Форум » История Государства Российского, его Армии, Авиации и Флота » История Русской Армии (продолжение II) » Ответить
История Русской Армии (продолжение II)
Admin: Продолжение. Начало темы: История Русской Армии Француз умирал за славу, за белое знамя, за императора — и просто за прекрасную Францию. Англичанин погибал на краю света «за все большую Британию» и лил во славу старой Англии свою кровь во все моря земного шара... Русский офицер и русский солдат полагали свою душу «за други своя». Со смертью каждого из них словно одной звездочкой становилось больше на небе. И если бы удалось собрать в один сосуд всю кровь, пролитую ими на протяжении веков на полях Германии и Франции, Галиции и Польши, в горах Болгарии и Армении, — то единственной надписью на этой чаше могло бы быть: «не нам, не нам, а Имени Твоему»... Птенцы гнезда Петрова Основные законы русской государственности Сорок князей, царей и императоров в тысячу лет создали Россию. В их череде были правители слабые и неудачные, были искусные и гениальные. Недостатки одних на протяжении веков выравнивались деяниями других. Все вместе создали нашу Родину, ее мощь и красоту, ее культуру и величие — и мы. Русские, навсегда останемся их неоплатными должниками. В своем исполинском тысячелетнем деле созидатели России опирались на три великих устоя — духовную мощь Православной Церкви, творческий гений Русского Народа и доблесть Русской Армии. Будучи помазанником Божиим, проникнутый сознанием святости самодержавного строя — русский царь Богу одному отдавал отчет о своих действиях, управлял вверенной ему Богом страной по совести — через посредство лучших ее людей и не вверял судьбы ее бессмысленной толпе, никогда не знающей, чего хочет, и вожакам толпы, слишком хорошо знающим, чего хотят. В троичности «Вера, Царь, Отечество» недаром понятие, выражающее идею Родины, поставлено не на первом, а только на третьем месте. Для Русского Народа оно является лишь результатом первых двух, своего рода производной их. Понятие «Россия», неосмысленное предварительно понятием «Вера», неоплодотворенное понятием «Царь», является для него чуждым, абстрактным, лишенным внутреннего содержания и смысла. И далеко не случайность, что когда при советском владычестве не стало ни Веры, ни Царя, — то само собой отпало и понятие Россия, уступив место сочетанию административных инициалов. До этого последнего лихолетия России пришлось уже однажды пережить смертельную опасность. Природная династия Рюриковичей угасла, до избрания новой законной династии додумались не сразу (в претендентах незаконных и неприродных недостатка не было — что и создало анархию). Царский престол был пуст... но помимо него существовал еще один престол — престол патриарший. И этот престол спас тогда Россию. В сложившейся веками русской государственной машине царская власть являлась как бы ходом поршня, а духовная власть патриарха (до учреждения патриаршества — митрополита Московского) являлась своего рода инерцией махового колеса, обеспечивавшей ход машины, когда она начинала давать перебои и поршень становился «на мертвую точку». Гениальнейший из русских царей, перестраивая заново эту машину на иноземный образец, упразднил патриаршество и этим нарушил гармонию духовной жизни Русского Народа. Сообщенной Петром стране мощной инерции хватило на полтора с лишним столетия, но когда она стала иссякать и государственная машина стала давать перебои — спасительной «инерции» маховика уже не оказалось. И машина остановилась... Занимая совершенно особое положение среди прочих государств, Россия является страной самобытной, а в духовном отношении и самодовлеющей. Историческое ее развитие — превращение в великую, а затем в мировую державу — совершалось с севера на юг: от Новгорода к Киеву, от Киева к Царьграду. Это — путь Олега, Святослава и Владимира Святого. Внутренние неурядицы и монгольский разгром с его последствиями заставили Россию в продолжение целых шести веков сойти со своего великодержавного пути. За весь этот тяжкий период русской истории не могло быть и речи о дальнейшем развитии русской великодержавности: шла борьба за самое право существования России, а затем, медленно и с трудом, возвращалось и собиралось утраченное достояние. Это было великим делом нашей первой династии — династии, давшей Александра Невского и Иоанна Калиту. За все время своего существования России приходилось отбиваться от двух врагов. Первый враг — враг восточный — приходил к нам из глубины азиатских степей, сперва в облике обров и половцев, затем монголов и татар и, наконец, турок. Эти последние, покорив пол-Европы, превратили Царьград в Стамбул — тем самым став поперек нашего исторического пути. Второй враг — враг западный. Имя ему было и осталось — немец. Враг упорный и беспощадный, хитрый и бездушный, коварный и бесчестный. На протяжении семисот лет — от Ледового побоища до Брест-Литовска — враг традиционный, но не раз по капризу истории надевавший личину «традиционной дружбы» — всякий раз все к большей своей выгоде и все к большой беде России. С восточным врагом боролись Дмитрий Донской, Иоанн III, Великая Екатерина, Царь Освободитель. С западным — Александр Невский, два первых Романова — Цари Михаил и Алексей, дочь Петра — Елизавета. Три царя боролись одновременно с обоими врагами — Иоанн IV, Петр I, Николай II (Царь Грозный, Царь Великий, Царь Мученик). Царю Иоанну удалось сокрушить восточного врага. Покорение Казани в истории христианства — праздник не меньший, чем битва при Лепанто и освобождение Вены. Однако борьба с западным врагом — вначале успешная — оказалась под конец ему не по силам. Петр Великий, первый после Александра Невского, заставил западного врага обратиться вспять. В борьбе же со врагом восточным потерпел неудачу. Удачнее их действовал Император Николай Александрович. На третьем году беспримерной в Истории борьбы ему удалось поставить восточного врага на оба колена, западного на одно... Но тут явился третий враг — враг внутренний — духовный сын западного врага, поспешивший на помощь своему отцу... И Царя не стало! Ужасной ценой заплатила тогда страна за свою минутную слабость и невольное предательство. Историческая задача России, бывшая накануне своего славного разрешения, снова отодвинулась в кровавую мглу — и для разрешения ее, для признания за собой права на место под солнцем, нам придется еще долго, много и упорно воевать. Борьба с восточным врагом обратилась для России сперва в защиту христианской веры, а в последующие века в освобождение угнетенных единоверцев и единоплеменников. И тот же освободительный характер приняла и самая большая из ее войн с врагом западным. Все это сообщает войнам, веденным Россией, характер совершенно отличный от войн, веденных другими народами, и придает им отпечаток той высшей гуманности, за которую на этом свете не существует человеческой награды. Ведя эти войны, Россия выполняла свою задачу — задачу «Божьей рати лучшего воина» — многовековой непрерывный крестовый поход. Француз умирал за славу, за белое знамя, за императора — и просто за прекрасную Францию. Англичанин погибал на краю света «за все большую Британию» и лил во славу старой Англии свою кровь во все моря земного шара... Русский офицер и русский солдат полагали свою душу «за други своя». Со смертью каждого из них словно одной звездочкой становилось больше на небе. И если бы удалось собрать в один сосуд всю кровь, пролитую ими на протяжении веков на полях Германии и Франции, Галиции и Польши, в горах Болгарии и Армении, — то единственной надписью на этой чаше могло бы быть: «не нам, не нам, а Имени Твоему»... Керсновский Антон Антонович История Русской армии http://militera.lib.ru/h/kersnovsky1/index.html
