводы в соответствии с требованиями, предъявлявшимися в Пеенемюнде к скорости срабатывания и усилиям, развиваемым приводами органов управления ракет А-4 и А-5. В результате совместных усилий по совершенствованию исполнения команд управления и улучшению динамических характеристик элементов системы управления, усилия, развиваемые сервоприводами, были увеличены в несколько раз по сравнению с сервоприводами прежних типов; с такими модифицированными сервоприводами и летали ракеты А-5, А-4 и Вассерфаль. Работа с фирмой «Сименс» над параллельными решениями также проходила успешно, что позволило варьировать применение сервоприводов. Идеи, возникшие в процессе проведения летных испытаний, также нашли практическое применение в системах управления с наведением по лучу, испытанных на самолетах в 1939—1940 гг. Определение летных характеристик Следующим важным шагом на пути создания высокоточной аппаратуры, используемой для определения летных характеристик, была разработка наземного оптического оборудования баллистических фотокамер и кинотеодолитов, которые впоследствии сыграли чрезвычайно важную роль при доводочных испытаниях ракет и ракетных снарядов. Разработка точных оптических приборов, вылившаяся впоследствии в создание кинотеодолитов, применявшихся при летных испытаниях, была организована Хартом и доктором Ретьеном, посвятившими в DFS в период с 1931 по 1939 год много времени совершенствованию точного оптического оборудования. Первоначально был спроектирован аппарат, представлявший собой нечто среднее между баллистической фотокамерой и хорошо известным кинотеодолитом «Аскания», в котором след цели налагался на неподвижную точную координатную сетку. Но для нанесения точной сетки на полую полусферу требовалось искусство, которым обладали лишь немногие мастера, что являлось наибольшим препятствием в серийном производстве таких камер. Усилия Харта и проектировочное мастерство фирмы «Аскания» привели к созданию хорошо известных впоследствии баллистических фотокамер «Аскания» и кинотеодолитов Kth-39 и Kth-41, которые использовались в Пеенемюнде, а затем на многих других испытательных полигонах. Однако использование бортовых самописцев и наземной регистрирующей аппаратуры привело и к другой, даже более важной технической разработке. В DFS (с 1931 по 1933 и с 1936 и с 1939 гг.) я работал над созданием бортовой приемно-передающей аппаратуры. Первоначально эта аппаратура предназначалась для связи между самолетами и связи самолетов с землей. Непрерывная передача показаний датчика была следующим шагом на пути повышения эффективности измерений при определении летных характеристик. В Дармштадте мы только размышляли над тем, как объединить эти различные методы в автономную систему обработки данных; однако д-р Герхард Райзиг из Пеенемюнде совместно с д-ром Хеллом из Берлина (Далем) разработали для ракетного снаряда первый бортовой самописец; в нем был применен кинескоп, преобразовывавший импульсы электронного датчика и соответствующего коммутатора для выдачи выходных данных в виде изображения и фотозаписи информации, поступавшей от датчика. Следующим шагом должно было стать осуществление радиопередачи этих данных на землю. Накануне второй мировой войны работы по импульсным интервалам и кодированию сигналов, телеметрическим станциям, основанным на принципах амплитудной, а возможно и амплитудно-частотной и частотно-частотной модуляции, были уже в стадии не только чертежей, но и лабораторных испытаний. Сотрудники моей группы д-р Райзиг, д-р Эмшерманн, д-р Риттингхаузен и дипломированный инженер Гретруп участвовали в этих работах, координация которых с 1939 г. была поручена мне. В 1938 г. одной из задач, которой мы занимались в группе определения летных характеристик, было исследование безмоторного образца самолета, которому позже суждено было стать Ме-163. Этот экспериментальный самолет, сконструированный под руководством Александра Липпиша, еще не имел ракетного двигателя, но не дожидаясь завершения разработки двигателя, самолет подвергли всесторонним летным испытаниям. Летчиком-испытателем на этом самолете был Руди Опитц. Во время одного из испытательных полетов, при выходе машины из штопора, у Опитца возникли большие трудности, и он вынужден был покинуть ее на высоте менее 100 м. Мои коллеги и я видели, что парашют раскрылся в тот момент, когда Опитц скрылся в лесу, окружавшем наш испытательный центр. Мы были удивлены, найдя Опитца живым, но в состоянии сильного эмоционального шока. Как рассказал нам Опитц позднее, парашют не замедлил вовремя скорости его падения; летчик распластался и пытался ухватиться за ветки елок, на которые падал; ему удалось продержаться на них до начала натяжения строп. Однако сила удара была бы все же слишком большой, если бы его не смягчили мох и мягкая почва. Мои первые работы над управляемыми снарядами Это было, должно быть, в 1937 или 1938 г.; моя группа получила задание исследовать принципы построения снаряда класса «воздух — земля», сбрасываемого из бомбового отсека обычного бомбардировщика с последующим управлением его полетом или наведением на цель. Мы были отлично осведомлены о предыдущей работе по реактивному движению в нашем институте (пионера в этой области Фрица Штамера в Вассерхуппе) и решили, что снаряд может быть с ракетным двигателем либо без него, но с крыльями. Поскольку заданный объем и другие ограничения габаритов не давали возможности использовать крылья, мы остановились на варианте с двигателем, но в отличие от Липпиша, мы выбрали твердотопливные ракетные двигатели того типа, который использовался подразделениями германской армии (приблизительно два года спустя я применил этот же тип двигателя для пуска ракеты с погруженной подводной лодки моего брата). Для полета в диапазоне дозвуковой скорости вместо обычного корпуса, имевшего вид тела вращения, мы выбрали несущее тело с малым удлинением (λф = 0,5). Вскоре после начала этой работы я уехал в Пеенемюнде, и проект так и не вышел из стадии начальных проработок. Однако позднее различными сотрудниками DFS принимались по этому вопросу другие решения. Ракетный самолет Ме-163 Александра Липпиша стал одной из наиболее важных разработок, предназначенных для испытаний последующие годы в Пеенемюнде. Вопросы динамики полета при проведении летных испытаний Проводившаяся в DFS работа по определению летных характеристик требовала особого внимания к качеству управления полетом и рассмотрению взаимосвязи между особенностями компоновки летательного аппарата, летными характеристиками и пилотированием, а также между силовыми установками, аэродинамикой и устойчивостью; поэтому уже тогда обозначилось значение многих проблемных вопросов, ставших ключевыми при дальнейшей разработке ракетных снарядов. Понимание того, что сложный динамический режим ракетных снарядов и самолетов определяется не только пространственным положением, скоростью и высотой, а гораздо большим числом параметров, привело к разработке датчиков многих видов; это позволило более глубоко проникнуть в динамику полета, лучше оценить значение скорости реакции систем и требования, предъявляемые к контролируемым параметрам. В то время (1936—1938 гг.) большая работа велась в нескольких местах: д-р Оппельт в DVL, дипломированный инженер Меллер — в «Аскании», д-р Фибер и д-р Клейн — в фирме «Сименс», работая над различными решениями одних и тех же проблем, они внесли свой вклад в науку и заполнили те пробелы, которые мы, в Пеенемюнде, обнаружили один — два года спустя. Таким образом, в течение этого времени все более совершенствовалась теория динамики полета; было установлено, что с возрастанием скорости полета и необходимым повышением точности управления летательным аппаратом скорость реакции существующих автопилотов является недостаточной. Необходимость учитывать производные высших порядков изменений в показаниях датчиков становилась все более и более очевидной, а необходимость уменьшить запаздывание в контуре управления и улучшить коэффициенты демпфирования получала все большее признание. Д-р Оппельт, д-р Шулер, д-р Магнус и д-р Штединг были ведущими специалистами, которые разрабатывали теоретические основы, а д-р Хольцер с группой искали электронные цепи, наиболее подходящие для удовлетворения этих требований. Проблема инерциальных систем отсчета Когда д-ром фон Ханделем, д-ром Плендлом и другим исследовались некоторые из основных систем радионавигации, стало очевидно, что невозможно полностью охватить все потенциальные области применения этих систем в ракетной технике и аэронавтике. В то время, когда мы столкнулись с проблемой распространения радиоволн через истекающую струю газов ракетного двигателя, д-р фон Браун и капитан Бойков рассматривали возможности применения полностью инерциальных платформ и маятника проф. Шулера для обеспечения навигации ракет и космических аппаратов. Испытания приборов для навигации самолетов, проведенные в DVL, показали, что наиболее трудные проблемы реализации технических требований связаны с вопросами ухода гироскопов и неточностью акселерометров. Мне рассказали, что навигационная система самолета, вылетевшего из Адлерсхофа (около Берлина) и приблизившегося к границе с Нидерландами, показывала: «Австрия». Скорости ухода гироскопов. Скорость ухода гироскопов фирмы «Крайзельгерете» (Берлин) составляла менее 1° в час; платформы с «петлями Шулера» последовательно отрабатывались в течение 1943 г. и применялись в V-2. Хотя жестко закрепленные гироскопические системы, первоначально прошедшие испытания в Дармштадте, не могли, казалось бы, конкурировать с гиростабилизированными пространственными системами отсчета, однако есть много областей применения, в которых первые системы еще сохраняют свои позиции; совершенствованию их в большой мере способствовал прогресс в разработке вычислительных машин; индивидуальные характеристики гироскопа и акселерометра одинаково важны в любой области их применения. Все еще соперничают друг с другом два вида гироскопов первоначальной конструкции: с воздушными и гидравлическими опорами (первый—«Крайзельгерете», второй— «Сименс»). Большое количество исследований по совершенствованию гироплатформы и анализу причин погрешностей было проведено выдающимся ученым США д-ром Чарльзом С. Дрейпером и его группой; сейчас д-р Дрейпер — президент Международной астронавтической академии и председатель настоящего симпозиума. Многие достижения в данной области — его заслуга, и я горжусь представившейся сейчас возможностью выразить ему свое уважение. Разработки ракетного двигателя в Куммерсдорфе Хотя я лично не был связан с разработкой ракетного двигателя, но в конце периода, к которому относится мой доклад, занялся измерительной аппаратурой, анализом испытаний ракетного двигателя и передачей данных на центральную регистрирующую станцию. Я хотел бы сообщить о тех работах некоторых моих коллег в Пеенемюнде п Куммерсдорфе, которые, как я считаю, были основополагающими в деле разработки ракетного двигателя и поэтому несомненно заслуживают упоминания. В 1937—1939 гг. был разработан ракетный двигатель с высоким давлением в камере сгорания— 750 фунт/дюйм2 (50 кг/см2) и тягой 1500 кг; его камера сгорания и сопло были выполнены из алюминия. Так как это потребовало охлаждения всей камеры, было введено испарительное охлаждение, при котором создавалась богатая горючим охлаждающая пленка, защищавшая стенку от раскаленных продуктов сгорания (температура их составляла 2200—2400° С, в зависимости от выбора горючего и окислителя). Это техническое решение, являющееся заслугой д-ра Тиля, Клауса Риделя,--Рудольфа Пюлленберга и некоторых других, было существенным шагом вперед, и данный двигатель в этом смысле можно считать первым современным ракетным двигателем. Моя группа в конце рассматриваемого периода и при дальнейшей работе в Пеенемюнде занималась измерениями температуры пламени, определяла состав истекающих газов, выясняла причины временного прекращения радиосвязи. По некоторым из этих работ наша организация заключала контракты на научные исследования с рядом университетов. Использование метода обращения спектральной D-линии натрия для определения температуры пламени было одним из новых способов, разработке которых способствовал д-р Мартин Шиллинг. Заключение Все изложенное выше — это исторический отчет о проведенных разработках и о том вкладе, который сделан автором доклада и его группой в области измерительной аппаратуры, летных испытаний, динамики полета, систем наведения и управления ракетными снарядами. Широкий технический прогресс дал предварительные ответы на многие вопросы и определил основные пути исследований, прежде чем встретились все возрастающие трудности, связанные со сверхзвуковыми полетами в плотной и в разреженной атмосфере. Невозможно отдать должное персонально всем, участвовавшим в этой работе. Мой доклад — дань уважения и тем, кто здесь не назван, но чьи усилия явились одним из кирпичиков, из которых строятся наука и техника. Что касается моего личного вклада, то меня всегда поддерживали самоотверженной работой коллективы и коллеги, чрезвычайно сведущие в разрабатываемых ими вопросах. Особо отметив заслуги д-ра Дрейпера, считаю необходимым отдать должное также д-ру Вернеру фон Брауну, выдающиеся инженерные способности которого, его исключительная проницательность в очень широком диапазоне проблем, касающихся ракет и космических полетов, а также его широкий кругозор как руководителя, позволили мне после 1938 г. применить многие найденные ранее решения непосредственно в области управляемых ракет и космических полетов.