Ответов - 13
Admin: Сколько лет русской армии? Знаете ли вы об этом? Праздник 23 февраля еще недавно отмечался как День Советской армии и флота. То, что было до 1918 года, считалось историей, которую можно было и не вспоминать в этот день. Сейчас справедливость восстановлена: День защитников Отечества включает в себя память о всех воинах нашего государства с первых веков его существования, в том числе и героической Красной Армии. Но имеется в нашей военной истории одно воинское соединение, которое вправе отмечать тысячелетие своего ратного пути. Оно ведет отсчет с 862 года, когда в северный форпост Древней Руси город Белоозеро прибыл брат Рюрика балтийский славянин Синеус со своей дружиной. Первое упоминание в летописи о Белозерском полке относится к 1183 году. Он храбро и геройски сражался на Куликовом поле в 1380 году. По указу Петра I с 1708 года в регулярной русской армии отсчитывает свою историю Белозерский пехотный полк. За 210 лет своего существования полк стал одним из лучших в Российской империи. Полтава, Бородино, Севастополь – адреса его боевой славы. Знамена полка развевались на берегах крупнейших рек Европы – на Висле, Дунае, Рейне, Сене, во многих европейских столицах. Он был возобновлен одновременно в Белой и Красной армиях. Расформирован, как кавалерийский гвардейский, в 1946 году. Самое время поговорить о главном. Не об именах-названиях полков, не об их походах-сражениях. Поговорить о тех, кто служил в Белозерском пехотном полку. Не только об офицерах, а больше о рядовых солдатах, «нижних чинах», как их тогда называли. Откуда они, кто такие, какие имена-фамилии носили?.. Мы об этом мало, что знаем. В исторических материалах не было упоминаний ни об одном конкретном солдате-гренадере, ни об одном солдате-мушкетере, ни об одном солдате-егере. Встречаются только фамилии офицеров. Можно было бы и мне промолчать… Но, как не сказать о тех, кто «шел к победе задыхаясь, не думал о себе в пути»?! Я к месту вспомнил строки белозёра Сергея Орлова. И обер-офицеры, и унтер-офицеры под Полтавой и под Ригой, в Прутском и Финляндском походах, в штурме Перекопской линии и Очакова, в делах под Грос-Егерсдорфом и Кёнигсбергом вели за собой солдатскую массу, руками которой, штыками которой и добывались блестящие победы. Они именно «шли» – по всей Европе, по всей России от Балтики до Дуная. Шли колоннами, каре, по-батальонно, повзводно. Тысячи и тысячи километров пешком отмерили молодцы Белозерцы в своих походах*. Располагались на биваках у костров, в мещанских квартирах, в палатках, в черных избах, на сеновалах… «Кто кивер чистил весь избитый, кто штык точил, ворча сердито, кусая длинный ус». Помните сказку о солдате, который на постое сварил кашу из топора? Это, конечно, не сказка, а притча о находчивости русского солдата, его смекалке. Братья Б. и Ю. Соколовы в начале ХХ века в Белозерском солдатском краю записывают десятки подобных сказок со схожими сюжетами, где герой, 25 лет отдавший службе, «выслужился и получил отставку». И вот он приходит в родные края… Чего он здесь только не делает – избавляет село от колдуна, выгоняет чертей из дома, дает сонных капель сердитой барыне и делает ее доброй, с помощью богатырей три раза спасает королевскую дочь от Чуда поганого!.. Образ безымянного солдата, отслужившего свой срок или с полком проходящего мимо деревень и сел, образ явно собирательный, рисуется как самый, что ни на есть положительный, добрый, смелый и справедливый. Именно таким он представал и сохранялся в народной памяти. В сказках нет ни одного солдата грабителя или обманщика, пьяницы или труса. В сборнике «Сказки, песни, частушки Вологодского края» (под редакцией В.В.Гуры) предпринята реконструкция северного обряда призыва деревенского рекрута или «некрута», как тогда говорили, в армию. В этом действе, с одной стороны, слышится нежность, ласка и любовь, с другой, – печаль-кручина, скорбь и тоска. Деревенских парней, идущих служить, начинали задолго до призыва жалеть: не поднимали на работу, не посылали в тяжелый зимний отход, не ругали за проказы и шалости. Тоска и ухарство от близкой разлуки начинали определять их последние семейные и деревенские денёчки. Летом перед призывом некрут шел на заработки, чтобы справить себе гармонику, сапоги и суконный «пинжак». Таким франтом он в конце августа и заявлялся в родное село или деревню. Начиналось последнее перед призывом гулянье. Парень не пропускает все свои и соседние «ярмонки», и там знают-ведают, что осенью именно он идет служить, поэтому ему и позволяется то, что запрещено другим, – кутнуть по полной. В октябре некрут гуляет до петухов и прощается с друзьями в родном селе. Обычно в ноябре его забирали, а за неделю до этого срока начинается гостеванье у близкой и дальней родни. Мать в эти дни провожает сына особыми причетами. Когда моего прадеда Александра Ивановича Кырова (так называли по-деревенски, а правильнее – Кирова, с ударением на втором слоге) забрали на русско-турецкую войну, что называется, забрили*, как и сегодня говорят, то он, выпущенный из воинского присутствия в большом селе Новленском, из ухарства и удали перебил все горшки вдоль большой дороги, выставленные для продажи. Сначала «забривали» на всю жизнь, а затем снизили солдатчину до 25 лет. Впервые слово «рекрут» упоминается в царском указе от 20 февраля 1705 года с требованием направить в солдаты по одному человеку в возрасте 20 лет с каждых 20 дворов. С этого года начались на Руси регулярные рекрутские наборы, хотя сама система была введена еще в 1699 году. Когда страна воевала, то в армию рекрутировалось намного больше, чем в мирное время. Но таких мирных лет в России выдавалось чрезвычайно мало*. Каждому рекруту, которого определяли большей частью по жребию сельской или городской общиной, устанавливалось денежное и хлебное довольствие. До 1722 года армия была великорусской, а затем стали набирать мордву, черемисов (нынешних марийцев) и татар. В конце XVIII века солдатские наборы стали производиться на Украине и в Белоруссии. «Первым русским солдатом» считается не рядовой по званию, не крестьянский рекрут, а офицер, майор артиллерии С.Л.Бухвостов (1659–1728 гг.), зачисленный в Преображенский полк, участник Азовских походов и Северной войны. В этом, конечно, сказывается сословный подход, но никогда так и не станет известным, кто конкретно из русских солдат (по званию «нижних чинов») был первым. Выяснить это невозможно, так как армия начиналась не с чистого листа, не с какого-либо указа, а в своей солдатской массе, в своём рядовом составе вела традицию с древности, видоизменяясь, согласно требованиям времени. Не то, чтобы солдат не считали за людей, хотя они были, в основном, бывшие крепостные, а то и беглые от помещиков (служба в армии делала крестьян «государственными людьми»), но сословное предубеждение имелось. К примеру, в истории Белозерского полка потери указывались с конкретными фамилиями только у господ офицеров, а скопом, общей цифрой – у нижних чинов, солдат. И в описании сражений, боев, которые историк полка Эдуард Мержеиовский черпал из рескриптов, приказов, бумаг разного рода, ни разу не упоминался кто-либо из рядового состава, о последнем он оперирует только безликими цифрами. Между тем петровский Устав 1716 года требовал от офицеров «о солдатах иметь немалое попечение». «Офицеры, – подчеркивалось там, – суть солдатам, яко отцы детям; они должны добрые дела их похвалять, за худые же крепко и с усердием наказывать». Уделяя огромное внимание армии, понимая, что без нее, сильной, активной, хорошо обученной, России перед супостатами с запада и с юга не сдобровать, Петр всегда подчеркивал, что «имя «солдат» просто содержит в себе всех людей, которые в войсках суть, от вышнего генерала даже до последнего мушкетера, конного и пешего». Позднее, уже после Петра, такое солидарное равенство, вызванное государственным долгом – воинской службой, как крестьян, так и дворян, было во многом забыто, вплоть до времен Екатерины и А.В.Суворова. Между тем, «русский труженик-солдат», как определил его А.Т.Твардовский, – один из главных персонажей русской истории. Безымянный персонаж, а потому и типичный. В этом обозначении слово «труженик» стоит на первом месте. Не «удалец», не «храбрец», а именно по-крестьянски натруженный в каждой войне, терпеливо и стоически переносящий все тяготы армейской жизни, перекопавший окопами и ходами сообщений половину Европы и Азии, вымостивший переправами все известные реки мира. «Встретился овраг. Пехота перейдет, а кавалерия и артиллерия не двинутся. Надо пролагать дорогу, устраивать мост, вырубать деревья. Поэтому нет в мире солдата, которого нельзя было бы не назвать работником. Вот он чудный русский солдат, с топором в одной руке, с винтовкой в другой, в оборванном полушубке, живой, вечно шутливый, грозный и бесконечно великодушный». С кем эта война, чей это портрет? Не ошибусь, если скажу, что перед нами любая война России, и сам портрет – это слепок с миллионов русских солдат, их правдивый образ. Да, образ!.. Уж как историк-эмигрант А.А.Керсновский, пребывая в бедности, ютясь по заграничным чердакам, любил русскую армию, но и он не назвал по имени-фамилии ни одного солдата-героя (да, и кто записывал их имена, их подвиги?!), и с большой долей обобщения писал, в частности, о петровских «чудо-богатырях»: «Вспомним, какая великая доля выпала хотя бы солдатам полков Островского и Толбухина, первых поселенцев Котлина и Петропавловской фортеции! В далеких финских дебрях, с оружием в одной руке и топором в другой, расчищали они бурелом на месте будущей Невской першпективы под волчий вой и выстрелы шведских партизан. И кости этих первых пионеров, сложивших свои головы в том далеком, неприглядном краю, явились сваями Санкт-Петербурга, фундаментом российской великодержавности… Вспомним тех же Бутырцев, прадедов по прямой линии Гаврилы Сидорова, пронесших на своих плечах и в еще более диких дебрях корабли из Белого моря в Онежское озеро… И вся эта петровская армия, терпящая лишения, но бодрая духом, железной рукой направляемая все к новым подвигам, в распутицу и стужу совершающая тысячеверстные походы переходы – от Полтавы к Риге, от Риги к Яссам, из Ясс на Копенгаген – не была ли армией великого народа, армией великого Царя?». Пафос историка понятен, он даже красив, душеподъемен, благороден, но мне, когда рассказываю о Белозерцах, всегда не хватало рассказа о простом солдате, главном герое полка. Но где хотя бы одна его биография? Кто он, этот ратник, дружинник, гренадер, пехотинец, кавалерист Белозерец? Даже классическая русская литература не дает ответа на вопрос о русском солдате. Хрестоматийные образы пушкинского капитана Миронова, лермонтовского Максима Максимовича, толстовского капитана Тушина – это, прежде всего, образы офицеров, достигших небольших чинов. Плоть от плоти народные типы, они рисуются, как верные и скромные служаки, верные долгу и присяге. Разве что образ легендарного севастопольского матроса Кошки подходит для ответа на вопрос, но мы так и не знаем ни его имени, ни фамилии, запомнив только прозвище народного храбреца. Во второй половине XIX века историки стали задумываться, почему в их книгах нет того, кто являлся главным творцом победных баталий. «Русский народ может гордиться солдатом, примером того, до какой высоты может подниматься нравственная сила русской человека, – пишет, открывая историю Кавказской войны, ее выдающийся летописец В.Потто. – Недаром он воодушевлял русских поэтов, воодушевлял не менее величественной природы кавказской. И если мы еще в детстве узнаем и научаемся уважать имена героев древности Коклесов, Сцевол, то не дороже ли для нас память наших собственных героев? Конечно, вся Россия знает таких людей, как князь Цицианов, Ермолов, Котляревский; но многим ли известны скромные имена Карягина, Гулякова, Монтрезора, Овечкина, Щербины и многих, многих других – людей, не высоких чинами, но великих своим героизмом и самопожертвованием». Я и сам, как потомок солдата Белозерца, должен предъявить, прежде всего, строгий счет к себе. Прожив более 50 лет, узнал, наконец, подробности боя моего прадеда Александра Ивановича Кирова, рядового Белозерского пехотного полка, на мосту через реку Вид в Болгарии, во время которого он, герой Плевны, был ранен в руку. Разве трудно было сходить в Российскую государственную библиотеку (бывшую Ленинку) и по каталогу заказать книгу «Плевна и гренадеры 28 ноября 1877 г.», вышедшую в Москве через год после сражения?! Был бы интерес!.. В книге сказано, что в составе 2-й гренадерской дивизии Гренадерского корпуса воевали прикомандированные бойцы и офицеры 13-го пехотного Белозерского полка, но опять-таки нет никаких данных о рядовых (а мой прадед, кубенский крестьянин, числился, естественно, рядовым), лишь указаны отличившиеся в бою прапорщики Дробышевский, Свенцицкий и Троицкий, сослуживцы Александра Ивановича. Сохранились семейные предания, как во время осады Плевны мой прадед сражался в рядах осаждавших город войск. Когда Осман-паша собрал сорокатысячный гарнизон, выстроил