Валентин: Интересные материалы можно найти на сайте о космонавтике - «Буран.ру» На сайте имеется немало интересных фото- и видеоматериалов, чертежей, а так же есть возможность скачать 3D-модели и скринсейвер МОК "Буран". http://www.buran.ru/htm/homepage.htm
82-й: Документы ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА И.В.СТАЛИНУ от 28 ноября 1947 г. Совершенно секретно (Особая папка) Председателю Совета Министров Союза ССР товарищу И.В.СТАЛИНУ Во исполнение постановления Совета Министров СССР Специальной комиссией в период с 16 октября по 13 ноября с.г. на Государственном центральном полигоне МВС [Министерства Вооруженных Сил] были проведены опытные пуски ракет А-4 (Фау-2). В программе, утвержденной Советом Министров СССР, были поставлены задачи опытных пусков. 1. Проверить правильность сборки, безотказность и правильность действия ракеты А-4 в целом, ее двигательной установки, аппаратуры управления и стабилизации. 2. Проверить общую прочность конструкции ракеты, в частности прочность ее при входе в атмосферу на нисходящей ветви траектории. 3. Получить опытные данные о действии ракеты на месте падения. 4. Проверить безотказность взрывательного устройства ракеты. 5. Проверить безотказность и правильность действия наземного, транспортного, пускового и заправочного оборудования, а также эксплуатационные качества специального поезда № 1 и отдельных его агрегатов. 6. Получить опытные данные о дальности и полном полетном времени ракеты А-4. 7. Проверить возможность обнаружения и радиопеленгации летящих ракет с помощью радиолокаторов. 8. Проверить и освоить методику и технические средства транспортировки, предстартовых испытаний, наведения на цель, заправки и пуска ракет, методику оптических наблюдений за полетом на активном участке траектории. Подготовительные работы Опытным пускам ракет А-4 предшествовала большая работа, проведенная министерствами: Вооруженных Сил, вооружения, промышленности средств связи, авиационной промышленности, машиностроения и приборостроения, сельскохозяйственного машиностроения, Главкислородом и другими министерствами и ведомствами, начатая сразу же после капитуляции Германии. После окончания войны в Германию были направлены советские специалисты указанных министерств с задачей изучить и воссоздать ракету А-4. Наши специалисты не нашли в Германии готовых ракет и полной технической документации, так как американцы и англичане вывезли из этого района все готовые ракеты, техническую документацию, оборудование и основных немецких специалистов, а оставшуюся часть оборудования привели в негодность. Советским специалистам пришлось заново создавать с привлечением немцев техдокументацию, восстанавливать оборудование и образцы ракет. Для решения этих задач в мае 1946 года был создан в Германии (г. Нордхаузен) Научно-исследовательский институт с опытными заводами, лабораториями и станцией огневых испытаний ракеты. Всего в этой организации работало около 700 советских специалистов и до 6000 немецких специалистов и рабочих. Одновременно МВС в Советской зоне оккупации Германии была сформирована специальная артиллерийская воинская часть - бригада особого назначения, перед которой была поставлена задача обучения и тренировки личного состава для проведения огневых стендовых испытаний и боевых пусков ракет А-4. После решения правительства о вывозе немецких специалистов для дальнейшей работы в СССР вместе с ними из Германии было вывезено: полностью восстановленная техническая документация на ракету А-4, 29 боевых ракет, собранных в Германии, на 10 ракет агрегатов и деталей россыпью для сборки ракет А-4 в Советском Союзе, производственное и лабораторное оборудование, два специальных поезда-лаборатории, построенных в Германии по проектам советских специалистов для обслуживания летных испытаний ракет общим количеством 120 специальных вагонов, и наиболее квалифицированные немецкие специалисты, работавшие по ракете А-4. Одновременно с работами в Германии были созданы в СССР следующие научно-исследовательские институты и конструкторские бюро: а) головной научно-исследовательский институт № 88 со специальным конструкторским бюро и опытным заводом по ракетам дальнего действия - в Министерстве вооружения; б) научно-исследовательский институт № 885 с конструкторским бюро и опытным заводом по системам и приборам управления ракетами дальнего действия - в Министерстве промышленности средств связи; в) опытное конструкторское бюро с опытным заводом № 456 по двигателям для ракет дальнего действия - в Министерстве авиационной промышленности; г) специальное конструкторское бюро по наземному оборудованию для ракет дальнего действия - в Министерстве машиностроения и приборостроения. Этими организациями, а также организациями других министерств-смежников в порядке подготовки к опытным пускам ракет А-4 в Советском Союзе была проделана следующая работа: а) выпущена отечественная техническая документация на ракету А-4; б) организована опытная производственная база первой очереди и минимально-необходимые лаборатории; в) собраны из немецких узлов и деталей 10 боевых ракет А-4; г) проверены, частично перебраны и доукомплектованы специальной аппаратурой десять ракет А-4 из числа собранных в Германии; д) отремонтировано и опробовано наземное и пусковое оборудование; е) укомплектованы кадрами и оборудованы спецпоезда-лаборатории № 1 и №2; ж) укомплектована и обучена специальная стартовая команда для проведения пусков. Несколько ракет были оснащены специальной аппаратурой для исследования высоких слоев атмосферы (по заданию Физического института Академии наук СССР). К 15 октября с.г. в исключительно короткие сроки инженерными войсками на Государственном центральном полигоне МВС были закончены минимальные, необходимые для огневых стендовых испытаний и опытных пусков следующие сооружения: а) железобетонный стенд для огневых испытаний ракеты А-4; б) техническая позиция, состоящая из четырех хранилищ и одной мастерской для подготовки и проверки ракет перед пуском; в) стартовая площадка для пусковых испытаний ракет; г) необходимые железнодорожные пути и другие сооружения. Для наблюдения за ракетами в полете были организованы службы: а) радиолокационная служба в составе сводного подразделения в количестве шестнадцати локаторов различных систем; б) кинотеодолитная служба в составе шести кинотеодолитных постов; в) служба авиационного наблюдения в составе одного авиаполка; г) метеостанция Главного управления гидрометеослужбы; д) служба единого времени; е) служба связи в составе сводного батальона. Опытные пуски снимались специальной кинобригадой. Огневые испытания ракет на стенде После осуществления всех подготовительных мероприятий 16 октября с.г. на стенде было проведено первое огневое испытание ракеты А-4, собранной в Советском Союзе из немецких узлов и деталей. Это испытание показало надежную работу двигательной установки серии ракет А-4 отечественной сборки. Затем были проведены еще два огневых испытания на стенде ракеты А-4, собранной немцами. Испытания также прошли без дефектов. Во всех случаях двигатель работал надежно и устойчиво и развивал тягу от 25 до 28,7 тонны. Регистрирующая аппаратура стенда работала нормально. На основании полученных удовлетворительных результатов при испытании двигателей комиссией было принято решение приступить к опытным пускам ракет. Опытные пуски ракет 18 октября с.г. была пущена первая ракета А-4 из числа собранных в Советском Союзе. Ракета поднялась на высоту 86 километров, пролетела по дальности 206,7 километра, достигнув максимальной скорости 1350 метров в секунду (4860 километров в час) и упала на 30 километров левее директрисы стрельбы. В период с 18 октября по 13 ноября с.г. всего было проведено 11 опытных пусков ракет А-4 [...] 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 и 10-я ракеты были снабжены бортовыми автоматическими приборами, которые управляли полетом ракеты без связи с землей. В связи с тем что первые три ракеты дали значительное отклонение от заданного им направления, комиссией по предложению немецкого специалиста доктора Хоха, было принято решение поставить дополнительно в прибор управления ракетой фильтр-конденсатор для поглощения посторонних токов, поступавших на рулевые машинки, вследствие сильной вибрации ракеты в полете. Постановка на ракету фильтра-конденсатора значительно уменьшила отклонение ракеты. На 9-й и 11 -и ракетах помимо приборов автономного управления была поставлена дополнительная радиоаппаратура "Виктория", удерживающая ракету в полете по заданному направлению. Направление ракете передается с земли радиоприбором "Гавайя". Этот способ управления на 11-й ракете дал положительные результаты. На 4, 5 и 8-й ракетах были установлены приборы "Мессина-1", с помощью которых на ленте наземного аппарата записывались следующие показатели ракеты в полете: отклонение газовых рулей, давление в камере сгорания, давление подачи кислорода и спирта, давление пара на входе в турбину, время включения двигателя. Аппарат "Мессина" при полетах работал безотказно. На 6, 7 и 10-й ракетах была установлена совместно с Физическим институтом Академии наук СССР специальная аппаратура для исследования космических лучей в высших слоях атмосферы. Эта аппаратура работала безотказно и произвела необходимые записи, ценные для науки. Все выпущенные ракеты по результатам можно разделить на три группы: · первая группа - три первые ракеты с большими отклонениями от директрисы стрельб по направлению и по дальности. Как уже указывалось выше, причиной отклонений явилось наличие посторонних токов, возникающих в системе управления ракетой в полете; · вторая группа - три ракеты, разрушившиеся в полете и упавшие вблизи старта из-за отказа системы управления и недостаточной прочности корпуса ракет; · третья группа - пять ракет выполнили заданную программу полета по дальности и по направлению. Эти ракеты пролетели от 260 до 275 километров и отклонились от директрисы стрельбы лишь до 5 километров. Высота траектории полета этих ракет составила от 72 до 81 километра. Максимальная скорость полета достигала 1508 метров в секунду, или 5428 километров в час. Следует отметить, что часть ракет на месте падения образовала воронки больших размеров (диаметром до 20 метров и глубиной до 5,5 метра), хотя ракеты и не были снаряжены взрывчатым веществом. Это объясняется сильным взрывом смеси остатков горючего (спирта и кислорода) при ударе ракеты о грунт. Основные результаты опытных пусков Опытные пуски ракет А-4 показали, что: а) методика расчета полета ракеты А-4 восстановлена и разработана вновь советскими специалистами правильно; б) немецкая материальная часть ракеты А-4 сложна и громоздка в эксплуатации и не обеспечивает надежной и безотказной работы, а в ряде случаев конструктивно недоработана; в) двигатели ракет А-4 советской и немецкой сборки при всех огневых испытаниях и. в полете работали хорошо. Однако за время испытаний двигателей выявлены некоторые конструктивные недостатки, которые должны быть устранены при производстве отечественных образцов; г) система автономного управления ракеты в основном удовлетворительна и может быть принята в качестве исходной для дальнейших разработок. Вместе с этим выяснилось, что испытываемая система управления ракет сложна и недостаточно надежна в эксплуатации. Приборы управления не защищены от влажности, больших изменений температуры и от проникновения пыли. Испытания и регулировка приборов управления перед пуском ракет сложны и требуют высококвалифицированного обслуживающего персонала и много времени для отладки; д) полученные результаты работы радиоприборов управления системы "Гавайя-Виктория" могут быть оценены как удовлетворительные; е) практическое использование приборов контроля ракеты в полете ("Мессина-1") показало, что эти приборы отвечают своему назначению и могут быть использованы при дальнейших опытных пусках ракет. При этом целесообразно ставить на ракеты наибольшее количество приборов, показывающих поведение ракеты в полете; ж) наземное пусковое и заправочное оборудование нормально обеспечивало проводимые опытные пуски ракет. Однако в процессе эксплуатации было установлено, что многие агрегаты наземного, пускового и заправочного оборудования имеют ряд существенных конструктивных недостатков, которые следует устранить при воспроизводстве; з) при проведении опытных пусков ракеты А-4 были организованы радиолокационные наблюдения за полетом ракеты с целью определения возможности обнаружения ракеты типа А-4, а также для выявления возможности точного сопровождения ракет радиолокаторами. В результате проведенных испытаний установлено, что сопровождение ракет радиолокаторами этих типов на дальность свыше 50 километров является невозможным. Обнаружение и пеленгация ракет, летящих по заранее неизвестной траектории, с помощью участвовавших в испытаниях радиолокаторов являются также невозможными. Для обеспечения дальнего обнаружения и пеленгации ракет типа А-4 необходима разработка специального радиолокатора. Общие выводы Проведенные опытные испытания ракеты А-4 дают основание сделать следующие основные выводы. 1. Советские специалисты правильно восстановили техническую документацию, отдельные агрегаты, аппаратуру управления и ракету в целом и освоили технику испытания ракеты на стенде и летные пуски ракеты. 2. Ракета А-4 не была полностью отработана немцами, поэтому и имеет ряд существенных недостатков. 3. Опытные пуски ракет А-4 показали, что, несмотря на сложность техники ракет, все же ракеты этого типа являются эффективным оружием внезапного дальнего нападения на промышленные и жизненные центры противника. Комиссия считает необходимым проведение ряда специальных правительственных мероприятий по расширению и укреплению научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро и опытных заводов по ракетам дальнего действия. Необходимо срочно решить вопрос о строительстве станции огневых испытаний НИИ-88 Министерства вооружения и создании Института гироскопической стабилизации Министерства судостроительной промышленности для ракетного вооружения. Требуется также строгое предупреждение всех министерств и руководителей ведомств об особой важности работ по реактивной технике и о серьезной ответственности за невыполнение этих работ. Предложения По ракетам на 250 - 270 километров 1. На основании полученного опыта в восстановлении и пусках немецких ракет А-4 (Фау-2) считаем необходимым дальнейшие работы по созданию отечественной ракеты дальнего действия (заводской шифр "Р-1") дальностью 250 - 270 километров вести в следующем направлении: а) в мае 1948 года изготовить десять штук ракет "Р-1", копии немецких Фау-2, разрешив внести в конструкцию ракеты самые необходимые изменения, несколько повышающие надежность работы. Это необходимо для того, чтобы окончательно закрепить полученный опыт по немецким ракетам дальнего действия путем организации и освоения нашей промышленностью новой отрасли техники; б) в августе - сентябре 1948 года изготовить следующие 20 штук ракет "Р-1", внеся в них изменения против немецких ракет Фау-2, значительно повышающие надежность и безотказность ракет. При внесении изменений необходимо в первую очередь предусмотреть: а) повышение надежности запуска двигателя и обеспечение постоянства его характеристик; б) обеспечение устойчивой и безотказной работы системы управления, повышения электрической и механической прочности электросетей; в) повышение прочности корпуса. Если целью выпуска первых десяти ракет является закрепление полученного нами немецкого опыта, то целью вторых двадцати ракет должно быть создание надежно работающей отечественной ракеты дальностью 250 - 270 километров и получение основ для создания более совершенных ракет дальностью 600 и более километров. 2. Разрешить Министерству Вооруженных Сил, Министерству вооружения и другим министерствам проводить опытные пуски оставшихся немецких ракет для дальнейшего накопления опыта, изучения поведения ракеты в различные времена года и опробования новых приборов и агрегатов. 3. При последующих опытных пусках широко применять систему телематического контроля ("Мессина"), устанавливая на ракете возможно большее количество приборов, показывающих поведение ракеты. 4. Все агрегаты наземного, пускового и заправочного оборудования должны бить подвергнуты доработке и улучшению в соответствии с результатами проведенных испытаний и применительно к климатическим условиям СССР. Конструкция наземного, пускового и заправочного оборудования должна обеспечивать войсковую эксплуатацию ракет надежнее немецкой. По ракетам на 600 и 3000 километров 5. Считать необходимым параллельно с созданием отечественной ракеты "Р-1" с дальностью полета 250 - 270 километров форсировать разработку, проведение научных и экспериментальных работ по изготовлению ракеты "Р-2" с дальностью полета 600 километров и разработку проекта ракеты "Р-3" с дальностью полета 3000 километров, учтя опыт, полученный при опытных пусках немецких ракет А-4 (Фау-2). Установить следующие сроки по ракете "Р-2" на 600 километров: а) разработка технического проекта - сентябрь 1948 года; б) изготовление первой опытной партии в количестве 20 ракет - июль 1949 года. Разработку эскизного проекта по ракете "Р-3" закончить в октябре 1948 года. По укреплению научно-исследовательской базы 6. Установить порядок материально-технического обеспечения научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро и опытных заводов, работавших по созданию ракет дальнего действия, такой же, какой существует по первому Главному управлению при Совете Министров СССР. 7. Приравнять строительство НИИ и опытных заводов по ракетам дальнего действия к числу первоочередных строек Союза, выделив для строительства головного института по ракетам дальнего действия (НИИ-88 Министерства вооружения) четыре строительных батальона. 8. Установить повышенную оплату труда, премирования и материально-технического обеспечения инженерно-технических работников и рабочих, работающих в НИИ, КБ и [на] опытных заводах ракет дальнего действия, а также разрешить министрам утверждать штаты НИИ, КБ и опытных заводов, занимающихся ракетным вооружением. 9. Направить до первого апреля 1948 года в НИИ, КБ и [на] опытные заводы по ракетам дальнего действия 1000 человек инженеров за счет переброски из других отраслей промышленности и переподготовки оканчивающих вузы по другим специальностям. 10. Для создания условий по дальнейшим испытаниям ракет дальнего действия необходимо всемерно форсировать строительство и оснащение Государственного центрального полигона. 11. Необходимо ускорить рассмотрение и утверждение плана опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ на ближайшие два года и мероприятия, обеспечивающие выполнение этого плана. Н.Яковлев Д. Устинов И. Серов В. Терентьев Н. Воронцов Н. Кочнов М.Суков С. Ветошкин 28 ноября 1947 года -------------------------------------------------------------------------------- АП РФ, ф. 3, оп. 47, д. 185, лл. 14 - 21, 42 - 48, 231 - 238. Впервые опубликовано в кн.: Первое ракетное соединение Вооруженных Сил. М.: ЦИПКРВСН, 1996. С. 189-207. http://www.cosmoworld.ru/spaceencyclopedia/documents/index.shtml?dz_471128.html