его в колонны и направился к старинному мосту через реку Вид, русские пехотинцы перекрыли ему дорогу на Софию. После многочасовой ожесточенной схватки Осман-паша сдался в плен. На этом мосту Александр Иванович Киров был ранен в правую руку выше кисти штыком. Шрам сохранился на всю жизнь. Произошло это так: мой прадед замахнулся на турка прикладом, сбил его с ног, но турок успел-таки штыком его задеть. Или по рассказам дословно: «Всех их сгрудили на мосту, наши их тут и били. Их густо-густо шло, они все грудой в свалке-то этой, в груде-то и ударил он турку прикладом, а турка его – штыком». Односельчане знали о его геройстве на видском мосту, и в его родных деревнях и по округе девушки пели песню: «Как на этой на войне Кырова Сашу ранили». Читая книгу о деле под Плевной, я почти дословно находил совпадения с устным рассказом, которому почти 150 лет: «Передние, отступая, наседали на шедших сзади, последние, в свою очередь, напирали на бывшие позади их части и обозы и, таким образом, вся масса турок, тесня постепенно друг друга, столпилась у реки Вид, близ мостов... Гренадеры, сопровождаемые артиллерией, продолжали наступление, поражая страшным огнем отступавших». Осман-паша, раненный во время сражения в ногу, решил-таки выкинуть белый флаг… «По прибытии генерала Ганецкого переговоры о сдаче шли недолго; затем Осман-паша быстрым движением снял с себя саблю, задумчиво посмотрел на нее, как бы прощаясь, и молча подал заветное оружие генералу Ганецкому». Потери турок убитыми и ранеными насчитывали около 6000 человек. У наших убитыми: офицеров 11, нижних чинов около 400; ранеными и контуженными: генералов 1, офицеров 52, нижних чинов около 1200 (среди последних был и мой прадед). В плен нам сдалось 40 тысяч человек. Генерал-лейтенант Ганецкий издал приказ по гренадерскому корпусу: «Бой 28 ноября с Осман-пашою решил участь его армии, столь стойко сопротивлявшейся всем усилиям нашего оружия в течение почти 8 месяцев… Виновниками этого достойного события, которое будет составлять одну из лучших страниц боевой истории русской армии – были вы, подчиненные мне войска. Ура, честь и слава вашему мужеству и беззаветной храбрости!». Император также подписал приказ: «Спасибо вам, богатыри, спасибо за всё, что вы делали до сих пор! Продолжайте так, и враг во веки веков не забудет ваше грозное «ура». Николай». Александр Иванович Киров в это время, раненый, находился на излечении в одном из военно-полевых госпиталей, открытых в местечках Сгалевице и Боготе. Я не знаю, где он похоронен, могилы его не сохранилось. Но имеется ему памятник в Москве, в центре города. Это знаменитая часовня «Героям Плевны». Мне было не досуг подойти к ней, прочитать надписи на ее стенах (теперь можно зайти и в саму часовню). Три года я работал совсем рядом и не мог собраться… На бронзовой доске памятника солдатам Плевны, а, значит, и моему прадеду Александру Ивановичу Кирову, читаются такие слова: «В ночь с 27 на 28 ноября, собрав у моста через реку Вид все свои войска, Осман-паша рано утром во главе передового отряда ринулся на русских гренадер. Кровавый, ожесточенный бой турок с гренадерами продолжался с 8 часов утра до часу дня. Осман-паша, теснимый с фронта гренадерами и, не имея пути отступления, сдался со всей своей армией». Был ли Александр Иванович награжден за этой бой? Если и был (известий на этот счет не имею), то, самое большее, медалью. Русскому солдату за ту или иную громкую победу выделяли дополнительное жалование или лишнюю чарку водки. Даже орден святого Георгия был учрежден Екатериной Великой для офицерства, и первым его кавалером стала сама императрица. Ради справедливости нужно добавить, что эта победоносная правительница продолжила Петров обычай чеканки медалей для всех чинов в память важнейших побед русского оружия. На медали в честь Чесмы, к примеру, значилось только одно слово «Был». И достаточно, чтобы оценить героизм участника!.. За штурм Очакова всем нижним чинам выдавалась серебряная медаль. Такая же за Кагул и т.д.* На этом фоне прямое обращение Александра Васильевича Суворова к простому солдату выглядело вызывающе. Как известно, в знаменитом наставлении великого полководца «Наука побеждать» одна из главных частей называется «Словесное поучение солдатам о знании, для них необходимом» (или «Разговор с солдатами их языком»). Солдат, по Суворову, не механизм, артикулом предусмотренный: «Каждый воин должен понимать свой маневр». «Суворовская «Наука побеждать», – согласимся с А.А.Керсновским, – катехизис, подобно которому не имеет и не будет никогда иметь ни одна армия в мире… Наиболее блестящий из комментаторов Суворова, но и в то же время менее всех его понявший, генерал М.И.Драгомиров пытался, например, резюмировать всю суворовскую доктрину крылатой фразой «пуля дура, штык молодец». Фраза эта взята, выхвачена из другой, и ей придан тенденциозный смысл. Суворов сказал иначе: «Стреляй редко да метко, штыком коли крепко, пуля обмишулится, штык не обмишулится, пуля – дура, штык – молодец!» … «Наука побеждать» писана не просто для военных, а для чудо-богатырей, все равно, будут ли эти чудо-богатыри иметь кремневые ружья или усовершенствованные пулеметы». За суворовскими словами стоял огромный практический опыт полководца, который сам начал службу в русской армии солдатом. Впервые на рядового без сословного предубеждения стали смотреть в XIX веке в долгие и тяжелые десятилетия Кавказской войны. Такое внимание характерно для русской «кавказской» литературы, частью романтической, частью реалистической, когда и Лермонтов, и Бестужев-Марлинский, и Полежаев оказались на Северном Кавказе не по своей воле. Не будь их произведений и при отсутствии переизданий «монархических» историков В.Потто, Н. Дубровина, А.Зиссермана и других, и эта знаменитая для российского прошлого война стала бы попросту забытой. Писать о событиях тех лет особо не поощрялось, чтобы «не разжигать страсти». Мы обязаны, как и на других войнах, знать о службе, судьбе и подвигах русского солдата, основного армейского тягла той полувековой борьбы, который пришел на Кавказ не поработителем и колонизатором, а защитником и охранителем покоя и мирной жизни. История повторилась и в XXI веке, когда наша армия спасла от геноцида южных осетин. Психологическую трансформацию рядовых в боевых действиях убедительно показал в своих очерках, опубликованных в 1877 году в «Кавказском сборнике», историк И.Дроздов. Русский солдат не был на Кавказской войне «пушечным мясом» и безмозглым исполнителем приказов. Он действовал на поле битвы самостоятельно, умно, побеждал горцев личной храбростью и военным умением. «Одиночное развитие, – замечает И.