82-й: Благодарен автору. Ничего более поэтичного на эту тему не читал: В свое время мне, совершенно случайным образом, разумеется, довелось занималась практической работой над теми объектами, которые сейчас стоят на боевом дежурстве. Мои слова относятся к эпохе лётно-технических испытаний ракет 15А18М, то, что сейчас называется "Сатана", крупнейшей в мире баллистической ракете, и 15Ж61, ныне уничтоженного по ОСВ-2 железнодорожного комплекса. Речь идёт об участке входа в атмософеру – самому сложному с точки зрения точности попадания. Есть такой полигон Кура – главный принимающий полигон страны. Он выполняет целый ряд задач. Одна из которых – оптическая фиксация траекторий боеголовок. Я, сразу оговорюсь, занималась немного другим. Но по ходу моей деятельности вынуждена была соприкасаться с множеством процессов исследования движения боеголовок и процессов у них на борту. телеметрию опускаю – это не оптические дела. Радиолокационные дела тоже опускаю, в силу того же. Но есть ещё и оптический измерительный комплекс. Про него я уже несколько раз рассказывала, и не знаю, есть ли нужда делать это ещё раз. Схематично – есть фоторегистрирующие станции, расположенные на измерительных пунктах, разнесённых на десятки километров ( написала какие, потом стерла ). Они триангуляционным методом восстанавливают траекторию с высокой точностью. Почему этого не могут сделать радары? – потому что возникает длинный ионизированный след. Почему это нельзя сделать телеметрически, принимая сигнал с борта? – потому что ударная ионизация вокруг боеголовки препятствует устойчивой связи, ведёт к потере данных. Кроме того - а вдруг отказ всего электронного оборудования на борту? Пуски-то – испытательные. А вот как она падает, даже полностью отключившись – можно высокоточно снять оптическим комплексом. Но для этого нужно: относительная точность кинофотосъемки; точность привязки в пространстве – а на практике это угловая привязка по азимутам и углам места; и точная привязка процесса во времени – миллисекундном, которое дает точности в метры; этого достаточно для анализа скоростей и ускорений падающего объекта с точностью метров. Вот для этого и служит фоторегистрирующий комплекс – это так называемые ФРС, фоторегистрирующие станции, которые в своей работе сопряжены с другими станциями. Их структура и работа имеют ряд особенностей. Я могу подробно расписать боевую работу, как она производится на полигоне ( так называется реальный пуск и измерения, связанные с ним ). Начинается с того, что по засекречивающей автоматической связи ЗАС приходят документы, касающиеся предстоящего пуска – в них указывается типы передатчиков на борту, рабочие частоты, направленность, и многие другие важные дела. Оператор ЗАС принимает эти донесения, далее … … … ( опускаю ненужные вам подробности ). В числе их приходят целеуказания – точные угловые величины полёта каждой боеголовки с удалением посекундно. Они нужны для того, чтобы ввести их в программу угловых разворотов принимающих телеметрических антенн, диаграмма направленности которых обычно игловидна – для большой дальности начала получения информации с борта. Там же содержатся данные для выставления в пространстве оптических осей фоторегистрирующих комплексов. В итоге командиры измерительных пунктов утверждают проведение КТ – комплексной тренировки по данному пуску. При этом в отношении ФРС ( все огромное остальное опускаю ) доводятся углы установки кинофототеодолитов, ( станций несколько, на каждой станции два кинофототеодолита, и все это распределяется по небу так, чтобы захватить всю видимую траекторию полёта до падения или атмосферного подрыва, или до перехвата головки средствами ПРО ) регламентируется то и се, запитка станций ФРС точным временем от станции ПП СЕВ – приемного пункта системы единого времени, на которой проводилось своё боевое дежурство ( работу этой станции надо описывать отдельно – там своя специфика: три главные функции – как хранить время, как считать время, и как его сопрягать с выбранной шкалой мирового времени ), и т.п. В итоге в назначенное время производился пуск ракеты - с Байконура, Плесецка, КапЯра или с лодки в Баренцевом море. По факту пуска по каналам связи приходил сигнал, дословно выглядевший так: "ВС ВС ВС ( что означает "Внимание, сигнал!" ). ТВС ( Точное время старта - перевожу аббревиатуры ) .. часов .. минут .. секунд .. миллисекунд. Это ТВС, фактическое, а не расчетное, вводится в программы разворота антенных устройств. Фоторегистрирующей техники это не касается, но и ей нужен ТВС – от него отсчитывается момент начала съемки каждой фоторегистрирующей станцией. У каждой ФРС он свой – какие-то станции начинают снимать объект по мере появления первого свечения в ионосфере, другие снимают другой участок – в нижних слоях, боевое действие заряда, или перехват, и т.д. При этом ради точности кинофототеодолиты неподвижны, а только передают объект из одного поля зрения в другое. Надо ли расписывать работу кинофототеодолита и дальнейшую обработку снятой информации – как выглядит кадр, как в него вбиваются данные реперов по углам снимка, как попарно срабатывают обтюраторы, фиксируя время открытия и закрытия в миллисекундном времени, вбивающимся в кадр сбоку, как далее по сетке Готье отсчитываются точные углы, и т.д. – т.е обработка снимков? Удаления были от ста-ста пятидесяти километров, скорости порядка семи – шести километров в секунду и до дозвука; длины баз тридцать-сорок километров; один кинофототеодолит станции ФРС-2 "Дятел" весил тонну восемьсот килограммов… Начало входа боеголовок в атмосферу происходит на высоте километров сто ( плюс-минус ) и на удалении тоже километров сто – сто тридцать от измерительных пунктов ( в свою очередь распределённых на местности на двадцать-тридцать и более километров ), а иногда и гораздо ближе – смотря по типу изделия и траектории её полёта ( дальности пуска и соответственно угла наклона траектории, хотя эти параметры могут быть связаны не столь жёстко ). Визуально это выглядит как обнаружение в небе глазом слабой неподвижной звездочки бело-голубого цвета ( скорость максимальная, плазма наиболее высокотемпературная, порядка десятка тысяч кельвинов, хотя тепловой поток ещё мал из-за разрежённости ). Смотришь – а рядом с ней как-то незаметно загорелась вторая такая же звездочка, спустя секунд десять примерно там же находишь третью… В это время первая звёздочка светит уже гораздо ярче и немного сместилась относительно первых звёздочек. Продолжая разгораться, она начинает менять цвет на жёлтый и визуально начинается её движение по небу – сначала ползёт медленно, потом все ускоряется и ускоряется. Днём кажется, что по голубому небу быстро катится электрическая лампочка. В это время ночью она уже горит так ярко, что по снегу ползут тени от предметов; цвет может меняться на зеленоватый из-за меди, содержащейся в абляционной теплозащите, или в жёлтые цвета. В это время боеголовка испытывает максимальные силовые и тепловые нагрузки – тепловой поток внутрь наибольший, хотя температура плазмы и ниже, чем в начале входа, она снижается до пяти-трёх тысяч кельвинов, - зато больше теплонапряжённость, то есть количество тепла в прилегающем кубическом сантиметре плазмы, за счет роста её плотности. При этом от боеголовки иногда отлетают назад жёлтые искры – кусочки теплозащиты, уносимые потоком и в нем же догорающие. Если отлетают, то их несколько. Пройдя на максимальной угловой скорости пространство перед наблюдателем, боеголовка видимо замедляет движение – это физическое торможение в атмосфере и потеря скорости. Далее она довольно медленно как бы "причаливает" к горизонту – уходит за него в точку падения; в случае проверки боевого срабатывания относительно невысоко над горизонтом происходит яркая мгновенная вспышка, в точности напоминающая вспышку от электросварки. Это происходит подрыв на заданной высоте – основной вид подрыва для ядерного заряда. При этом одни головки только возникают в небе, другие уже начали движение, разгораются, третьи быстро пересекают наискось вниз поле зрения, освещая пространство. Обычно на небе на высотах трех-восьми тысяч лежат тонкие слои всякой высокослоистой облачности, флера, и т.п. – так они не видны, а при подлёте к ним боеголовки освещаются в виде желтого пятна, быстро сужающегося по мере подлёта боеголовки с возрастанием яркости этого пятна; боеголовка как бы "прокалывает" тонкий слой флера и проходит сквозь него,освещая его в обратном порядке – в виде расширяющегося и теряющего яркость пятна. Все эти картины видны в небе одновременно, но имеют различия в зависимости от типа изделия и пространственного построения его боеголовок – линейным караваном или группами, входящими более компактно одна за другой, например, по пять штук, как обычно испытывалась 15Ж61 – но это зависит и от расположения целей, и от возможного противоПРО построения боеголовок. Чуть позже на горизонте разгорается ступень разведения, или боевая ступень. Она, имея худший баллистический коэффициент, тормозится и падает раньше, при этом горит по-разному – но, как правило, она вытягивается в ровную нитку рассыпающихся углей оранжевого цвета; иногда вокруг вспыхивают на некотором расстоянии магниевые искры в виде белых мгновенных вспышек. Хотя ступень падает по-разному: иногда она падает почти вертикально и при этом горит как факел, с ровными линиями огня. Она светит несколько ярче боеголовки, но не ярким жёлтым точечным огнём, а более красным, просто более. Ступень разведения, иначе боевая ступень – устройство, которое производит разведение боеголовок по их траекториям. Это платформа разной конструкции, которая формирует точное движение боеголовки, разными методами. Раньше это была гиростабилизированная платформа, которая несла на себе заранее установленные под определёнными углами боеголовки, выставляемые с помощью теодолитов на ракетной базе при подготовке головной части к данному полётному заданию. Соответственно, после отработки последней ( обычно второй ) разгонной ступени платформа занимала заданную ориентацию в пространстве, и в определённые моменты полетного времени производилось отделение боеголовки с платформы пружинным или пневматическим образом – толкателем, в том направлении, в котором была выставлена данная боеголовка. Но разброс скоростей при отделении даже высокоточными толкателями постепенно оказался недостаточным с точки зрения точности, и сейчас используется иной принцип: сама ступень разведения занимает состояние точного движения, которое должна осуществлять боеголовка. После этого размыкаются безынерционные замки, соединяющие боеголовку и ступень, и ступень сама отходит от боеголовки, стараясь никак не нарушить её полёт. Что вызывает конфликт с точки зрения реактивного движения: чтобы отойти прочь от боеголовки, ступень должна выбросить реактивную струю по направлению к боеголовке, оказывающую воздействие на полёт боеголовки, приводящее к накопившимся отклонениям при падении. Поэтому конструкция ступени и алгоритм её работы содержат ухищрения. На той же ракете 15А18М Сатана ступень разведения имеет сопла наверху, вынесенные в четыре группы немного за корпус – словно как бы четыре руки сверху, соплами вниз. Это – тянущая схема ( в отличие от "толкающей" ): эти четыре сопла "утягивают" ступень от боеголовки, при этом боеголовка оказывается в середине между четырёх струй, мало подвергаясь их воздействию. Но надо увеличить глубину разведения – т.е. расстояние между точками падения; для этого надо маневрировать интенсивно, придать бОльшую разницу скоростей. Поэтому ступень разведения отходит от боеголовки сначала на режиме малой тяги, а затем, на достаточном удалении, включает основную тягу в нужном направлении, получая туда скорость; после этого она снова переходит на режим малой тяги и по текущим измерениям, проводимым одновременно, устанвливает точную скорость себя (с боеголовками на борту ) прецизионным управлением двигателями. После чего отделяет боеголовку, и начинает новый отход. Например, ступень разведения на ракете "Трайдент-2" выглядит в виде бублика – она надета на третью ступень, как булик на сосиску, а боеголовки прижимаются вершинами к этой третьей ступени, формируясь вокруг неё, как морковки. Когда ступень разведения "съезжает"с бублика, и начинает разведение – она даже в режиме малой тяги отслеживает, не попала ли отделённая боеголовка под одну из струй четырех основных сопел. Для этого на борту ступени разведения производится обсчет пространственной модели происходящего, на основании текущих измерений – т.е. обсчитывается фактическая картина. Если боеголовка попадает в существенной степени в зону воздействия факела сопла, то система управления отключает это сопло, одновременно задавая увеличение тяги на три других сопла и одновременно же осуществляя разворот ступени с помощью сопел ориентации таким образом, чтобы вывести боеголовку из зоны действия ( геометрической – ведь сопло отключено ) данного сопла. После выхода боголовки из зоны действия сопла, т.е. достаточного разворота ( "прокручивания" ) ступени, система управления вновь включает сопло – и тогда уже начинает этап интенсивного отведения ступени отбоеголовки, на полной тяге. После чего, сформировав нужный ( для очередной отделяемой боголовки ) вектор скорости грубо, она проводит измерения, переходит в прецизионный режим малой тяги, формирует вектор скорости точно, снова измеряет, после чего производит коррекцию. Боеголовка может никак не определять свою высоту – она пассивна. Все измерения и действия делает ступень разведения. Но современные боеголовки, даже полностью пассивные, могут производить точное счисление своего движения – на борту стоят акселерометры, и, дважды интегрируя их данные, бортовая система управления вычисляет последовательно текущие компоненты скорости и координаты. Зачем, если полёт боеголовки, допустим, неуправляемый? А это делается для повышения точности попадания путём управления моментом подрыва. В системе управления боеголовки заложена пространственная точка цели – точка, в которой нужно осуществить целевой подрыв. На основе измерений боеголовка ( её система управления, далее – просто боеголовка ) определяет прогнозируемый текущий промах – как, на основе фактического полёта до настоящего момента, проляжет её дальнейшая траектория относительно заданной точки цели. Боеголовка определяет на своей прогнозируемой траектории точку минимального удаления от точки цели – точку минимального промаха, и рассчитывает предварительные моменты переведения заряда в состояние все большей готовности к подрыву. После чего осуществляет это переведение в рассчитанные моменты с подрывом в точке минимального промаха. Это называется – адаптивная система подрыва. Она повышает точность подрыва, работая "вдоль траектории". Но есть и управляемые боеголовки. Их управление может быть самое разное. Порою достаточно сложное. [url=http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:Dm0GT25AfiYJ:naukaitexnika.obshhestvoznanie.ru/a-pochemu-luna-pri-vosxode-takaya- bolshaya.html
82-й: Это кто-то побывал не так давно на старте БУРИ. [BR]http://www.panoramio.com/photo/47506581 Из чего стало ясно, что темные участки на снимках со спутника вокруг старта - это выгоревшая трава (кто-то поджигает). Из чего стало ясно, что участок железной дороги от площадки Грошево до старта БУРИ разобран. Зачем искать Атлантиду где-то за морями? Вот она - бывшая страна атлантов.
82-й: И снится нам не рокот Через три года российская космонавтика приобретет новую "стартовую площадку" 11 апреля, за день до празднования 43-го Дня космонавтики, руководство Роскосмоса подписало договор с Европейским космическим агентством, касающийся запусков российских ракет с территории Французской Гвианы. Ракеты-носители "Союз-2" будут с 2008 года выводить на орбиту принадлежащий ESA полезный груз, а отечественная космическая отрасль станет на 120 миллионов долларов богаче. Гвианский космодром "Куру" - уже пятый "пункт отправления" для российских кораблей. Он был построен в 1968 году - после того, как годом ранее французские власти решили закрыть расположенный в Алжире полигон Хаммагир, где начиналась национальная космическая программа. Место для нового космодрома выбирали в течение двух лет из 14 возможных - и остановились на одном из четырех заморских департаментов Франции, расположенном на северо-восточном побережье Южной Америки, в нескольких градусах дуги от экватора. Последнее обстоятельство является существенным преимуществом при запуске космических аппаратов. Чем меньше широта, на которой происходит старт, тем больше вклад вращения Земли в начальную скорость корабля. Благодаря этому грузоподъемность ракет-носителей заметно возрастает. Столь удачно выбранный космодром приобрел статус международного еще до создания Европейского космического агентства, и даже до окончания строительства - в 1965 году. Две стартовые установки с самого начала предназначались для французских ракет Diamant и "всеевропейских" Europa. Запуски и тех, и других к 1975 году были прекращены. Новое поколение ракет-носителей Ariane использовало инфраструктуру, разработанную для Europa, но должно было оказаться (и оказалось) надежнее и эффективнее предшественников: на счету Europa-1 было четыре неудачных старта, Europa-2 - один, а проект Europa-3 был заморожен на начальных стадиях разработки. Запуски возобновились в 1979 году, и с тех пор Ariane - основное (и единственное) собственное "транспортное средство" ESA. Следует отметить, что ни один из полетов европейских космических кораблей не был пилотируемым. Первый (если не считать, конечно, советских граждан) европеец - Зигмунд Ян из ГДР - отправился в космос на борту корабля "Союз" в 1978 году. Последующие космонавты ESA также входили в состав экипажей принадлежащих России или США кораблей. Перемена мест Увы! он счастия не ищет И не от счастия бежит. Проект, предполагающий отправку в космос не людей, но грузов российскими ракетами-носителями, обсуждался в течение последних семи лет. Недавняя авария шаттла Columbia, из-за которой перспективы запуска американских кораблей стали неопределенными, ускорила, возможно, подписание договора с Россией. Сотрудничество могло сложиться иначе: в мае прошлого года Анатолий Перминов, глава Роскосмоса, заявил, что возможно даже объединение двух космических ведомств - европейского и российского. Споры о статусе, который при этом приобретет новый участник ESA, отложили слияние на неизвестный срок. Преимущества "экваториального" пуска - весомая причина, чтобы отказаться от российских стартовых площадок, использовавшихся до сих пор. Как утверждают эксперты, при "переезде" с "Байконура" на "Куру" грузоподъемность "Союзов" увеличится с 1,5 до 4 тонн, благодаря чему каждый запуск позволит сэкономить 60 миллионов долларов. Однако, как показывает опыт, освоение новых космодромов оказывалось почти всегда болезненным для советской космонавтики. "Капустин Яр" Полигон, который можно считать первым в истории СССР космодромом, был создан с единственной целью - воспроизвести по вывезенным из Германии чертежам и привести в действие "Фау-2". Ее конструктор Вернер фон Браун после войны оказался в Америке - вместе с несколькими учениками и самими ракетами. Испытания в Нью-Мексико заставляли торопиться, поэтому количество сооружений, возведенных возле села Капустин Яр в Астраханской области, свели к минимуму: бараки, бункер, пусковая установка. В 1947 году первая баллистическая ракета, собранная в СССР, достигла высоты в 86 километров, а затем разрушилась в плотных слоях атмосферы. "Байконур" Место в 350 километрах от казахского поселка Бойконыр было выбрано в феврале 1955 года: вблизи располагались сразу две транспортных магистрали - железная дорога и река Сыр-Дарья, а предполагаемые траектории ракет проходили над безлюдными районами. Кроме того, здесь эффект от вращения Земли хотя и был слабее, чем на экваторе, но все-таки заметно помогал ракете преодолеть силу притяжения. В июне за местностью закрепили название 5-го Научно-исследовательского испытательного полигона. В декабре строительством нового военного объекта уже занимались примерно 2 тысячи человек. 15 мая 1957 года произошел первый запуск: межконтинентальная баллистическая ракета Р-7, сконструированная под руководством Королева, пролетела 400 километров и взорвалась. Р-7 предназначалась для доставки водородной бомбы, разработанной пятью годами ранее, и поспешность, с которой проводились строительство и испытания, была связана скорее с ядерным, чем с космическим соревнованием сверхдержав. Повторные испытания - в августе - прошли успешно, и уже 4 октября такая же ракета вывела на орбиту первый искусственный спутник, а 3 ноября стало днем, когда в космос отправили живое существо - собаку Лайку. Почти каждый результат требовал двух или более попыток. Самая серьезная катастрофа случилась в 1960 году, когда при испытании альтернативы моделям Королева - новой ракеты Р-16 - погибли, по официальным данным, 92 человека, в том числе и маршал Неделин. Аварии продолжались и после триумфального выхода Гагарина в космос. После распада СССР "Байконур" стал собственностью республики Казахстан. Межправительственный договор, подписанный в 1994 году, зафиксировал парадоксальную ситуацию: главный российский космодром, откуда осуществляются все пилотируемые полеты, был арендован Россией на 20 лет с возможностью продления. Срок окончания аренды перенесли недавно на 2050 год, и теперь ее стоимость составит 5,3 миллиарда долларов. "Плесецк" 1-й государственный испытательный космодром "Плесецк", построенный в 1960 году в тайге около Архангельска, стал вторым на территории России. Не слишком удобный с точки зрения климата и малости "вращательной добавки" к скорости, он находился намного ближе Байконура к американской территории, и вначале служил местом базирования межконтинентальных ракет. В 1963 году стало очевидно, что "Байконур" перегружен "рутинными" задачами, и северный полигон решили "переквалифицировать" в космодром. Через три года с "Плесецка" стартовала первая космическая ракета - "Восход-2" с искусственным спутником "Космос-112". В 1980 году на стартовой площадке "Плесецка" во время заправки взорвался корабль "Восток-2M". 48 человек погибли вместе с космическим аппаратом, а год спустя повторения аварии удалось избежать только благодаря случайности. В настоящее время с "Плесецка" продолжают запускать спутники легкого и среднего класса. "Свободный" После выхода "Байконура" из-под российской юрисдикции обнаружили, что эффективной замены казахскому космодрому среди существующих нет. Географические препятствия - удаленность от экватора и населенные пункты вблизи - делали нецелесообразной "перелицовку" Плесецка и Капустина Яра для решения несвойственных им задач. Эти соображения и побудили в 1996 году построить в Амурской области четвертый космодром, который расположен примерно в тех же широтах, что и "Байконур". Со "Свободного" произвели пока всего несколько запусков, среди которых преобладают коммерческие. "Куру" - и все-все-все Новая миссия "Союзов" едва ли оправдает общественные ожидания. Задачи, поставленные перед российской стороной, частично связаны с "громкими" проектами ESA - отправкой корабля на Марс и запуском новых космических телескопов. Но, как сообщает французский телеканал TF-1, примерно в 60 процентах случаев "Союзы" будут выводить на орбиту телекоммуникационные спутники. Скромная роль, которая отводится российской космонавтике в подобных проектах, плохо увязывается с той державнической риторикой, которой - вне зависимости от его успехов - окружена деятельность космического ведомства. По данным ВЦИОМ, две трети опрошенных накануне Дня космонавтики согласны с утверждением: "Россия должна делать все возможное, чтобы оставаться великой космической державой". Вполне может быть, что именно к этому когда-нибудь приведет "курс на выживание", избранный "Роскосмосом" сейчас. Борислав Козловский [BR]http://lenta.ru/articles/2005/04/14/space/
82-й: ЯПОНА КОСМОДРОМА Читать, смотреть: http://yablor.ru/blogs/yaponiya-shag-k-zvezdam-chast-2-iz-3-ili-michibiki/741792
82-й: АТЛАНТИДА См. здесь:http://pikabu.ru/view/baykonur_yenergiya_i_buran_zabroshennyiy_kosmodrom_pechalno_smotret_na_yeto_46982 Не говорите что не видели. Это тот самый БУРАН, который совершил в автоматическом режиме выход на орбиту и посадку на ВПП. А потом на него случайно рухнуло перекрытие ангара, в котором он находился. Атлантида ждёт своих археологов.
82-й: Здесь: http://drugoi.livejournal.com/3274319.html?page=1#comments Они ушли на штурм. Те, кто верил. А мы остались. Зачем-то.
82-й: ЧТО ТАКОЕ ПЕНЕМЮНДЕ В Пенемюнде я прилетел 1 июня. Измерительное приборное богатство, которое я собрал в Берлине, и необходимость его доставки в Москву не позволили увидеть этот легендарный ракетный центр сразу же после вступления туда войск 2-го Белорусского фронта. Но нет худа без добра. Удалось организовать из Берлина в Пенемюнде специальный рейс нашего «Бостона» В-25, и моим попутчиком был Вениамин Смирнов, с которым в Берлине мы работали в тесном взаимодействии. Ну какие же в самом деле интересные коллизии вдруг вытворяет история! Советские специалисты в офицерских чинах летят из Берлина 1945 года, где только 20 дней назад подписан акт о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии, летят на американском бомбардировщике, который ведет летчик, испытывавший первый советский ракетный самолет БИ-1. Тогда я еще не осознавал, что лечу на то географическое место на берегу Балтийского моря, которому в истории суждено быть стартовой площадкой для начала великой ракетной гонки XX века. В эту гонку будут втянуты десятки народов всех континентов, и к концу века почти все армии мира в том или ином виде обзаведутся ракетным оружием. Теперь никого не удивляют корреспонденции с фронтов малых локальных войн о том, что идет «война ракет». Даже в многочисленных межнациональных стычках дело доходит до обстрела ракетами! Думаю, не ошибусь, предсказывая, что управляемые ракеты в начале XXI века будут так же доступны, как автоматы Калашникова. Но в те дни мы еще не представляли себе перспектив такого исторического поворота в технике вооружения и нас тянуло в Пенемюнде чисто познавательное профессиональное инженерное любопытство и чувство долга перед своей страной. Я был уже подготовлен к тому, что могу увидеть, рассказами побывавших там Исаева и Палло, которые только неделю назад прилетели из Пенемюнде в Берлин и подробно делились впечатлениями. Но когда самолет по нашей просьбе пролетел над всей территорией острова, я был восхищен всем увиденным настолько, что теперь, спустя почти полвека, в памяти все еще возникают обширные пляжи, белые барашки набегающего прибоя, лесистые холмы. Не хотелось отрывать глаз от видов этого чудесного природного заповедника. Ландшафт уж очень резко контрастировал с привычными за последний месяц развалинами Берлина. Но вот среди сосен просвечивают контуры зданий, потом огромные железные конструкции поставленных «на попа» мостов, еще какие-то с высоты непонятные, но явно производственные сооружения. На все наложена чуть прикрытая тенями сосен сетка дорог, которые все соединяют. Справа вдаль уходят леса и блики озер, слева — серое море. Пролетели служебную территорию острова, и снова из хвойной зелени проглядывают привлекательные бело-кремовые, розовые и всякие прочие многоцветные виллы и отели. Одним словом, курорт. С воздуха мы не увидели следов жестоких бомбардировок, о которых нам сообщали англичане. Аэродром для приема «Бостона» оказался вполне пригодным. Он рассчитан на посадку скоростных бомбардировщиков. Нас уже ждали и повезли сразу в «Швабес-отель». У каждого, кто делился рассказами, первое впечатление от знакомства с окрестностями Пенемюнде — это отнюдь не сооружения ракетной техники, а красота природы балтийского побережья. Здесь жила и отдыхала элита немецких ракетчиков. Теперь в лучшем из отелей — «Швабес-отеле» — разместился штаб по исследованию Пенемюнде, возглавляемый генерал-майором Андреем Илларионовичем Соколовым. Генерал Соколов во время войны был заместителем командующего гвардейскими минометными частями, и, пока в Москве искали желающих взять покровительство над немецкой ракетной техникой, Главное артиллерийское управление поручило ему изучение и охрану Пенемюнде. Надо отдать ему должное: он хорошо организовал эту работу. Немецких компетентных специалистов на острове Узедом практически не осталось. Группа генерала Соколова собрала несколько малосведущих специалистов из местных жителей. С их помощью и домыслами советских инженеров составлялось описание того, чем было Пенемюнде до прихода нашей армии. Именно было, а не есть. Союзная авиация повредила почти все здания и лаборатории. Но разрушенных до основания не было. Огневые стенды по размерам превосходили все, что мы могли себе представить. У стендов были построены хорошо сохранившиеся бункеры, откуда велось управление и наблюдение за испытаниями двигателей и ракет. Все сооружения, занимавшие в общей сложности несколько десятков гектаров, были соединены отличными дорогами. В кабельных каналах проложены десятки километров силовых, измерительных и сигнальных кабелей, которые немцы не успели демонтировать. Все оборудование до последнего прибора и даже станки на большом заводе, здание которого почти не пострадало, было демонтировано, вывезено, а то, что не успели эвакуировать перед появлением войск маршала Рокоссовского, зондеркомандами СС приведено в негодность. Генералу Соколову удалось в значительной мере восстановить старые порядки в жилой зоне курорта «Цинновиц». Я был к этому уже подготовлен Арвидом Палло, который предупредил меня еще в Берлине, что в Пенемюнде порядки хорошего великосветского довоенного курорта. Как будто никакой войны с ее ужасами и не было. В ресторане «Швабес-отеля» для всего офицерского состава сервировался общий стол, накрытый белоснежной скатертью, и у каждого места — многочисленные приборы, в количестве, явно превышающем разнообразие блюд. Фирменные тарелки с очень скромной закуской ставились ловкими официантами так, чтобы марка отеля была расположена у вас перед глазами нужным образом. Никто из офицеров не смел сесть за общий стол, пока не входил генерал. Далее начинался церемониал, знакомый нам только по кинофильмам. Вереница официантов в черных костюмах и белых сорочках с «бабочками» во главе с метрдотелем торжественно шествовала вокруг стола, начиная с генерала, и далее двигалась по чинам. При этом первый официант наливал суп, второй клал картофелину, третий обсыпал все зеленью, четвертый кропил острой подливкой и, наконец, пятый капал в один из многочисленных бокалов граммов тридцать спирта. Спирт самостоятельно разводили водой по вкусу. В какой-то мере весь этот спектакль возрождал порядки, имевшие место в «Швабес-отеле» при посещении Пенемюнде именитыми гостями. По словам метрдотеля, здесь бывали почти все первые лица фашистского рейха, кроме самого Гитлера. «Но, конечно, — добавлял метрдотель, — я тогда к столу подавал отличные вина. Когда Дорнбергер и фон Браун эвакуировали Пенемюнде, они все запасы продуктов и вин забрали с собой». Мы были представлены генералу в обеденном зале и с честью выдержали все положенные в «высшем обществе» правила этикета, несмотря на провокационные улыбки и реплики старожилов. О Пенемюнде следует писать в историческом аспекте. Поэтому я выделил только основные результаты работ в Пенемюнде. При этом я пользовался «источниками», которые мы нашли в Германии, и информацией из вышедших позднее воспоминаний непосредственных участников работ в Пенемюнде. Осмотр Пенемюнде в мае—июне 1945 года показал, что фактический размах работ по ракетной технике в Германии намного превосходил представления, которые у нас были. Для нас, советских специалистов, необходимо было разобраться во всем объеме работ в Германии в области ракетной техники. Но не менее важно было получить сведения об истории разработок и методах, которыми пользовались немецкие ученые и инженеры при решении столь трудных задач, как создание баллистических управляемых ракет дальнего действия. Ни мы, ни американцы, ни англичане до 1945 года не умели создавать жидкостные ракетные двигатели тягой более 1,5 т. Да и те, что были созданы, обладали малой надежностью, в серию не пошли и никакого нового вида оружия с их применением так и не было создано. А к этому времени немцы успешно разработали и освоили ЖРД тягой до 27 т, в восемнадцать с лишним раз больше! И к тому же производили эти двигатели в промышленных масштабах. А система автоматического управления! Одно дело показать, что принципиально, теоретически для данного уровня техники можно управлять полетом ракеты и соответственно режимом двигателя в полете на дальность 300 км, а совсем другое дело практически осуществить эту задачу, доведя всю систему до уровня, пригодного для принятия на вооружение! В результате второй мировой войны появились по крайней мере три новых научно-технических достижения, которые во многом революционизировали прежние представления о стратегии и тактике будущих возможных войн, — это автоматически управляемые ракеты, радиолокация и ядерные средства. Первые два не требовали открытия каких-либо новых законов физики. Другое дело атомная, или точнее, ядерная техника. Ее появление обусловлено открытием новых закономерностей в природе и новыми научными методами, связанными с проникновением в микромир, в природу первооснов материи. Три новых силы, подобно джиннам, были выпущены из лабораторий в годы второй мировой войны. В историческом плане парадоксальной, а в определенных восприятиях шокирующей представляется та очевидная и безусловно объективная истина, что военная техника оказывается сильнейшим стимулятором развития производительных сил общества и прогресса цивилизации в целом. Давно очевидна и та истина, что современная космонавтика в своей первооснове является продуктом научно-технического творчества военно-промышленных комплексов Советского Союза и США. Какова же роль немецких ученых и военно-промышленного комплекса Германии времен второй мировой войны в развитии космонавтики? Значительную долю сведений для ответа на этот вопрос мы получили уже в первые послевоенные месяцы работы в Германии. Это касалось главным образом радиолокационной и приборной техники. Ракетная техника Германии в историческом аспекте нами исследовалась позднее. Источниками информации были осматриваемые нами объекты, изучение на месте образцов ракетной техники, рассказы немецких специалистов и исторические справки-отчеты, которые составлялись им по нашему заданию. История немецкой техники — это не только Пенемюнде. Практические работы по реализации идей пионеров теории межпланетных сообщений начались с создания примитивных ракетных двигателей еще в 1929 году. Переход от кустарных исследований энтузиастов одиночек к широкомасштабной деятельности по созданию ракетных летательных аппаратов начался после того, как военные ведомства оценили перспективность ракетного оружия. Согласно Версальскому договору, Германии были запрещены разработки и производство новых видов авиационной, артиллерийской и другой техники вооружения, известной во время первой мировой войны как наступательные средства. В перечень запретов не вписывалось ракетное оружие. Авторы Версальского договора и не думали о возможности использования ракет как оружия нападения. Это обстоятельство привело весьма инициативного сотрудника военного министерства капитана артиллерии Дорнбергера к идее использования ракет с жидкостными двигателями для военных целей. Дорнбергер привлек к практическим исследованиям Вернера фон Брауна, который в 1929 году девятнадцатилетним студентом написал работу «Теория дальних ракет». В 1933 году с приходом к власти Гитлера были отброшены все ограничения, накладываемые на вооружение Германии Версальским договором. Национал-социалисты поощряли активную деятельность промышленности по восстановлению немецкой военной мощи. Уже в 1935 году фон Браун предложил Управлению вооружений проект жидкостной ракеты, позволяющей достичь дальности стрельбы в 50 км. Для этой разработки была задумана экспериментальная ракета под индексом А-3. Стартовая площадка для ракеты была оборудована на небольшом острове в Балтийском море Грейфсваль-дер-Ойе. Все четыре летные испытания А-3 оказались неудачными из-за отказов в системе управления. Однако впервые была решена принципиально новая задача: вертикальный старт свободно стоящей на стартовом столе ракеты. Имевшие хорошие связи в Управлении вооружений Дорнбергер и фон Браун не преминули воспользоваться весьма благоприятной обстановкой для реализации предложений по разработке новых военных изобретений. Они поняли, что экспериментальная база в Куммерсдорфе не пригодна для работ того масштаба, который ими задуман, и начали поиски нового места для строительства большого научно-исследовательского центра, совмещенного с испытательным полигоном. Дорнбергер и фон Браун добились начала проектирования исследовательского центра на выбранном ими острове Узедом на Балтийском побережье рядом с курортом Цинновиц у рыбачьей деревушки Пенемюнде. Военное министерство согласилось щедро финансировать создание такого центра при условии, что будет разрабатываться ракета дальнего действия, несущая большой заряд взрывчатки. Бурное строительство центра началось в 1936 году. В 1937 году в Пенемюнде в Исследовательский центр сухопутных войск переселились первые 90 сотрудников. Разработки, исследования и испытания шли параллельно со строительством, которое в основном было закончено всего за три года. Фирму, осуществлявшую основные строительные работы в Пенемюнде, возглавлял будущий президент ФРГ Генрих Любке. В 1945 году мы убедились, что к качеству построенного нельзя предъявить претензий даже после бомбардировок. В Европе шла подготовка к войне, но ни одна из разведок союзных стран, в том числе и английская, не представляла себе целей и масштабов работ в Пенемюндском центре. В 1937 году фон Браун предложил Управлению вооружений вместо ранее обещанной ракеты на дальность 50 км ракету на дальность более 200 км. Этот проект и был обозначен как «аппарат А-4». В 1940 году впервые начались огневые испытания камеры сгорания 25-тонного ракетного двигателя, предназначенного для А-4. Здесь впервые была применена турбонасосная подача в камеру сгорания спирта и жидкого кислорода вместо вытеснительной системы сжатого азота, использовавшейся на первых двигателях в Куммерсдорфе под Берлином. С началом второй мировой войны фронт исследований и конструкторской деятельности в Пенемюнде быстро расширялся. Создавались новые службы, и требовалось привлечение большого количества новых специалистов. Они направлялись в Пенемюнде в порядке мобилизации. Многие отзывались из армии. Кроме того, были вовлечены в исследовательскую деятельность и работали по заданиям Пенемюнде высшие школы Дармштадта, Берлина, Дрездена, Ганновера, а позднее Вены и Праги. В период с 1937 по 1940 год в собственно строительство центра Пенемюнде было вложено свыше 550 миллионов марок. Сумма по тем временам огромная. Оснащение центра новейшей измерительной аппаратурой и специальным испытательным оборудованием осуществлялось всеми ведущими электро — и радиотехническими фирмами Германии. Здесь необходимо, при всем нашем антифашистском настрое, отдать должное энергии и уверенности, с какой действовали руководители работ и, в первую очередь, Дорнбергер и фон Браун. Собственно, дело не только в энтузиазме и организаторских способностях руководителей Пенемюнде. Они отлично понимали, что энтузиазма и гениальных способностей ученых-одиночек далеко не достаточно. Требовалось ясное представление о предстоящих масштабах всех работ для достижения поставленных целей и смелость в создании сильнейшей государственной научно-технической, производственной и военно-испытательной инфраструктуры. Все это было задумано до, а уточнялось и реализовывалось уже во время войны в условиях тоталитарного гитлеровского режима, который не жалел средств на создание предполагаемого секретного оружия массового уничтожения: отчитываться перед парламентариями не требовалось. Это в значительной мере способствовало успехам в столь новом деле.