Дроздов, – но не в смысле казарменной выправки, было доведено почти до совершенства. Солдат способен был думать не только за себя, но иногда, в случае надобности, и за офицера. Разве это не идеал солдатского образования? Шестьдесят лет постоянной войны, бивачная жизнь сблизили офицера и солдата. И горе, и радость были их общим достоянием, которым поделились честно. Солдат отдал офицеру свою силу, офицер солдату свои сведения. Они пополнили друг друга. Солдат сознательно повиновался старшему. Он видел в повиновении порядок в настоящем и залог чести в будущем. Власть не давила его. Он ее не чувствовал. Отсюда безграничное уважение к ней, соперничество в военных доблестях, сыновняя любовь к начальству, слова «отец и командир» были выражением искренним, не подобострастным. Разумная свобода отношений служила основанием администрации кавказской армии». Когда публиковал свои заметки И.Дроздов, в либеральной прессе России, если и писалось о солдатах Кавказской войны, то выпячивались их негативные качества. «Ошибочно мнение тех, – отвечал им автор очерков, – которые нарисовали себя кавказца пьяницей, буяном. Нет! Кавказец шел суровым путем, нес тяжелый крест. Некогда ему было пьянствовать и буянить. Может быть, нигде эти пороки не вызывали такого презрения, как в среде кавказских солдат. Не доест, не доспит, сегодня сорок, завтра шестьдесят верст пройдет, послезавтра вволю наработается штыком, прольет слезу над убитым товарищем, помянет его сухарем; и так в продолжение всей длинной службы, пока не свалит его горская пуля или не умрет он в лазарете». От этих строк до литературы ХХ века, когда в русскую культуру и литературу пришло образованное крестьянство, создавшее великие образы «труженика-солдата» нашей армии, не такое большое расстояние. Сразу приходит на ум солдат-балагур Василий Теркин. Но эмоциональной вершиной «Книги про бойца» Твардовского стал другой образ, явно подсказанный автору многовековой традицией числить «нижние чины» в безымянных. Нет в отечественной, да и в мировой литературе других стихотворных строк, которые с такой пронзительной художественной силой создали бы собирательный образ-символ безымянного солдата, того «неизвестного», которому ставят по всей России памятники и зажигают Вечные огни. Народ сам создал свой светлый образ-символ русского солдата в последней войне. Им стал Евгений Родионов, который в плену у бандитов не отрекся ни от родины, ни от православной веры, и после мучительных пыток погиб геройской смертью. Так наши предки чтили подвиг князя Василька Ростовского. Так народная память хранила имена пленных русских офицеров, расстрелянных Шамилем в Дарго в 1845 году. Но со временем многие герои забылись. Увы!.. Вот уже наши соседи в ближайшем заграничьи предают анафеме советских солдат, павших в годы Великой Отечественной войны. Вся Европа засеяна русскими солдатскими могилами! Трудно будет их все извести. У Василия Ивановича Белова есть один, памятный многим, рассказ на эту тему «Холмы»: «Вдруг впервые обожгла, заставила сжать зубы простая, ясная мысль. Никогда раньше не приходила она в голову. Здесь, на его (рассказ написан от третьего лица. – В.Д.) родине, даже кладбище только женское. Он вдруг вспомнил, что в его родословной ни одного мужчины нет на этом холме. Они, мужчины, родились здесь, на этой земле, и ни один не вернулся в нее, словно стесняясь женского общества и зеленого этого холма… Поколение за поколением они уходили куда-то, долго ли было сменить греблевище на ружье, а сенокосную рубаху на защитную гимнастерку? Шли, торопились будто на ярмарку, успев лишь срубить дома и зачать сыновей». Почти 200 тысяч вологжан не вернулось домой после победных салютов 1945 года. Более 150 уроженцев Вологодской области в нынешних ее границах были удостоены звания Героя Советского Союза. Летчик А.Ф.Клубов стал дважды Героем. Полными кавалерами ордена Славы стали 36 вологжан. Сколько среди них было белозёр? Солдат и матросов? Наследников воинской славы своего района? Расскажу только об одном герое, память о котором хранится на Вологодчине, прежде всего, в Белозерске и в Белозерском районе. Это – танкист-орденоносец Иван Прокопьевич Малоземов, посмертно, в 1943 году, удостоенный звания Героя Советского Союза. Родился он 26 ноября 1921 года в деревне Пестово Гришинского сельсовета Белозерского района. Рано оставшись без отца, помогал матери Елене Ивановне, работая подручным кузнеца. С 1939 года учился в средней школе №1 Белозерска, где в одном классе дружили три товарища – Сергей Орлов, будущий поэт и тоже танкист, Леонид Бурков и Ванюша Малоземов, как с любовью о нем писал в одном из стихотворений Сергей Сергеевич Орлов. Сохранился довоенный снимок этой неразлучной троицы. Казалось бы, обычные вологодские ребята… Как всё просто и естественно: юность, родной город, Обводный канал, озеро, как море. Хорошо жилось и мечталось. Война их разделила. Ванюша Малозёмов еще раньше определил свою судьбу: в 1940 году поступил в Саратовское танковое училище, решив стать профессиональным военным. В январе 1942 года ушел на фронт. У Орлова есть прекрасное стихотворение под названием «Приснилось мне жаркое лето…» И далее: «…Хлеба в человеческий рост, и я восемнадцатилетний в кубанке овсяных волос». Таким он увидел себя через много лет после войны: не горевшим еще в танке, без страшных рубцов на лице, не видевшем и не знавшем ужасов войны. Иван Малоземов не дожил до победы. 31 января 1943 года он, командир взвода 6-й Гвардейской Краснознаменной Сивашской отдельной танковой бригады, погиб в бою за освобождение Сталинграда. Белозерский паренек (ему исполнился всего лишь 21 год) направил свой танк, когда кончились снаряды, и по его приказу экипаж покинул машину, на таран, громя в городских развалинах немецкие танки, разрывая им траки, перебивая жерла пушек. С такой отчаянной, на грани жизни и смерти, смелостью, с самозабвенным «упоением в бою», бились с татаро-монголами предки Ванюши, ходили в штыковую атаку на шведов и турок белозерские гренадеры. Иван Малоземов в этом бою погиб смертью храбрых. 35 томов насчитывает «Книга Памяти Вологодской области», в которую столбцами вписаны погибшие на войне вологжане. Для нашей земли такие жертвы были чрезмерными, они сказались на всем послевоенном социально-экономическом развитии области, особенно северной деревни. Но кто из воинов вологжан думал тогда о своей жизни, если на кон истории вновь была поставлена судьба и само существование русского народа?! Подвиги самопожертвования, удалой храбрости, беспримерного геройства – в крови у вологжан. Почему именно наша земля, не в обиду другим краям будет сказано, рождает такой массовый героизм?.. Ведь, эти погибшие на войне 200 тысяч вологодских мужиков по численности тогдашнего населения области равняются смертельной убыли каждого четвертого жителя Вологодчины. Потери, сравнимые с братской Белоруссией, но там, по белорусской земле, огненным валом прошел немец; там жертвы включают в себя, прежде всего, мирное население, которое истреблялось и выжигалось фашистами по деревням. А у нас погибли лучшие из лучших, которых так все послевоенные годы не хватало. Мой отец рассказывал, что о войне он узнал из