82-й: Продолжение: В 1943 году численность основного персонала Пенемюнде составляла свыше 15 000 человек. Новые стенды позволяли вести огневые испытания двигателей на тягу от 100 кг до 100 т. Пенемюндовские аэродинамики гордились самой крупной в Европе аэродинамической трубой, созданной всего за полтора года, крупнейшим заводом для получения жидкого кислорода, просторными и отлично оснащенными конструкторскими залами. С самого начала строительства на острове Узедом были предусмотрены стартовые позиции для ракет, бункеры для управления пуском. Соответствующим образом была оборудована средствами контроля и наблюдения за ракетой вся трасса возможных пусков в направлении северо-северо-восток. В 1940—1941 годы в военных программах создания новых видов вооружения очень острой была проблема приоритетов. Наибольшим приоритетом в Германии пользовалась программа «Люфтваффе» «Ю-88» — организация массового производства среднего бомбардировщика, необходимого для фронтовых операций, для бомбардировки городов и стратегически важных целей противника. Руководство «Люфтваффе» очень хорошо понимало, что организация крупносерийного произодства А-4 может помешать выполнению многочисленных заказов в промышленности для программы «Ю-88». «Люфтваффе» имели несомненно веские претензии на высший приоритет, ибо новые бомбардировщики направлялись непосредственно на фронт в действующие авиачасти. Ракеты А-4 предназначались для нападения на Англию, а слабым местом немецких ВВС были именно бомбардировщики. Естественно, что борьба за степень приоритета разгорелась именно между этими двумя программами. К концу войны программа А-4 была названа программой «возмездия» («Фергельтунг»), а ракета получила обозначение Фау-2 (V-2). Новому секретному оружию был придан высший приоритет среди всех заказов в промышленности и на транспорте. Дорнбергер, фон Браун и поддерживавшее их руководство сухопутных сил оттеснили на второй план программу «Ю-88». Это существенно снизило боевые возможности немецкой бомбардировочной авиации. В то время, когда англо-американская авиация разрушала один за другим немецкие города, Германия не в силах была нанести ответные удары. Не было достаточного количества скоростных высотных бомбардировщиков нужной дальности. Все надежды теперь для такого удара возлагались на оружие возмездия Фау-2 — аппараты А-4. Такой поворот в пользу программ Пенемюнде в период, когда Германия стояла уже на грани военной катастрофы на Восточном фронте и проиграла воздушную битву за Англию, можно объяснить только слепой верой Гитлера и его ближайшего окружения в чудодейственную силу нового ракетного оружия как средства массового уничтожения и нового средства противовоздушной обороны. Это была именно вера, а отнюдь не уверенность. Эта вера не только ускорила поражение Гитлера, но в какой-то мере способствовала устранению страшной угрозы создания до конца войны немцами атомной бомбы. Масштабность работ над программой А-4 и в особенности поглощение ею при массовом производстве многих остродефицитных материалов косвенно помешали немцам создать атомную бомбу. Знаменитый немецкий физик, лауреат Нобелевской премии Гейзенберг после войны вспоминал: «... в сентябре 1941 года мы увидели открывшийся перед нами путь, он вел нас к атомной бомбе». Американский исследователь и журналист Д. Ирвинг в своей книге «Вирусный корпус» пишет «... в июне 1940 года, когда во Франции смолкла битва и на четыре года воцарилась оккупация, позиции Германии в ядерной гонке были весьма внушительными и даже устрашающими: у нее не было больших запасов тяжелой воды, но зато она захватила единственный в мире завод тяжелой воды, она стала обладательницей тысяч тонн весьма чистых урановых соединений, установила контроль над почти построенным циклотроном, она располагала еще не обескровленными тотальной войной кадрами физиков, химиков, инженеров, а ее химическая промышленность была самой мощной в мире». Если бы немцы успели создать атомную бомбу раньше американцев и вооружить двумя-тремя бомбами две-три ракеты А-4 из числа многих сотен, пущенных по Англии, мир сегодня мог выглядеть совсем по-другому. Удивительно, что основными причинами медленного разворачивания работ в гитлеровской Германии по атомному проекту были вовсе не технические препятствия, а помехи, которые создавали ученым сами власти, их высокомерно-снисходительное отношение к науке, которая не умела рекламировать свои цели столь искусно, как это делали инженеры-ракетчики. С самых первых дней войны немецкая экономика была всецело поставлена на удовлетворение непосредственных нужд одного блицкрига за другим. Военные успехи немцев в Европе и в начале войны в Советском Союзе привели к выводам о полном превосходстве их военной техники. А если так, то зачем тратить средства и отвлекать силы на новые трудоемкие разработки и научно-исследовательские работы, направленные на создание еще более совершенного оружия. Но и это не единственная причина неудачи немецких физиков. Сошлюсь на уже упомянутое очень квалифицированное исследование Д. Ирвинга. «Еще в конце 1940 года немецкие физики не предвидели сколько-нибудь серьезных трудностей на пути военного применения атомной энергии... Забраковав в январе 1941 года графит, немецкие ученые совершили роковую ошибку. Теперь это хорошо известно». Эта ошибка пошла на пользу ракетчикам, ибо графита на оба направления в Германии явно не было. Графитовые рули для управления ракетами использовались и нами, и американцами вплоть до середины 1950-х годов. Теперь-то известно, что газоструйные рули, из какого бы материала они не изготавливались, лучше заменить другими методами управления. Но чтобы перейти к этому методу, потребовалось 10 лет упорного труда специалистов СССР и США. «Кто знает, как обернулось бы дело, — пишет Д. Ирвинг, — если бы ошибка была своевременно исправлена. Эта ошибка, роковая для судеб немецкого атомного проекта, оказалась счастливой для всего человечества. Она стала главным препятствием и помешала немцам создать критический реактор на графите и уране, то есть реактор такого же типа, как первый в мире действующий реактор, созданный американцами два года спустя...». Насколько можно судить по имеющимся публикациям, послевоенные американские и наши исследования не оценили в полной мере спасительное для человечества изобретение ракетчиков Пенемюнде — графитовые рули, на которые Германия вынуждена была расходовать свои крайне ограниченные запасы чистого графита. В августе 1945 года, находясь в Тюрингии, мы услышали по радио о сбросе атомных бомб на Хиросиму, а затем на Нагасаки. Мы попытались прежде всего понять сами, о чем идет речь. Хотя среди нас — советских офицеров — в то время не было ни одного хоть в какой-то мере причастного к атомным исследованиям специалиста, тем не менее наши познания в физике позволили при коллективном обсуждении предположить, что американцам удалось создать бомбу, в которой используется эффект превращения части массы вещества в энергию в соответствии со знаменитой формулой Эйнштейна Е = mc2. Мы тут же начали расспрашивать Гельмута Греттрупа, что было известно в Пенемюнде о работах в Германии по созданию атомной бомбы. В какой мере немецкие руководители программой ракет дальнего действия, в частности Дорнбергер, фон Браун или их ближайшие сотрудники, были знакомы с возможностями создания атомной бомбы? Длительные разговоры с Греттрупом позволили нам понять, что работы над каким-то сверхмощным взрывчатым веществом в Германии велись. Имена Гейзенберга и фон Арденне, которые я называл как возможных ученых в области работ над атомной бомбой, Греттрупу были хорошо знакомы. Более того, он сказал, что летом 1943 года в Пенемюнде под большим секретом руководители говорили о каком-то новом мощном взрывчатом веществе. Для пенемюндовцев это было очень важно. Они-то отлично понимали, что обычный тротил, которым начинялись боевые головные части ракет А-4 в количестве 700—800 кг, не дает большего эффекта, чем обычная авиационная бомба в 1000 кг. Таких бомб англо-американская авиация уже сбросила на немецкие города несчетное количество, тем не менее Германия продолжала воевать и даже наращивала темпы создания новых видов оружия. Греттруп вспомнил, что, услышав о новом взрывчатом веществе, фон Браун направился в Берлин для обсуждения с военным командованием сухопутных сил возможных перспектив повышения мощности боевой части ракет. С кем встречался фон Браун в Берлине, он по возвращении не рассказал, но Греттруп улыбаясь, вспоминал, что им было приятно услышать от своего шефа, что хотя физики-теоретики работают над очень интересной проблемой, но они не имеют никакого инженерного опыта и в отличие от ракетчиков не представляют себе, как нужно организовать дело, чтобы от голой теории перейти к «живым» агрегатам. Кроме того, и это было прямо сказано Греттрупом, немецкая физика и наука в целом была сильно ослаблена уже начиная с 1937 года. От работы в университетах было отстранено более 40 % профессоров за нелояльность по отношению к режиму или неарийское происхождение. В этом отношении немецкой науке не повезло — травля ученых дорого обошлась Германии. Но все, что относилось к проблемам ракетной техники, почти не пострадало, ибо, как это ни удивительно, за все время работы в Пенемюнде, кроме одного инцидента с гестапо, Греттрупу припомнить гонения на специалистов не удалось. Отношение военных и политических руководителей Германии к атомному проекту резко контрастировало с их вниманием к работам в Пенемюнде. И это несмотря на то, что в июне 1942 года на совещании у Альберта Шпеера — одного из высших руководителей рейха, который во многом определял экономику Германии, Гейзенберг без обиняков заговорил о военном использовании атомной энергии и объяснил, каким образом можно изготовить атомную бомбу. По-видимому, авторитет всемирно известного физика Гейзенберга для военных руководителей был недостаточен, чтобы атомным проектам дать приоритет, подобный тому, что получили управляемые ракеты и самолеты-снаряды. На фельдмаршала Мильха, который отвечал за технику вооружения авиации, доклад Гейзенберга не произвел должного впечатления, и он вскоре одобрил решение о начале серийного производства нового «оружия возмездия» самолетов-снарядов Фау-1 и не поддержал нужным образом Гейзенберга. Тут проявился общепризнанный «генеральский синдром « по отношению к новой непонятной науке. Фау-1 —детище авиации, Фау-2 —оружие сухопутных войск. Это наглядно, доходчиво и понятно: можно посмотреть и «пощупать». А превращение массы в энергию — это абстракция. Лучше подождать! Но и в работах, проводившихся в Пенемюнде с широчайшим размахом, одна за другой возникали серьезнейшие технические проблемы. В конце 1941 года впервые были проведены стендовые огневые комплексные испытания ракеты А-4. При этих испытаниях из-за невнимательности персонала произошел взрыв, ракета и стенд были разрушены. Только в 1942 году начались первые экспериментальные пуски. Первый квалифицируемый как удачный пуск состоялся 3 октября 1942 года. Это была четвертая по порядку постройки ракета А-4. Она пролетела 192 км и достигла высоты 90 км. Сам Оберт, находившийся тогда в Пенемюнде, поздравил фон Брауна и других разработчиков ракеты. Двигатель и система управления впервые проработали сравнительно нормально. По случаю долгожданной удачи в уже упоминавшемся «Швабес-отеле» был дан банкет. А у стартовой площадки был водружен большой валун с надписью: «3 октября 1942 года этот камень упал с моего сердца. Вернер фон Браун». (Такой рассказ мы слышали, но, посещая Пенемюнде, на камень никто из нас не обратил внимания.) Однако далее следовали серии неудач. Тут были и взрывы при запуске, взрывы уже в воздухе, отказы рулевых машин, отказы гироскопических приборов, клапанов в магистралях топлива и окислителя, выходило из строя бортовое электропитание. В конце 1941 года военное министерство начало усиленно интересоваться проблемами крупносерийного производства А-4. При этом предлагалось большое число исключающих друг друга вариантов, большинство из которых отвергались еще на бумаге. Однако в эту работу было втянуто такое большое количество специалистов, что отработка А-4 сильно замедлилась. Тем не менее в 1943 году число экспериментальных пусков уже достигло 20. При этих пусках были выявлены и устранены основные недостатки двигателя, системы подачи и автоматики. Началась серьезная работа над достижением необходимой точности стрельбы. В начале 1943 года обнаружилось сильное отставание в разработке наземного оборудования и наземных служб, контролирующих и обеспечивающих летные испытания. Одновременно с основным составом испытателей и разработчиков Пенемюнде опытные пуски начали войсковые части, которые должны были не только освоить это новое оружие, но и отработать методы прицеливания для обеспечения точности стрельбы. Для обеспечения исследований по баллистике и точности стрельбы потребовалась разработка специальной бортовой и наземной радиоаппаратуры. Кроме того, было усилено оснащение трассы полета оптическими средствами контроля траектории. В результате пусков выявлялось много недостатков в электрических схемах и конструкции аппаратуры системы управления. Удачные пуски на номинальную дальность до 287 км чередовались со взрывами, пожарами в хвостовой части и снова отказами системы управления. Ракета была крайне ненадежной, недоведенной и требовала существенных улучшений. Но политическое и военное руководство рейха, по мере ухудшения общего положения на фронтах, со свойственным Гитлеру авантюризмом все больше связывало свои надежды с появлением нового оружия — ракет. После Сталинградской битвы, поражения на Курской дуге обстановка на Восточном фронте складывалась таким образом, что использование такой ракеты, как А-4, в условиях нестабильности линии фронта не могло бы остановить наступление Красной Армии. Другое дело — Англия. При отсутствии второго фронта можно было рассчитывать на использование побережья Северного моря или Ла-Манша для создания стационарных стартовых позиций с целью обстрела Англии. Теплилась надежда, что англичане, сосредоточив внимание на своей собственной территории, не осмелятся на участие в десантных операциях, а американцы одни ничего не предпримут. Фюрер дал совершенно фантастическое указание — начать операцию против Англии с запуска тысячи самолетов-снарядов и ракет в день. Затем следовало постепенно увеличить число запусков до пяти тысяч в день! В мае 1943 года должен был быть решен вопрос о приоритете: самолет-снаряд Фау-1 или ракета А-4 — Фау-2. К этому времени было проведено уже более 25 запусков А-4, последние из которых оказались успешными. По точности попадания и дальности самолет-снаряд и ракета А-4 были примерно одинаковыми — это было оружие для стрельбы по целям площадью с большой город. В этом отношении Лондон был целью, по которой трудно промахнуться. Но английские средства ПВО научились очень эффективно бороться с медленными и низко летящими самолетами-снарядами Фау-1 (по сегодняшней терминологии это — крылатые ракеты). Их сбивала зенитная артиллерия, истребители ПВО, они натыкались на аэростаты заграждения. Новые английские радиолокационные средства позволяли обнаруживать Фау-1 задолго до подлета их к Лондону. Руководители вермахта понимали, что, запуская ежемесячно около тысячи Фау-1 с 800-килограммовым зарядом, из которых до цели доходило едва ли 40 %, вряд ли можно было сломить Англию. Всего по Англии было выпущено около 12 000 Фау-1. Другое дело Фау-2. Против этой ракеты были бессильны все средства английских ПВО. Скорость и высота полета исключали даже мысль о каком-либо предупреждении и объявлении воздушной тревоги. Требовалось организовать крупносерийное производство А-4. В начале создания Пенемюнде предполагалось, что производство ракет А-4, во всяком случае их окончательная сборка и испытания будут осуществляться здесь же, на острове. Для этого было построено довольно мощное производственное здание, богато оснащенное различным технологическим оборудованием. Однако вскоре стало ясно, что крупносерийное производство требует совершенно других масштабов и поточной технологии, которую невозможно осуществить в Пенемюнде. Поэтому построенный завод был переименован в опытный «Ферзухверк» (FW). На нем в общей сложности было собрано около 100 ракет. В июле 1943 года Гитлер лично принял руководителей Пенемюнде и объявил ракетную программу первоочередной для всего вермахта и всей промышленности. Такая задача требовала разработки технологии и организации массового производства ракет. Началось строительство в Тюрингии близ Нордхаузена огромного подземного завода с проектной мощностью выпуска до тридцати ракет А-4 в сутки. Этот завод, именовавшийся «Миттельверк», к середине 1944 года выпускал уже до шестисот А-4 в месяц. Строительство и производство ракет А-4 на Миттельверке под Нордхаузеном, пожалуй, одна из самых мрачных и трагических страниц в истории немецкой ракетной техники. Для строительства и производства под руководством немецких специалистов и гестаповских надсмотрщиков использовались иностранные рабочие, военнопленные, заключенные концлагерей. Все они до начала работы под землей свозились в концлагерь «Дора» созданный специально для этой цели, непосредственно у живописной с виду лесистой горы. Внутри этой горы был установлен жесточайший режим: за малейшее нарушение порядка и дисциплины на заводе — смерть. Труба крематория лагеря «Дора» дымилась круглосуточно. Рабочие лагеря умирали от побоев, пыток, болезней, истощения и казней при малейшем подозрении в саботаже. Ни один из заключенных лагеря «Дора» не должен был выйти живым за пределы зоны, где производилось сверхсекретное оружие возмездия. Тем не менее в лагере работал подпольный центр антифашистского Сопротивления. Для работы на Миттельверке в порядке трудовой повинности концернами АЭГ, «Сименс», «Рейнметалл-Борзиг», «Динамит-АГ», «Крупп» и «Тиссен-Хиттон» были направлены 9 тысяч квалифицированных немецких рабочих. Гестапо направило из разных концлагерей более 30 тысяч заключенных. Подпольный лагерный комитет, в который входили русские, чехи, французы и немецкие коммунисты, организовал на заводе саботаж под лозунгом «чем медленнее работаешь, тем ближе к миру!» Заключенные находили способы приведения в негодность наиболее тонких агрегатов ракет. Гестапо удалось напасть на след подпольного антифашистского комитета, которым руководил немецкий коммунист Альберт Кунц. Среди арестованных и брошенных в застенки гестапо для допросов были французские офицеры, польские партизаны, чешские ученые, немецкие коммунисты, советские военнопленные. Для нас имена этих героев ракетного подполья остаются неизвестными. Но, несмотря на массовые казни, саботаж продолжался. Были антифашисты и среди немецких рабочих подземного завода. Одному из них, квалифицированному слесарю Йозефу Цилинскому, работавшему в Пенемюнде, а затем направленному в Миттельверк, удалось установить контакт с советскими военнопленными. Он был схвачен гестапо и брошен в карцер казармы Нордхаузен. Его ожидала виселица, но во время налета англо-американской авиации казарма была разбомблена. Ему удалось бежать и скрываться до конца войны. От таких, как он, чудом уцелевших людей удалось узнать много подробностей о страшном подземном ракетном производстве. В октябре 1992 года мне удалось побывать в мемориальном музее, созданном на территории лагеря «Дора». Молодые люди, работающие в этом музее, собрали очень интересный материал об истории лагеря, строительстве Миттельверка и героях Сопротивления. Они заняты поисками имен героев саботажа на Миттельверке и жертв лагеря «Дора». Первые же встречи в Нордхаузене и затем в Бляйхероде с немецкими специалистами дали возможность узнать основные характеристики серийной ракеты А-4, выпускавшейся на подземном заводе и поступавшей оттуда прямо в войсковые части: Стартовый вес 12,9 — 13 т Максимальная тяга двигателя у земли 26 т на большой высоте 30 т Общая длина 13,9 м Диаметр 1,6м Масса боевой части 900 — 1000 кг Максимальная дальность полета 250 — 300 км Масса топлива (80 %-ный этиловый спирт) 3,6 т Масса окислителя (жидкий кислород) 5 т Время работы двигателя 64 — 65 с Максимальная скорость 1500 м/с Максимальная высота над землей 95 км Скорость при встрече с целью 800 м/с Стоимость А-4, несмотря на применение бесплатного труда заключенных, составляла свыше 300 000 рейхсмарок! За штуку! Не считая стоимости наземного оборудования, содержания войсковых частей, топлива и окислителя! В сентябре 1944 года начался обстрел ракетами А-4 Лондона. Налеты Фау-2 вызывали у англичан большой страх. Ракеты приближались без всякого предостерегающего шума и действовали, как гром среди ясного неба. Подлетающий снаряд с его огненным острием можно было заметить лишь случайно за несколько секунд до разрыва. Сразу же после боевого применения Фау-2 англичане повели разведку и затем организовали воздушные налеты на стартовые позиции ракет, которые трудно было замаскировать. Другой борьбы со снарядами Фау-2 не существовало. Старты ракет оказались наиболее уязвимым звеном ракетного комплекса. В 1970-х годах идея использования подвижных железнодорожных стартов усиленно разрабатывалась в США для ракет «Миджитмен», а до этого — «Минитмен». В СССР также разрабатывались варианты стартов межконтинентальных ракет с использованием подвижного состава железных дорог. Но немцами подвижные железнодорожные старты как средство защиты от воздушных налетов разрабатывались еще в 1944 году в Пенемюнде. Ракета А-4 должна была стартовать из простого по конструкции реечного устройства, смонтированного на железнодорожной платформе. В состав подвижного старта включались цистерны со спиртом и жидким кислородом, а также все необходимое для предпусковой проверки и пуска оборудования. Однако довести подвижные старты до возможности боевого использования немцы не успели. Все пуски производились со стационарных позиций, со стартовых «столов», на которые ракеты подвозились и затем устанавливались так называемым «Майлервагеном». Для боевого применения А-4 был создан фронтовой артиллерийский дивизион «485». По данным ответственного за все пункты управления Фау-оружием генерал-лейтенанта войск СС доктора-инженера Каммлера, который командовал «артиллерийским корпусом», в течение сентября 1944 года в день удавалось пустить до 15 ракет. По мере освоения техники эксплуатации ракет удалось сократить цикл предстартовой подготовки. 30 октября стартовало 29 ракет, и только 26 ноября и 26 декабря число пусков поднималось до рекордной цифры — 33 пуска в день! По данным, которые, очевидно, близки к достоверным, с 5 сентября по 31 декабря 1944 года всего была пущена 1561 ракета А-4. Из них по Лондону — 447, по базам дислокации и сосредоточения войск союзников, открывших столь долгожданный второй фронт, — 43 (по Нарвиху и Ипсвиху в Голландии). С начала 1945 года бомбардировки с воздуха и наступление англоамериканских войск лишают немцев наиболее выгодных позиций для обстрела Лондона. Большинство ракет направляются на цели континентальной Европы. 924 ракеты были пущены по базам снабжения в районе Антверпена, 27 — на Лиеттих, 24 — на Лилль, 19 — на Париж и в долину Мааса и 2 — на Диест. В различных мемуарных источниках, подводящих итоги второй мировой войны, нельзя обнаружить упоминания о сколько-нибудь существенных потерях союзников в результате ракетного обстрела. Ракеты, имевшие ошибку по цели в десятки километров, оказывали гораздо большее моральное воздействие на мирное население, чем приносили реальный ущерб экономике или вооруженным силам. По различным источникам, 2000 ракет, выпущенных за семь месяцев по Лондону, привели к гибели свыше 2700 человек. Достоверных данных о жертвах А-4 в других местах, подвергавшихся обстрелу, нет. Но если судить по средней лондонской статистике убитых на один пуск, то следует принять общую цифру погибших от ракет А-4 около 7,5 тысяч человек. К этим первым жертвам боевых операций ракетной техники следует добавить всех сожженных в крематории лагеря Дора и уничтоженных при строительстве Пенемюнде и ракетного полигона в Польше, погибших в застенках и казненных антифашистов. Их число намного превосходит число погибших непосредственно от взрывов А-4 как оружия. Таковы трагические страницы истории первой принятой на вооружение баллистической управляемой ракеты дальнего действия. Ну, а что же делали в эти годы разведки союзников и наша? Нашей разведке, дважды разгромленной сначала при Ежове, затем при Берии, еще можно простить полное неведение о размахе работ в Германии по ракетному вооружению. Но знаменитые западные разведки тоже проглядели тайну, о которой в Германии знали уже десятки тысяч гражданских и военных специалистов. Заказы Пенемюнде и Миттельверка выполнялись многими десятками фирм, разбросанными по всей стране. Экспериментальные пуски ракет в Балтийское море проводились начиная с 1940 года, а на полигоне в Польше — с 1943 года. Представляется маловероятным, но тем не менее до мая 1943 года ни агентурные донесения, ни сведения от военнопленных, ни авиаразведка и другие виды разведки не приносили достоверной информации об истинных масштабах работ по новому секретному оружию. Существует правдоподобная легенда, что в мае 1943 года дотошная дешифровщица аэрофотосъемки в Лондоне, офицер британской авиации Констанца Бэбинггон-Смит («Бэбс»), обнаружила на одном из снимков острова Узедом маленький самолет без кабины летчика. Это был самолет-снаряд типа «Физелер-103», позже названный Фау-1. Произведенные после этого повторные аэрофотосъемки выявили вскоре «маленькие сигары» — А-4.
82-й: Продолжение: Только тогда британский Генеральный штаб начал анализировать агентурные данные, поступившие из Франции, Польши, Норвегии, Швеции. Из них следовало, что в декабре 1943 года следует ожидать обстрела Англии новым оружием — самолетами-снарядами и какими-то огромными ракетами. Аэрофоторазведкой было выявлено уже 138 возможных стартовых площадок на северном побережье Франции и Голландии. Из Франции англичанам были доставлены фотоснимки стартовых площадок и сведения о специальных воинских частях для обслуживания оружия особого назначения. Эти материалы, обобщенные английской разведкой, только через три с половиной года после получения письма инженера Кумерова заставили англичан действовать. Скептики, уверявшие, что агентурные данные не более чем ракетная истерия, сдались. Сопоставление всех данных о пока не познанном ракетном оружии со сведениями о работах немцев по «урановому проекту» вызвало опасения у англичан: нет ли связи между этими двумя работами. Черчилль был полностью информирован о работах американцев над атомной бомбой. Более того, он содействовал отправке в США английских ученых для работы над этой проблемой с тем, чтобы во что бы то ни стало опередить немцев. Ну, а что если эти самолеты-снаряды или обнаруженные на снимках «сигары» связаны с немецкими работами над атомной бомбой? Выяснять далее было опасно. И Черчилль дал согласие на нанесение бомбового удара по Пенемюнде. Была разработана дезориентирующая тактика для английских ВВС. До этого в течение многих недель пилоты англо-американской авиации должны были, возвращаясь после бомбежки Берлина, обязательно пролетать над Узедомом. ПВО острова имела строгий приказ не открывать огня и не поднимать в воздух истребителей, чтобы не привлекать внимание противника к сверхсекретному острову. Так было до 17 августа 1943 года. Накануне маршал королевских военно-воздушных сил сэр Артур Траверс Харрис пригласил офицеров, ответственных за предстоящую операцию, и предупредил об особой ответственности экипажей и чрезвычайной важности поражения цели. «Если налет не удастся, он будет повторен в последующие ночи. В этом случае, однако, не удастся избежать больших потерь». Первые волны бомбардировщиков пролетели над Узедомом поздно вечером 17 августа 1943 года, не сбросив ни одной бомбы. Внизу даже не объявили воздушную тревогу. Внезапно над северной оконечностью острова зажглись осветительные ракеты. Начался первый и сильнейший за всю историю Пенемюнде бомбовый удар. 597 четырехмоторных бомбардировщиков обрушили на запретную зону и ближайший поселок тысячи фугасных и зажигательных бомб. Одна волна бомбардировщиков следовала за другой, устилая «бомбовым ковром» производственные корпуса, стендовые сооружения, лабораторные здания. Было сброшено в общей сложности полтора миллиона килограммов фугасных и зажигательных бомб. Местная ПВО оказалась бессильна. Срочно вызванные из Берлина ночные истребители все же сбили 47 летающих крепостей — американских В-27. Пенемюндовцы потеряли убитыми 735 человек и среди них много ведущих специалистов, в том числе главного конструктора двигателей доктора Вальтера Тиля. Узнав о масштабах налета, покончил самоубийством заместитель командующего «Люфтваффе» генерал-полковник Йешоннек, непосредственно отвечавший за систему ПВО этого района. Но Дорнбергер и фон Браун не опустили рук. Они заверили прилетевшего в Пенемюнде начальника гиммлеровской службы безопасности обергруппенфюрера СС Эрнста Кальтенбруннера, что оставшиеся в живых пенемюндовцы смогут преодолеть последствия катастрофы. Работы замедлились, но не прекратились. Воздушная война против Пенемюнде еще раз подтвердила, что остановить обычными авиационными бомбардировками, даже столь мощными, экспериментальные работы на открытом пространстве полностью нельзя. Пример стойкости Пенемюнде являлся еще одним доказательством несостоятельности пресловутой доктрины Дуэ, рассчитанной на применение обычных средств воздушного нападения. В связи с бомбардировками Пенемюнде вермахт в августе 1943 года принял решение создать резервный исследовательский полигон в Польше для продолжения отработки еще не доведенной до боевой надежности А-4. Одновременно ставилась задача усиленной подготовки войсковых соединений для обслуживания боевых позиций. Для этой цели Гиммлер предложил артиллерийский эсэсовский полигон «Хайделагер», расположенный в районе Дебице в междуречье Вислы, Вислока и Сана. Директрисса стрельбы проходила из местечка Близка на северо-северо-восток в излучине берега Буга в район Сидльце-Сарнаки восточнее Варшавы. Полигон и все его сооружения были тщательно замаскированы. Заключенные концлагеря Пусткув (примерно 2000 человек), использованные на строительстве, впоследствии были полностью уничтожены. В деревнях Близка и Пусткув расположилась 444-я испытательная батарея — «Артиллерийский полигон Близка». Первый экспериментальный пуск в Близне в полевых условиях испытательная батарея 444 произвела 5 ноября 1943 года, а первое боевое использование А-4 началось только через год. При стрельбах на польской территории неудачи шли одна за другой. Некоторые ракеты не взлетали: сразу после зажигания «сбрасывала» схема, некоторые взлетали и сразу падали «на хвост», разрушая свою стартовую позицию, другие взрывались на высоте всего нескольких километров из-за пожаров в хвостовой части, падали из-за отказов системы управления, разрушались в воздухе из-за аэродинамического нагревания бака окислителя и т.д. Только 10—12 % стартовавших ракет достигали цели. Серийное производство на Миттельверке уже шло полным ходом, а специалисты Пенемюнде делали отчаянные попытки выяснить путем новых и новых серий испытательных пусков и непрерывных доработок причины разрушений в воздухе. Теперь подобный метод нам представляется анахронизмом, ибо, как правило, ставится задача обеспечить удачный пуск новой ракеты с первой же попытки. В то время для накопления опыта еще не было других средств. Мы частично прошли такой трудный путь в Капустином Яре в 1947—1948 годах. Сказывалось и отсутствие многоканальных систем телеметрии. Первая радиотелеметрическая система «Мессина 1» имела всего шесть каналов. Но и ее использование по причине радиомаскировки на польском полигоне было ограничено. Накатывался вал наступления Красной Армии, и 30 августа 1944 года в районе деревни Близна состоялся последний, восьмидесятый, испытательный пуск. Испытательная батарея из Близны была передислоцирована в район южнее Люттиха и оттуда произвела первый боевой выстрел. Он был направлен на Париж. Тремя днями позже начался регулярный обстрел Лондона дальними баллистическими ракетами. Благодаря действиям польских партизан и подпольщиков английская секретная служба получила очень ценную информацию об испытательном полигоне в Польше. Им даже удалось прислать самолет за извлеченными партизанами деталями ракет с мест их падения. Кроме того, англичане получили остатки ракеты, упавшей на Швецию. Более медлить было нельзя, и Черчилль обратился за помощью непосредственно к Сталину. ИЗ ПЕРЕПИСКИ ЧЕРЧИЛЛЯ И СТАЛИНА Личное и строго секретное послание от г-на Черчилля маршалу Сталину 1. Имеются достоверные сведения о том, что в течение значительного времени немцы проводили испытания летающих ракет с экспериментальной станции в Дебице в Польше. Согласно нашей информации этот снаряд имеет заряд взрывчатого вещества весом около двенадцати тысяч фунтов, и действенность наших контрмер в значительной степени зависит от того, как много мы сможем узнать об этом оружии, прежде чем оно будет пущено в действие против нас. Дебице лежит на пути Ваших победоносно наступающих войск, и вполне возможно, что Вы овладеете этим пунктом в ближайшие несколько недель. 2. Хотя немцы почти наверняка разрушат или вывезут столько оборудования, находящегося в Дебице, сколько смогут, вероятно, можно будет получить много информации, когда этот район будет находиться в руках русских. В частности, мы надеемся узнать, как запускается ракета, потому что это позволит нам установить пункты запуска ракет. 3. Поэтому я был бы благодарен, Маршал Сталин, если бы Вы смогли дать надлежащие указания о сохранении той аппаратуры и устройств в Дебице, которые Ваши войска смогут захватить после овладения этим районом, и если бы затем Вы предоставили нам возможность для изучения этой экспериментальной станции нашими специалистами. 13 июля 1944 года. Черчилль и Сталин обменялись в 1944 году шестью телеграммами относительно участия британских специалистов в экспедиции на германскую испытательную станцию в Дебице. Сталин дал указание о допуске англичан к осмотру полигона, однако не так быстро, как того хотелось Черчиллю. В связи с особой секретностью переписки премьера Черчилля со Сталиным тексты писем стали доступны много позднее смерти обоих лидеров. В июле 1944 года мы — советские ракетчики, работавшие в НИИ-1, бывшем РНИИ, — ничего не знали о полигоне в Польше и практически еще не имели представления о ракете А-4. Как видно из писем Черчилля, англичане тоже имели пока смутные представления о ракете. Все указания, о которых упоминает в своем письме Сталин, были даны непосредственно Генштабу. Соответственно наши службы армейской разведки получили приказы проявить особую активность по разведке района Дебице, который в июле 1944 года еще находился в 50 км от линии фронта. В то же время по линии наркомата авиационной промышленности Шахурин получил от Сталина указание подготовить группу советских специалистов, которые должны изучить все, что будет найдено на этом полигоне еще до того, как там появятся английские специалисты. Сразу по горячим следам войны после освобождения в район предполагаемого полигона была направлена первая экспедиция в составе военной разведки, подчиненной генералу И.