уличного репродуктора на вологодском Каменном мосту. Толпа хмурых горожан слушала выступление Молотова. Когда стало ясно, что началась невиданная в истории война, и мы атакованы противником по всей границе, от Черного моря до Балтийского, стоявший рядом с моим отцом седой дед невольно крякнул: «Эх, не добили мы его в 17-м году!». Если бы да кабы!.. Не случись катастрофа с армией Самсонова, в рядах которой сражался Белозерский пехотный полк, и почти весь был выбит, не произойди другие, драматические и трагические события в тогдашней истории, Россия, наверно, была бы близка к победе в 1917 году над Вильгельмом. Добей тогда немцев, разгроми их, как шведов в XVIII веке, которые уже никогда с тех пор не лезли на русские земли, может быть, и не было бы Гитлера, и всего остального. Но зачем гадать?! Не вернешь сотен тысяч солдат вологжан, а во всех войнах, считайте, их были миллионы… Нам и сегодня рано подводить штыком черту. Так же, как Ванюша Малоземов, нынешние вологодские ребята мечтают о подвигах и славе. Меньше, как ворчат старшие, об этом мечтают, чем хотелось бы, другие у них интересы… Но, когда придет время… О матросе Сергее Преминине из Великоустюгского района, ценой своей юной жизни заглушившим атомный реактор подводной лодки «К-219», знают многие люди в России. Но вот губернатору Вологодской области В.Е.Позгалеву пришло письмо об увековечении памяти рядового 6-й роты 104-го Гвардейского десантно-штурмового Краснознаменного полка 76-й Гвардейской десантно-штурмовой Черниговской Краснознаменной дивизии Владимира Николаевича Изюмова, родившегося в городе Сокол. Он – боец легендарной 6-й роты псковских десантников, которые преградили путь боевикам в 30 раз превышающим их по численности. Новоявленные враги России рвались 29 февраля 2000 года через Аргунское ущелье в долину и далее в Дагестан. Владимир Изюмов погиб, как большинство гвардейцев десантников, не отступил, не сдался в плен… Был похоронен на родной сокольской земле. Вам подвиг этого паренька ничего не напоминает?.. Такие же ситуации в боях, когда нельзя было сделать ни шагу назад, ни на Куликовом поле, ни у Полтавы, ни на Малаховом кургане, ни под Москвой в 1941-м году? Теперь к этим битвам прибавилось и Аргунское ущелье Чечни. Неважно, что последняя из них стратегически не имеет такого значения, как великие сражения. Хотя, как и с чем сравнивать?.. Разве происходивший тогда распад России не остановили такие ребята, как псковские десантники и с ними вологодский солдат Владимир Изюмов? Подвиг на войне он и есть подвиг. «Мгновенно человек погибает», – скорбел в своем «Поучении» великий князь Владимир Мономах, сам предпринявший десятки военных походов и видевший не раз смерть в глаза. Мгновенно, за Родину, за родной Сокол, за реку Сухону, погиб Владимир Изюмов. Склоним перед его памятью головы, а сами оправимся вместе с пехотой Белозерского полка в новые походы и сражения. * При Петре наши войска за одну кампанию совершали переходы от 1000 до 1500 верст. Сегодня трудно в это поверить. * Еще больше эмоций вызывали случаи нежданной побывки солдат у себя на родине, в гостях у жены. О.Э.Озаровская записала на Русском Севере балладу, сюжет которой строится на том, что на постой в деревню прибыл полк, и к одной вдовушке напросилось много молодцов, а один из гостей сел в большой угол и стал иносказательно общаться с хозяйкой. Он оказался ее мужем, и когда это выяснилось, то он просит жену не будить детей, потому что пришел, горько и с грусть сказано, «на часочек». * У годных рекрутов после медицинского осмотра брили лоб, а у негодных – затылок. * Памятником им, безымянным хлебопашцам, стала повесть Евгения Носова «Усвятские шлемоносцы», о рекрутах-крестьянах, мобилизованных на другую войну – Великую Отечественную. * Только при Павле I солдатам стали выдавать за 20 лет беспорочной службы знаки ордена св. Анны. http://www.hrono.ru/text/2009/dem0309.html
82-й: Содержание вещевого мешка, пригонка снаряжения гренадерской и армейской пехоты Россия 1914-1918 Снаряжение гренадерской и армейской пехоты. (Прик. По в. В. 1889 г. №90; 1895 г. №33; 1897 г. №53 и 319; 1899 г. №76) Предметы снаряжения для гренадерской и армейской пехоты полагаются следующие: 1). Вещевой мешок с перевязью, 2). Два малых сухарных мешка, 3). Ремень для стягивания скатанной шинели, 4). Поясной ремень, 5). Алюминиевая водоносная фляга с приспособлением для носки, 7). Патронохранилища: 2 патронные сумки (каждому строевому рядовому), нагрудный патронташ (каждому строевому рядовому) и запасная патронная сумка (каждому строевому рядовому), 8). Малая шанцевая лопата (Линемана) с чехлом или малый топор с чехлом, 9). Полотнище походной палатки с верёвкой, полустойкой и приколышем, 10). Ружейный ремень, 11). Штыковые ножны. Укладка предметов и пригонка снаряжения. Укладка. В вещевой мешок укладываются следующие вещи: а) две рубахи, б) одни исподние брюки, в) две пары портянок, г) одно полотенце, д) одна пара рукавиц с варежками, е) пять фунтов сухарей в холщёвых мешочках, ж) одна восьмая фунта соли в особом мешочке, з) ружейные принадлежности в мешочке, и) принадлежности для содержания чистоты и опрятности в мешочке. Укладка этих вещей должна быть делаема в следующем определённом порядке: в низ мешка кладётся один холщёвый мешочек с 2,5 фунтами сухарей и на него: рубахи, исподние брюки, портянки, принадлежности для чистки оружия и для соблюдения чистоты и опрятности, рукавицы с варежками, соль и холщёвый мешочек с 2,5 фунтами сухарей. Примечание: Принадлежности для чистоты и опрятности следующие: гребёнка, мыло, нитки и платяная щётка, одна на четырёх человек, размерами не более 3 вершков длиной и 1,5 вершка шириной. Пригонка. 1. На поясной ремень надеваются: а) чехол с малой шанцевой лопатой, или за ремень этот зацепляется топор в чехле, и б) две тридцатипатронные сумки (у унтер-офицеров одна сумка). Лопатка или топор в чехле пригоняются с правой стороны, на боку (на бедре), а сумки – спереди, ближе к бляхе поясного ремня; если сумка одна, то она носится с правой стороны. 2. Через правое плечо надеваются: а) вещевой мешок с полной укладкой и б) алюминиевая водоносная фляга на тесёмочном приспособлении. Мешок пригоняется так, чтобы верхний его край был несколько выше поясного ремня, за который мешок застёгивается имеющимся при нём клапаном, причём мешок должен лежать на левом боку и быть подвинутым настолько назад, чтобы он не мешал движению левой руки. Тесёмочное приспособление фляги помещается на мешке и, во избежание болтания при носке, один конец приспособления пропускается в тесёмочную гайку на клапане мешка. 