А. Серову. Из нашего института в эту группу были включены Ю.А. Победоносцев, М.К. Тихонравов и несколько их непосредственных технических помощников. Они довольно долго «прокопались» в Польше под усиленной охраной. Уже после того как наша группа проработала в Польше около недели, туда прибыли английские специалисты и в том числе представитель английской разведки, имевший детальную карту местности. На карту были нанесены координаты мест старта и многочисленные точки падения ракет. Тихонравов, вернувшись, рассказывал, что наши военные разведчики ездили по полигону, пользуясь указаниями англичан, и их карта ни разу не подводила. Английская агентура давала точные данные. Обращения Черчилля к Сталину имели для нашей дальнейшей деятельности во многом поистине решающее значение. Если бы не его письма, наша армия победоносно прошла бы по этим польским болотам и лесам, не вникая в то, чем тут занимались немцы. А с помощью англичан были быстро обнаружены и впервые попали в наши руки настоящие детали ракет А-4. Правда, тогда мы этого индекса еще не знали. В первые дни после доставки ракетных трофеев из Польши в Москву в НИИ-1 они были по чьей-то мудрой команде засекречены от советских ракетных специалистов, вероятно, столь же строго, как секретились в Германии от английских шпионов. Иногда невозможно было понять логику наших секретных служб. Все детали были размещены в большом актовом зале института, куда доступ получили только начальник института генерал Федоров, его заместитель по научной части наш «патрон» генерал Болховитинов и заместитель по режиму. Даже Победоносцева и Тихонравова, которые все это видели в Польше, грузили в самолет и привезли с собой, вначале не пускали. Но постепенно здравый смысл начал брать верх. A.M. Исаев, затем я, Н.А. Пилюгин, В.П. Мишин и еще несколько специалистов были допущены к осмотру секретного немецкого оружия. Войдя в зал, я сразу увидел грязно-черный раструб, из которого торчала нижняя часть туловища Исаева. Он залез с головой через сопло в камеру сгорания и с помощью фонарика рассматривал подробности. Рядом сидел расстроенный Болховитинов. Я спросил: — Что это, Виктор Федорович? — Это то, чего не может быть! — последовал ответ. ЖРД таких размеров в те времена мы себе просто не представляли. По рассказам Тихонравова, доставившего этот двигатель из польского болота, его местонахождение тоже было указано на карте английской разведки. Англичанин, который привел их к этому болоту, сказал, что координаты места были переданы резидентом, который, в свою очередь, получил их от польских партизан. Невдалеке нашли разорванные алюминиевые баки, куски наружной стальной оболочки и белые лоскуты колючей стекловаты. Не все удалось извлечь из болота. Взрывом компонентов топлива детали ракеты раскидало по окрестностям. Англичане очень интересовались уцелевшими остатками радиоаппаратуры и приборов системы управления. Они набрали несколько больших ящиков всевозможных деталей для срочной отправки их в Англию через Москву. По прибытии английских ящиков в Москву нам предложили в ночь до передачи их английской миссии осмотреть содержимое, что я, Пилюгин и еще двое инженеров и проделали в Хорошевских казармах. Возглавляемая Болховитиновым группа, в состав которой вошли Исаев, Мишин, Пилюгин, Воскресенский и я, получила задание реконструировать по найденным обломкам общий вид ракеты, принцип управления и основные характеристики. Через год, работая уже в Германии, я убедился, что в основном мы правильно реконструировали ракету и это сильно облегчило нашу дальнейшую деятельность. В самом начале 1945 года из Польши поступили сведения о каких-то новых интересных деталях, найденных в районе все того же испытательного полигона. На этот раз начальник института генерал Федоров решил сам возглавить поисковую экспедицию. Он взял с собой ведущего специалиста по радиосистемам моего сотрудника Романа Попова. В его группу вошел и ведущий специалист по пороховым ракетным снарядам полковник Л.Э. Шварц. Они вылетели из Москвы 7 февраля 1945 года на «Дугласе». Под Киевом самолет попал в туман, по-видимому, потерял ориентацию и врезался в землю. Все пассажиры и экипаж — всего двенадцать человек — погибли. Для меня особенно болезненной была потеря замечательного радиоинженера Романа Попова. С его гибелью мы фактически прекратили работы по радионаведению на цель ракетного самолета-перехватчика. В эти первые месяцы 1945 года мы составили для себя первое приближенное представление о ракете А-4, но еще не представляли истинных масштабов производства и результатов боевого применения этого «оружия возмездия». Особый интерес у работавших с нами в НИИ-1 специалистов военно-воздушных сил вызывали вопросы надежности ракеты — беспилотного, полностью автоматически управляемого летательного аппарата. Но ответ на эти вопросы мы получили только в Германии. В декабре 1944 года Каммлер выпустил обзор надежности ракет А-4. В войсковые части за рассмотренный им период было доставлено 625 ракет. Из них 87, или 12,3 %, были сразу возвращены заводу из-за дефектов в системе управления. Из оставшихся 538 были пущены 495. Из этого числа 44 пуска зарегистрированы как неудачные. При этом на отказы по вине системы управления приходилось 41 %, двигательной установки — 13 %, пожары в хвостовой части — 13 %, взорвались на старте 2,9 %. Таким образом, из 625 явно непригодными к пуску были 131 ракета. Немцы не располагали данными об авариях и разрушениях ракет на нисходящем атмосферном участке. По нашему последующему опыту пусков ракет А-4 в Капустином Яре в 1947 году аварии на этом последнем участке траектории должны составлять не менее 15—20 %. Следовательно, надо считать, что до цели дошло не более 400 ракет, т.е. менее 63 % выпущенных заводом «Миттельверк». Несмотря на столь низкую надежность и безусловно конечную низкую эффективность Фау-оружия, никто из руководителей вермахта и рейха не решался доложить Гитлеру о необходимости увеличения расходов на авиацию и сухопутные вооружения за счет сокращения усилий по созданию ракетного оружия. Наоборот, работы в Пенемюнде по совершенствованию А-4 и новым, захватывающим воображение проектам разворачивались с новой силой, несмотря на приближающееся неизбежное поражение. Согласно показаниям германского министра вооружений и боеприпасов Шпеера, сделанным им Международному военному трибуналу в Нюрнберге, в производственно-техническом и экономическом отношениях война была проиграна еще в начале лета 1944 года. Общее производство было уже недостаточным, чтобы удовлетворить все потребности, связанные с войной. «Немцы не могут без боли вспоминать о том, к каким изумительным достижениям пришли их исследователи, инженеры и специалисты во время войны и как эти достижения оказались напрасными, тем более, что их противники не могли противопоставить этим новым видам оружия ничего, что могло в какой-то степени равняться с ними ». Не стоит жалеть немецких ученых и инженеров по поводу того, что они не успели и их «достижения оказались напрасными». Хотели они того или нет — они ускорили поражение Германии, отвлекая на перспективные разработки большие средства у крайне истощенного общегерманского военно-экономического производственного потенциала. Были у них и еще более интересные проекты. В свое первое посещение Пенемюнде в мае 1945 года Алексей Исаев с группой сотрудников нашего НИИ-1 ворошили всякий мусор, пытаясь найти хоть какие-нибудь остатки ракетной документации. Все поиски были безуспешными. Но неожиданно один из сотрудников, отлучившийся к какой-то куче дров «по нужде», как рассказывал Исаев, издал вопль и вернулся с тонкой книжицей — отчетом. По диагонали слегка подмоченной обложки шла красная полоса и страшная надпись «Streng Geheim» — «Строго секретно». Организованная тут же коллективная экспертиза установила, что этот документ является проектом ракетного самолета-бомбардировщика. Исаев рассказывал мне об этой редкостной находке в Берлине, по возвращении из Пенемюнде. Он был инженером оригинального образа мышления, увлекавшимся новыми нестандартными идеями независимо от того, кто их предлагал. Полушепотом, чтобы не подслушали, он повествовал: «Пуля в лоб! Что там придумано! Это самолет! Но не наш жалкий БИ, у которого бутылка каких-то полторы тонны, а там все 100 тонн сплошного огня! Этот самолет забрасывается этим чертовым двигателем на страшную высоту — километров 300 или 400! Сыпется на сверхзвуке вниз, но не врубается в атмосферу, а ударяется о нее, как плоский камешек, который мы бросаем под минимальным углом к поверхности воды. Ударяется, подскакивает и летит дальше! И так два или три раза! Рикошетом! Помнишь, как мы соревновались в Сердоликовой бухте Коктебеля: у кого будет больше скользящих касаний воды. Так вот, эти деятели таким образом скользят по атмосфере и пикируют вниз только перелетев океан, чтобы врубиться в Нью-Йорк! Сильная идея!..» Обнаруженный и тут же второй раз коллективно засекреченный отчет был при свидетелях засунут под рубашку самого надежного исаевского сотрудника. Не докладывая генералу Соколову, его посадили в «Бостон» и тут же отправили в Москву. Насколько я смог понять позднее, это не был проект А-9/А-10, рассчитанный на дальность 800 км. В отчете речь шла о дальностях, нужных для поражения Нью-Йорка. С позиций сегодняшних дней мы можем сказать, что схема аппарата, описанного в отчете, найденном в куче дров в Пенемюнде в мае 1945 года, предвосхитила структуру американского «Спейс шаттла» и нашей системы «Энергия—Буран». Прервем повествование о Пенемюнде и посмотрим, что же было найдено в «куче дров». Уникальная находка, доставленная специальным рейсом бомбардировщика «Бостон» в Москву, была передана лично нашему патрону генералу Болховитинову. Он вместе с хорошо владевшим немецким языком инженером Голлендером занялся сенсационным, по нашим тогдашним представлениям, содержанием. Этот труд был выпущен в Германии в 1944 году. Авторами оказались хорошо известный еще до войны австрийский исследователь в области ракетных двигателей Э. Зенгер и неизвестный нам И. Бредт.
82-й: Заключение: Эйген Зенгер был известен по своей книге «Техника ракетного полета», которую он опубликовал в 1933 году. Она была переведена и издана в Советском Союзе. Еще двадцатипятилетним инженером Зенгер увлекся вопросами ракетной техники. Он был одним из первых серьезных исследователей газодинамических и термодинамических процессов в ракетных двигателях. Можно себе представить чувства Болховитинова и других специалистов НИИ-1, когда они листали совершенно секретный отчет, отпечатанный в 100 экземплярах и, судя по списку рассылки, направленный руководителям главного командования вермахта, министерству авиации, всем институтам и организациям, работавшим на военную авиацию, и всем немецким специалистам-руководителям, имевшим отношение к ракетной технике, в том числе в отдел вооружения армии генералу Дорнбергеру, одновременно являвшемуся начальником центра Пенемюнде. Отчет назывался «Дальний бомбардировщик с ракетным двигателем». В этой работе очень обстоятельно анализировались технические воможности создания пилотируемой крылатой ракеты большого тоннажа. Авторы убедительно показали и рассчитали, построили номограммы и графики, из коих следовало, что с предлагаемым жидкостным ракетным двигателем тягой в 100 т возможен полет на высотах 50—300 км со скоростями 20 000—30 000 км/ч и дальностью полета 20 000—40 000 км. Были подробно исследованы физико-химические процессы сгорания топлив при высоких давлениях и температурах, энергетические свойства топлив, включая эмульсии легких металлов в углеводородах; предложена схема замкнутой прямоточной паросиловой установки в качестве системы, охлаждающей камеру сгорания и приводящей в действие турбонасосный агрегат. Новыми для наших аэродинамиков оказались проблемы аэродинамики самолета, имеющего скорость, в 10—20 раз превышающую скорость звука. Далее описывались системы стартовых устройств, динамики взлета и посадки. Особо тщательно, видимо, чтобы заинтересовать военных, были разработаны вопросы бомбометания с учетом огромной скорости бомбы, сбрасываемой с такого самолета до подхода к цели. Интересно, что уже тогда, в начале 1940-х годов, Зенгер показал, что для космического самолета старт без вспомогательных средств неприемлем. Им предлагался старт при помощи катапульты с горизонтальной дорожки с доведением скорости самолета до величины, большей скорости звука. Комментируя расчет и наглядные графики полета, Зенгер и Бредт писали: «Взлет осуществляется при помощи мощного ракетного устройства, связанного с землей и работающего в течение примерно 11 секунд. Разогнавшись до скорости 500 м/с, самолет отрывается от земли и на полной мощности двигателя набирает высоту от 50 до 150 км по траектории, которая вначале наклонена к горизонту под углом 30°, а затем становится все более и более пологой... Продолжительность подъема составляет от 4 до 8 минут. В течение этого времени, как правило, расходуется весь запас горючего... В конце восходящей ветви траектории ракетный двигатель останавливается, и самолет продолжает свой полет благодаря запасенной кинетической и потенциальной энергии путем своеобразного планирования по волнообразной траектории с затухающей амплитудой... В заранее рассчитанный момент бомбы сбрасываются с самолета. Самолет, описывая большую дугу, возвращается на свой аэродром или на другую посадочную площадку, бомбы, летящие в первоначальном направлении, обрушиваются на цель... Такая тактика делает нападение совершенно не зависящим от времени суток и погоды над целью и лишает неприятеля всякой возможности противодействовать нападению... Поставленная нами задача, до настоящего времени вообще никем и нигде не разрешенная, заключается в обстреле и бомбардировке целей, отстоящих на расстоянии от 1000 до 20 000 км... Соединение из ста ракетных бомбардировщиков... способно в течение нескольких дней подвергнуть полному разрушению площади, доходящие до размеров мировых столиц с пригородами, расположенные в любом месте поверхности земного шара». Общий взлетный вес конструкции бомбардировщика составлял 100 т, из них 10 т — вес бомб, посадочный вес принят 10 т. При этом за счет уменьшения дальности полета вес бомбовой нагрузки мог быть увеличен до 30 т. Дальнейшие работы по воплощению в жизнь проекта ракетного бомбардировщика предлагалось подразделить на 12 стадий, в которых основное время отводилось стендовой отработке двигателя, стендовым испытаниям взаимодействия двигателя и самолета, испытаниям стартового устройства и, наконец, всем этапам летных испытаний. В 1945 году труд Зенгера и Бредта был переведен, а в 1946 году под грифом «Обзор трофейной техники» под редакцией генерал-майора инженерно-авиационной службы В.Ф. Болховитинова был издан большим тиражом Военным издательством Министерства Вооруженных Сил СССР. Находясь в Германии, мы с Исаевым не знали, какой эффект вызвало изучение этого отчета, доставленного в НИИ-1 в мае 1945 года. Можно было только представить, какие чувства испытывал наш патрон, который в высших авиационных кругах считался фантастом, но и пользовался уважением за необычный для главного конструктора энтузиазм при появлении суперсмелых предложений. Мы вместе с двигателистами РНИИ только в 1943 году получили надежный ЖРД с тягой 1,5 т. Исаев мечтал через год-два довести двигатель до тяги 2—3 т. Но в 1944 году из Польши привезли двигатель Фау-2 с тягой почти под 30 т. А теперь, в 1945 году в отчете Зенгера расписывается предложение о самолете с тягой двигателя в 100 т! Прилетевший в июне в Берлин из Москвы заместитель Болховитинова профессор МАИ Генрих Наумович Абрамович уже был знаком с трудом Зенгера. Будучи очень эрудированным теоретиком, он сказал, что такое обилие газокинетических, аэродинамических и газоплазменных проблем требуют глубокой научной проработки, так что до конструкторов дело дойдет, дай бог, лет через десять: «Ракету сделать легче, чем такой самолет». Да, это предложение опередило время по крайней мере на 25 лет. Первый космический самолет в виде «Спейс шаттла» полетел впервые только в 1981 году. Но он стартовал вертикально, как вторая ступень ракеты. А настоящего воздушно-космического аппарата с горизонтальным стартом нет до сих пор. В современной Германии проектируется воздушно-космическая система, названная в честь пионера этой идеи «Зенгер». В работе над этой программой участвуют крупнейшие немецкие авиационные фирмы. Космический самолет проектируется на базе перспективной, но реализуемой техники и предназначается для транспортировки различных грузов в космос при снижении стоимости, обеспечении безопасности, надежности и универсальности применения. От проекта 1940-х годов он отличается принципиально тем, что горизонтальный разгон осуществляет не катапульта, а специальный самолет-разгонщик, на спине которого укреплен собственно космический самолет, способный вывести на околоземную орбиту высотой до 300 км те же 10 т. Конечно, Эйгену Зенгеру в проекте 1944 года и не снились те материалы, двигатели, методы навигации и управления, над которыми работают теперь немецкие ученые, имеющие доступ к достижениям передовых космических технологий. Но план-график создания современного проекта, носящего имя Зенгера, не мог быть совместим с нашими представлениями о сроках времен войны и первых послевоенных лет. Уже в 1947 году, беседуя с Греттрупом, мы пытались выяснить отношение к этому проекту во время войны в Пенемюнде. Смысл его ответа был примерно таким: во-первых, работа над проектом Зенгера могла помешать программе А-4 и другим чисто ракетным программам Пенемюнде; во-вторых, в Пенемюнде считали, что такой проект потребует не менее четырех-пяти лет напряженной работы до первого полета; в-третьих, это был самолет — проектом заинтересовалось «Люфтваффе», а ракетная техника находилась в ведении командования сухопутных войск. И здесь сказалась ведомственность! Вот различные оценки цикла создания такого самолета: Пенемюнде — до пяти лет; Г.