3. Через левое плечо надеваются: а) скатанная шинель, б) полотнище походной палатки с одной или двумя верёвками, одной полустойкой и одним или двумя приколышами, и в) котелок. Шинель скатывается туго, и по возможности, плоско по росту носящего так, чтобы, будучи надета через плечо, не подпирала под подбородок и давала возможность делать свободно ружейные приёмы, не стесняя в то же время груди; затем она завёртывается в полотнище походной палатки, и концы её стягиваются ремнём, вместе с полотнищем палатки. Если шинель в скатанном виде будет длиннее полотнища походной палатки, то концы шинели стягиваются ремнём, а концы полотнища палатки закрепляются верёвкой палатки. Поверх стягивающего ремня пропускается дужка круглого котелка без крышки, запуская концы шинели внутрь котелка, причём дужка котелка должна быть подтянута кверху туго, чтоб котелок не слезал вниз; если же имеется котелок с крышкой прежнего образца, то концы шинели должны упираться в крышку котелка, а дужка его, пригоняясь поверх ремня, стягивающего концы шинели, подтягивается туго кверху палаточной верёвкой, чтобы котелок не болтался. На заднюю часть скатанной шинели, с полотнищем походной палатки, пригоняются: полустойка и один или два колышка палатки так, чтоб один конец полустойки входил в котелок или помещался около его края, и привязываются к шинели, снизу вверх, плотно и крепко, чтобы полустойка и колышки не потерялись при носке, причём обороты верёвки следует вести вверх, по мере надобности, смотря по росту. Если шинель надета на человека, то котелок, полустойка и приколыши пригоняются к полотну походной палатки, надеваемой через плечо в свёрнутом виде. 4. Пригонка запасной сумки производится, пропуская тесёмочную перевязь под правый погон и помещая запасную сумку на левом боку над поясным ремнём, к которому она пристёгивается застежным ремешком, пропускаемым под поясной ремень и застёгиваемым за пуговицу сумки. При вынимании картонных пачек с патронами сумка передвигается вперёд. 5. Пригонка патронташа производится, пропуская носильный ремень под левый погон, через спину к правому боку и застегивая его на пряжку патронташа, чтобы патроны находились на груди в удобном для вынимания положении. При закрытом патронташе – крышка его обматывается 2 раза вокруг завязочным ремешком. При патронташе открытом – крышка закладывается за патронташ к груди. При стрельбе завязочный ремешок повязывается к бляхе поясного ремня, чтобы патронташ не двигался при вынимании патронов. 6. Башлык* носится на шинели, обёртывая его кругом скатанной шинели спереди, внизу её. 7. Пригонка ружейного ремня к 3-линейной винтовке производится согласно Пр. в. В. 1910 г. №80. Способ носки шанцевого инструмента. Малая лопата носится в кожаном чехле на поясном ремне с левой стороны, на боку (на бедре), черенком вниз и выпуклой стороной наружу. Малый топор также носится в кожаном чехле, на левой стороне; лезвием назад, обухом вперёд и топорищем вниз; топор держится на поясном ремне с помощью пришитого к чехлу ремня с подхватом. Чехол надевается так, чтобы ремешок застёгивался снизу и кнопка находилась на наружной стороне, при лезвии назад. (прик. По в. В. 1878 г. №297) Шанцевый инструмент надевается, при выходе в строй: в походных и лагерных сборах, а также на манёврах и учениях с тактической целью. *При новом обмундировании башлык заменяется папахой. Пехота. Учебник для рядового в первый год службы, Пг, 1916 http://kameraden.ru/library/3116/
Admin: Текст воинской присяги (из частной коллекции) http://novonikolaevsk.com/glava2.htm
ВШАМ: Нагрудные знаки Русской армии (серия статей) Нагрудные знаки Русской армии (ВОЕННО−УЧЕБНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ) http://www.psj.ru/saver_national/detail.php?ID=12320 Нагрудные знаки Русской армии – 2 (ОФИЦЕРСКИЕ ШКОЛЫ И КУРСЫ) http://www.psj.ru/saver_national/detail.php?ID=12589 Нагрудные знаки Русской армии – 3 (ОФИЦЕРСКИЕ КЛАССЫ МОРСКОГО ВЕДОМСТВА, ВОЕННО-ПЕХОТНЫЕ УЧИЛИЩА) http://www.psj.ru/saver_national/detail.php?ID=12893 Нагрудные знаки Русской армии – 4 (ПОЛКОВЫЕ ЗНАКИ) http://www.psj.ru/saver_national/detail.php?ID=13128 Нагрудные знаки Русской армии - 5 (ШКОЛЫ ПРАПОРЩИКОВ, УЧИЛИЩА, КАДЕТСКИЕ КОРПУСА) http://www.psj.ru/saver_national/detail.php?ID=13259 Нагрудные знаки Русской армии - 6 (КАВАЛЕРИЙСКИЕ ПОЛКИ) http://www.psj.ru/saver_national/detail.php?ID=19458
Admin: Погибли за Францию Автор Елена Ольшанская Ведущая Ирина Лагунина ... Елена Ольшанская: Военный союз Англии, Франции и России ("Антанта" - "согласие") сложился еще в 1907 году. Ему противостоял "Тройственный союз" Германии, Австро-Венгрии и Италии. Министр иностранных дел Извольский писал в 1911 году Петру Столыпину: "Вы знаете, все пять лет, которые я провел на посту министра, меня постоянно мучил кошмар внезапной войны... В любом случае это означало бы Finis Russiae" (конец России) как великой и независимой державы". В 1914 году Россия была еще не готова к большой войне, требовалось несколько лет на завершение военной реформы. В то же время налицо был экономический взлет. После 1897 года российский рубль стал одной из самых устойчивых валют в мире. Потекли иностранные инвестиции, ежегодный прирост в ведущих областях промышленности к началу войны составлял 15-17%. Удвоились хлебные урожаи, Россия активно экспортировала зерно и муку, обеспечивала 50% мирового вывоза яиц. Государственная монополия на продажу спиртных напитков - "пьяные деньги" - давали около четверти всех доходов государства. За 20- летний период население империи возросло на 50 млн. человек, или на 40%. 17 июля 1914 года Николай П объявил мобилизацию российских войск - фактически это означало вступление России в войну. Министр Сергей Сазонов вспоминал свой разговор с царем накануне мобилизации: "Государь молчал. Затем он сказал мне голосом, в котором звучало глубокое волнение: "Это значит обречь на смерть сотни тысяч русских людей". Светлана Попова: Инициатива была французов. В 1915-м году приехал в Ставку председатель Военной комиссии французского сената Поль Думер. В документах Ставки такое выражение я встретила: "Он предложил торг бездушных предметов на живых людей". То есть, он предложил 300 тысяч французских винтовок для русской армии в обмен на ежемесячную присылку во Францию по 40 тысяч русских солдат невооруженных в течение нескольких месяцев. Франция и союзники смотрели на Россию как неисчерпаемый человеческий резервуар, такое клише установилось. Михаил Алексеев, начальник Генштаба, был крайне против этого и надеялся, что в виде опыта мы отправим во Францию отряд из добровольцев, чтобы выяснить, насколько это перспективно, и, может быть, все этим ограничится. В крайнем случае, если придется уступить союзникам, то отправить одну дивизию. Но через несколько месяцев, в мае 1916-го года, с французским министром Рене Вивиани и министром вооружения Альбером Тома (он был социалистом) в Ставке подписывается соглашение об отсылке во Францию пяти бригад, помимо двух, которые уже были во Франции. Но в связи с тем, что требовались солдаты для русского фронта, ограничились посылкой еще двух. Первая и третья бригады воевали на французском фронте, а вторая и четвертая на македонском фронте. Держался в