Н. Абрамович — до 10 лет; современная Германия начала работу над «Зенгером» в 1986 году и первый демонстрационный полет планируется на 1999 год — итого 13 лет! Это спустя более 50 лет после того как группа Исаева извлекла совершенно секретный отчет из кучи дров. Эйген Зенгер уже не увидит самолет, названный его именем, но при жизни он все же получил международное признание: в 1950 году он был избран первым президентом Международной академии астронавтики, а в 1962 году Академией наук СССР награжден медалью Ю. Гагарина. В Пенемюнде действительно и всерьез работали над другой крылатой ракетой большой размерности. В декабре 1944 года Красная Армия с востока, а союзники с запада готовы были вторгнуться на территорию Германии. Поражение фашистов было предрешено. Тем не менее упрямые пенемюндовцы 27 декабря осуществляют старт крылатой модели А-9 под шифром А-4b. Пуск был неудачный. Теперь нам легко объяснить причины неудач. Они были неизбежны — знаний и опыта для реализации такого проекта еще не было. Над ним начали работать с храбростью незнания. Время реализации таких проектов еще не подошло, тем более, что в Пенемюнде работать над ним было уже поздно. Стоило только взглянуть на карту военной обстановки. И тем не менее... В 1944 году Дорнбергер решил объединить в Пенемюнде разбросанные по разным ведомствам и фирмам разработки ЗУР, автоматически управляемых зенитных ракет ПВО. Боевое применение ракет ПВО планировалось начать еще в 1942—1943 годах. Для обеспечения пусков, управления и контроля использовались существовавшие тогда типы радаров — «Бурунд», «Ганза», «Брабант», «Персифаль», «Лоэнгрин». Проект стартовых позиций имел шифр «Везувий». Каждая батарея ЗУРов «Вассерфаль» состояла из одного радара и четырех стартовых установок. Утопический план защиты Германии предлагал иметь 870 батарей «Вассерфаль» и 1300 батарей «Шметтерлинк». Удивительно, как абсолютно нереальное желаемое выдавалось за возможное! В нереальных планах производства кроме того предусматривалось к середине 1945 года выпускать ни много ни мало — два миллиона штук «Тайфунов» в месяц. «Тайфун» разрабатывался в последний год войны для борьбы с крупными бомбардировочными соединениями союзников. Это была самая маленькая из жидкостных ракет. Длина всего 1,9 м, диаметр 10 см. Двигатель развивал тягу 500 кг, сообщая снаряду весом всего 9 кг скорость, вчетверо превосходящую скорость звука! Запуск «Тайфунов» предполагалось производить залпами с установки, имеющей 46 направляющих. Здесь явно сказалось влияние нашей «катюши». Но двигатель «Тайфуна» доведен не был. А техникой пороховых ракет немцы так и не овладели. В отличие от нас и союзников, немцы поняли, что нет более эффективного средства борьбы с самолетами, чем управляемая ракета, способная развивать сверхзвуковую скорость. «Вассерфаль» мог быть создан и раньше, но ему уделялось мало внимания — доминировала доктрина возмездия и ориентации на классические средства ПВО. «Вассерфаль» требовал очень больших затрат. Считалось, что с восьми стартовых позиций батарея отразит налет эскадрильи бомбардировщиков 35 ракетами. «Шметгерлинк» — ракета ПВО фирмы «Хеншеля», но испытания велись в Пенемюнде. Была еще в разработке «Рейнтохтер» — двухступенчатая пороховая ракета фирмы «Рейнметалл—Борзиг», но она обладала только дозвуковой скоростью. ЗУР «Энциан» была разработана на основе ракетного истребителя Me-163 в исследовательском центре в Оберхаммергау. Всего летало 38 аппаратов. Использовался двигатель «Вальтера» тягой 1,5 т и пороховые стартовые ускорители « Рейнметалл—Борзиг». «Энциан» — еще один пример переноса научно-технических идей через любые преграды сверхсекретности даже во время войны. Развивая идеи радионаведения самолета БИ-1, мы с Романом Поповым и Або Кадышевичем в начале 1944 года пришли к мысли сделать этот самолет управляемым автоматически. Попов и Кадышевич работали над использованием для этой цели новейшего американского радиолокатора, а я пытался создать небольшой коллектив для разработки автопилота. Работа оказалась гораздо более трудоемкой, чем это представлялось в начале пути, когда интересная идея увлекает изобретателей в мясорубку проблем. Прекращение работ по БИ-1, практическое устранение опасности немецких бомбардировок и затем трагическая гибель Попова остановили дальнейшие работы. Немцы прекратили аналогичные работы потому, что идеи «Вассерфаля» были более разумными. Разработка ЗУР «Вассерфаль» зашла дальше остальных. На эту работу были отвлечены большие силы специалистов по системам управления, ибо задача «попасть в самолет» оказалась куда сложнее стрельбы ракетами А-4 «по площадям». Для отработки системы управления «Вассерфаля» ее аппаратуру установили на А-4 и осуществили экспериментальный пуск в марте 1944 года. Пуск производился с острова Грейсфальтер-Ойе вертикально. Из-за отказа системы управления ракета повернула на север и упала на юге Швеции. Обломки ракеты были доставлены в Англию и дали англичанам первые более или менее точные представления о ракете А-4. Тогда никто в Англии не знал, что этот пуск был отработкой системы управления ракеты ПВО. К декабрю 1944 года в перечне ракет ПВО, которые были оставлены для производства и испытаний в Пенемюнде, сохранились только «Вассерфаль» и «Шметтерлинк». Рассчитывая на затяжку войны, немцы разработали планы их серийного производства на 1945—1946 годы. Но мощным ударам бомбардировочной авиации союзников с запада и полному превосходству в воздухе новых типов советских самолетов противопоставлять неотработанные ракеты ПВО было невозможно. Тем не менее немцы за год успели осуществить около 100 экспериментальных пусков «Вассерфаля». При эвакуации Пенемюнде документация по «Вассерфалю» и «Шметтерлинку», по словам Греттрупа, была полностью уничтожена. В Германии мы убедились, что англичан больше всего интересовал «Вассерфаль». Работы над А-9 — крылатым вариантом ракеты дальнего действия продолжались, несмотря на катастрофическое положение на Восточном и Западном фронтах. 27 января 1945 года наконец состоялся успешный старт А-4Ь. Это был первый пуск экспериментальной ракеты дальнего действия с крыльями. В декабре 1944 года Гитлер наградил рыцарскими крестами — высшим нацистским орденом — пять ученых Пенемюнде, в том числе фон Брауна за исключительные заслуги в конструировании, изготовлении и применении ракет Фау-2. 14 февраля 1945 года из Пенемюнде стартовала последняя ракета А-4. Восточный фронт гитлеровского рейха разваливался. После награждения руководители Пенемюнде не получали никаких приказов и начали самостоятельно готовиться к эвакуации. Все оборудование и документация были упакованы в ящики, на которых значился индекс «EW». В сопроводительных документах значилось, что это имущество Elektrotechnische Werke (электротехнического завода). Автомобильные колонны и железнодорожные эшелоны со специалистами, архивами и оборудованием, возглавляемые Дорнбергером и фон Брауном, покинули остров Узедом 17 февраля 1945 года. Эвакуация производилась в район Нордхаузена, Бляйхероде, Зангерхаузена, Леестена, Витценхаузена, Ворбиса и Бад-Сакса. Основные архивы с результатами тринадцатилетних исследований и работ были спрятаны в штольнях «Миттельверка» и калийных шахтах. Основная группа руководителей Пенемюнде направилась в Баварские Альпы. 10 марта войска 2-го Белорусского фронта вступили в район Пенемюнде. 2 мая 1945 года руководители Пенемюнде вышли навстречу американцам и сдались «на милость победителей». В ослепительно солнечный день 2 мая 1945 года, когда я с товарищами восторженно расписывался на стенах еще дымящегося рейхстага, американцы захватили ценнейшие трофеи: более 400 основных научно-технических сотрудников Пенемюнде, документацию и отчеты по разработкам, более 100 готовых к отправке на фронт ракет, хранившихся на «Миттельверке» и на подъездных путях, боевые стартовые позиции вместе с военным персоналом, хорошо подготовленным к эксплуатации ракет! Начался следующий этап истории ракетной техники, который по праву можно назвать советско-американским. Немецкие специалисты приняли участие в работах этого этапа и в СССР, и в США. Дожившие до 1992 года старые пенемюндовцы вместе с малочисленными в современной Германии почитателями гитлеровских времен решили отметить 3 октября 50-летие первого удачного пуска А-4. В районе Пенемюнде по этому поводу было задумано большое празднество с участием иностранных гостей. Праздник рекламировали как 50-летие космической эры. Это за сутки до истинного юбилея — 35-летия — 4 октября 1992 года! По этому поводу последовали резкие протесты английской общественности. Канцлеру Колю пришлось вмешаться, массовые мероприятия были запрещены, а земельный министр, поощрявший это празднество, вынужден был уйти в отставку. Англичане совершили благородный поступок. [BR]http://www.astronaut.ru/bookcase/books/chert1/text/07.htm?reload_coolmenus
82-й: Космодром Байконур - 41 площадка (место гибели маршала Неделина) 24 октября 1960 года, во время выполнения предстартовых работ, примерно за 15 минут до намеченного первого испытательного пуска ракеты Р-16, произошел несанкционированный запуск двигателей второй ступени из-за прохождения преждевременной команды от токораспределителя на запуск двигателей. Ракета взорвалась на стартовой площадке. В огне сразу же сгорели 74 человека, среди них — главнокомандующий РВСН маршал М. Неделин, большая группа ведущих специалистов КБ. Впоследствии в госпиталях из-за ожогов и отравлений скончалось еще 4 человека. Здесь фото: http://caves.ru/threads/41054-Космодром-Байконур-41-площадка-
82-й: Космодром Байконур. Чего не видят туристы Группа увлеченных туристов рассказывает о своей экскурсии на Байконур. Репортаж производит гнетущее ощущение: все заброшено, разграблено... В общем, читайте, может быть это у меня настроение такое? Туристы на космодром попадают нечасто - мероприятие это дорогое, связанное с оформлением разрешений и пропусков, и без хороших связей "по ту сторону кпп" самостоятельно практически неосуществимое. Те туристы, которым все-таки повезло оказаться на космодроме, довольствуются осмотром достопримечательностей города, походом по звездному городку и наблюдением пуска со специально организованной для этих целей площадки. Вместе с тем, на космодроме есть много интереснейших мест как для фанатов Сталкера, так и для любителей техники и истории. Периметр космодрома, или, вернее, арендуемой территории без учета города Байконур представляет собой почти правильный прямоугольник 70 х 90 км. Еще со времени проведения активных строительных работ было принято решение не возводить по периметру объекта заградительных сооружений - и бесполезно, и дураков в степи немного - лезть под разбросанные на дистанциях 1-2 км дивизии. Прошли золотые для космоса 60-е, и весь комплекс начал работать на программу Энергия-Буран. Под старт Энергии были подготовлены две огромные площадки, построен аэродром для приземления самолетов АН-225 Мрия, перевозящих Бураны со сборочных цехов. Под Тольятти развернули строительство модулей для ракет Энергия и Энергия-М, для окончательной сборки которых помимо "гагаринского" МИКа (Монтажно-испытательного комплекса) был возведен МИК-112, некоторые входные элементы которого по причине гигантских размеров и передовой автоматике до сих пор лежат где-то на задворках книги рекордов Гиннесса. Параллельно с 1973-го в десятке километров от пусковых комплексов вырыли системы шахт, основной задачей которых стало обеспечение пусков межконтинентальных баллистических ракет. Рассказывают, что служба в этих частях была как приговор - хуже Байконура была только Новая Земля. Прошло время. Программу "Энергия-Буран" свернули, воинские гарнизоны опустели. Первый же пуск Энергии с Бураном существенно поразрушил стартовую площадку, спроектированную с явно недостаточным запасом мощности. Ракетные шахты взорвали в рамках программы свертывания ядерных вооружений. Из всего объема объектов на космодроме продолжили работу исключительно гражданские комплексы. Технический комплекс Энергия-Буран находится в нескольких километрах от действующий стартовых площадок. Если не брать обширную инфраструктуру, состоит он из МИКа, испытательного стенда,заправочного комплекса и собственно пусковой площадки. Части ракет Энергия доставлялись в МИК, где производился окончательный монтаж ракеты. Затем четыре мотовоза перетаскивали ракету в вибрационный испытательный комплекс, где технический макет подвергался нагрузкам, сопоставимым с теми, что испытывает ракета-носитель при реальном запуске. В МИК-112 попасть не удалось по причине обрушения крыши здания в 2002 году. Обрушившиеся перекрытия похоронили под собой последнюю собранную ракету Энергия, единственный летавший в космос Буран и восьмерых сотрудников цеха, последнего из которых удалось обнаружить только в 2007-м. Далее: http://al-med.livejournal.com/281405.html
82-й: Был Мир, а теперь Рашэн сэгмэнт http://www.youtube.com/embed/doN4t5NKW-k
МИГ: Действительно,теперь мы - гости ТАМ. При всех попытках объяснить нам, что это не так. А рассказывает американка интересно. При всём при том.
82-й: http://www.vz.ru/news/2013/11/21/660703.html В апреле в ракетно-космической корпорации «Энергия» принимали решение о создании сверхтяжелой ракеты, способной на баллистический облет Луны. «Пилотируемая лунная программа возможна, когда ракета-носитель достигнет 70 тонн. Тогда мы можем надеяться на баллистический облет Луны. Корабль будет тонн 20. Чтобы он долетел до Луны, нужно еще тонн 40 разгонного блока. Чтобы возвратить корабль, нужно еще тонн 20. Если будем приземляться на Луну – еще 20–30 тонн», – рассказывал тогда президент РКК Виталий Лопота. Он отмечал, что к 2030 году будет создаваться 130-тонный носитель. Перед этим сообщалось, что запуск посадочного аппарата «Луна-Глоб» состоится в 2015 году, а орбитального лунного модуля – в 2016 году. 130 тонн - вероятно речь идёт о полезной массе, которая должна быть выведена на орбиту Земли. Основные характеристики Сатурн-5: Количество ступеней 3 Длина 110,6 м Диаметр 10,1 м Стартовая масса 2965 («Аполлон-16») т Масса полезной нагрузки - на НОО 140,9 тонн (запуск «Аполлон-15»; корабль «Аполлон» и 3-я ступень с остатком топлива). - на траекторию к Луне 65,5 тонн (46,8 - корабль «Аполлон» + 18,7 - 3-я ступень с остатками топлива). Аполлон-11 Масса: командный модуль 28 806 кг; лунный модуль 15 095 кг Данные для Н-1: Основные характеристики Количество ступеней 5 Длина 105,3 м Диаметр 17,0 и 15,6 м Сухая масса 208 т Стартовая масса Н1: 2 735 т / Н1Ф: 2 950 т Масса полезной нагрузки - на НОО Н1: 90 т / Н1Ф: 100 т - на ГПО[1] - на ГСО - на ГЛО Н1: 46 т / Н1Ф: 51 т Н1: 22 т / Н1Ф: 24 т Н1: 33 т / Н1Ф: 36 т - на Лунной орбите Н1: 31 т / Н1Ф: 34 т - на Луне 5,56 т
82-й: Австралия. Космодром Вумера.
Тестов: О нашем самом знаменитом космодроме: http://aftershock.su/?q=node/301318
МИГ: Строительство посёлка развернулось на правом берегу реки, для защиты от паводковых вод в южной части посёлка была сооружена специальная двухметровая дамба - из материала уважаемого Тестова А рядом с бараками, в которых жили семьи офицеров, стояли амфибии и грузовые машины на случай прорыва дамбы, для эвакуации...это я хорошо помню, хотя и было мне в то время четыре с небольшим года. Отец там служил.
avm2204: Служил на Плесецком полигоне в 1986-88 годах. ВТА РВСН -объект "Перо" там стоял наш отдельный смешанный авиаполк. В те годы было по 80-100 запусков .В среднем каждые 3-4 дня ракета уходила в небо ...красиво -особенно ночью .
82-й: Космодром ВОСТОЧНЫЙ http://spacegid.com/kosmodrom-vostochnyiy.html#i-4 история космодрома Свободный. Он находится совсем рядом с Восточным Космодром СВОБОДНЫЙ http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/ziv/1998/4/svob.html Тут, вроде бы, объяснено: http://www.forbes.ru/tekhnologii/tekhnika-i-biznes/244635-zvezdnye-starty-zachem-rossiya-stroit-novyi-kosmodrom-na-dalnem http://www.forbes.ru/tekhnologii/tekhnika-i-biznes/244635-zvezdnye-starty-zachem-rossiya-stroit-novyi-kosmodrom-na-dalnem?page=0,1
Тестов: Молодцы мужики из ЗАО "Промышленные технологии"! Контору свою специалисты-кораблестроители создавали с нуля. Чтобы с голоду не сдохнуть в 90-е стали работать не только в судостроении и судоремонте. В Мирном много лет работают, а теперь внесли свою лепту в Восточный. Подробности: http://www.go29.ru/article/1207614
полная версия страницы