определенном секрете отъезд этих отрядов, потому что в это время не хватало рабочих рук. И, больше того, даже церковь поднимала вопрос: имеет ли право государь подвергать опасности религиозные чувства солдат и их преданность существующему политическому порядку, отправляя их в чужую страну?" Это из письма французского помощника военного атташе в Петрограде подполковника Лаверня (потом он станет начальником французской военной миссии в России) - в июне 1916 года пишет во Францию о своем впечатлении, как общественное мнение воспринимает это, в частности, Святой Синод. Светлана Попова: Я бы вообще не трактовал то, что произошло, как обмен людей на оружие. Конечно, со стороны Франции это была смелая просьба - 400 тысяч мобилизованных россиян обменять на винтовки. Понятно, почему генерал Алексеев был возмущен моральной стороной такого предложения. Но все же помогать союзникам было долгом России, и когда-то еще об этом Александр Третий договаривался с президентом Франции Сади Карно. Мы все равно, так или иначе, должны были помогать. Дело в том, когда мы вступили в Восточную Пруссию, чего Пруссия не ожидала, это помогло французам выиграть сражение на Марне, мы же спасали не только Францию, о чем она нас просила - срочно выступайте, конечно, это им помогло - но мы и себя спасали. Если бы мы сидели и ждали, немцы разбили бы французов, это очевидно было, и всю мощь свою обрушили бы на Россию. Поэтому я бы не рассматривал это как обмен людей на оружие. Во-вторых, Алексеев не собирался 400 тысяч солдат посылать, он не собирался даже посылать четыре бригады, которые в результате были посланы. Он пошел на уступки только потому, что в России действительно не хватало оружия, действительно с берданками выходили. Весной 1915-го года была трагедия: по винтовке на два человека, по пять патронов на винтовку, по пять снарядов на батарею в день. Поэтому Алексеев вынужден был пойти на уступки и послать одну бригаду. Еще три бригады вынудили послать французы. Песня: "Когда мы были на войне, когда мы были на войне, То каждый думал о своей любимой, или о жене: И я, конечно, думать мог, и я, конечно, думать мог, Когда на трубочку глядел, на голубой ее дымок: Как ты когда-то мне лгала, как ты когда-то мне лгала, Что сердце девичье свое давно другому отдала: А я не думал ни о чем, а я не думал ни о чем, Я только трубочку смолил с турецким горьким табачком:" Елена Ольшанская: В фильме Сергея Зайцева звучат старые солдатские песни. Их еще сегодня изредка можно услышать в русских деревнях. Современный фольклорный ансамбль "Русичи" составили люди, занимающиеся таким важным делом - они не только собирают народные песни, но дают им вторую жизнь. Как шел набор солдат в экспедиционный корпус? Интересное свидетельство об этом можно почерпнуть в биографии видного советского военачальника, министра обороны времен Хрущева, маршала Родиона Яковлевича Малиновского. Светлана Попова: Безусловно, россияне хотели показать отборные свои части, конечно же присутствовало такое - козырнуть перед Францией. Поэтому действительно по цвету волос сначала подбирали, по цвету глаз, конечно, по профессиональным каким-то качествам. Как, скажем, Родион Малиновский попал в первую бригаду генерала Лохвицкого? Он просто блестяще сдал экзамен по пулеметному делу в Самаре, где он был в то время в госпитале раненый. Потому что к тому времени, как набиралась бригада, в которую он попал, он уже повоевал мальчишкой на Восточном фронте, он уже получил Георгия, был ранен, он уже прекрасно знать пулемет. Он просто не мог плохо сдать этот экзамен, он сдал его блестяще. Хотя он сам, как писал в мемуарах, не хотел ехать, но он не знал, для чего его экзаменуют. По профессиональным военным качествам отбирались люди туда, безусловно. По приказу Николая Второго к бригаде был прикреплен оркестр великолепный, даже фотографий много есть с этим оркестром. Книжку, которую Родион Яковлевич писал в 60-е годы, насколько я знаю, чуть-чуть не успел дописать. Она была вскоре после его смерти издана и первоначально название было "Байстрюк" - "незаконнорожденный". Он просто без отца рос, отца он никогда не знал, поэтому он так и назвал книжку. С таким называнием она не могла выйти, поэтому ее назвали обтекаемо - "Солдаты России". У него есть персонаж Ванюша Гринько, прототипом которого сам Малиновский и является. Он очень близко к своей судьбе описал это. Светлана Попова: Известно, что их встречали с цветами, солдаты воспринимались как герои, которые пришли защитить и помочь Франции и союзникам. В последние месяцы 1916-го года в начале 17-го года солдаты очень активно воевали и проявляли недюжинную храбрость. Но скоро, уже в январе 17-го года прокурор при русских военных войсках во Франции Юрий Лисовский ( он оставил воспоминания), пишет, что большинство солдат, с честью выполнявших свой союзнический долг, уже твердо исповедовали убеждение, что все они проданы французам за снаряды и не питали к союзникам ни малейшей симпатии. Елена Ольшанская: По свидетельству начальника 2-й бригады генерала Дитерихса, за восемь месяцев боевых действий в Македонии бригада потеряла убитыми более 4400 человек, более 8 тысяч прошли через госпитали. "Мы, русские раненые, немного подлеченные в парижских госпиталях, были эвакуированы в Гранвиль, этот госпиталь служил для военнопленных, вокруг проволочное заграждение. Отобрали шинели, гимнастерки и брюки и свалили все в кучу в коридоре. В палатах холод - не топят... Перевязка тоже оставляет желать много лучшего... присохшую марлю без всяких церемоний отрывают от раны, а затем, дернув по ране два раза йодом, забинтовывают ее старым, немного с грязцой бинтом, да еще не своим, а чужим... Кто мы здесь - пленные или нет, если нет, то почему обращаются как с пленными, а если пленные, то почему наши товарищи до сих пор в бою?" - из коллективного письма солдат госпиталя в Мишле. Светлана Попова: 1916-й год, апрель, лето - вообще весь триумф сводился к тому, что восторженные французы встречали их и думали, что теперь они спасены: бравые русские, рослые богатыри приехали, нас спасут. Никакого такого триумфа со знаменами не было на поле брани. Во-первых, война была оппозиционная, они в атаки штыковые не ходили, как ходили на восточном фронте, как у нас здесь - снежное поле и пошли в атаку. Нет, оппозиционная война, окопались и все. Главным образом, чем занимались русские? Они занимались боевыми разведками. Но это было сложное дело, потому что, представьте себе, без еды и без питья лежать пять суток, скажем, и только прислушиваться к каким-то шорохам во вражеских окопах, чтобы потом ворваться и взять "языка", как это называлось, пленного, притащить его, что-то выведать, что-то узнать, но это очень утомительно. Но там характер войны был таков. И русские, конечно, поражали французов именно выносливостью своей. Потом они вступали в штыковую, когда они захватывали пленных. Это французов тоже поражало, что 20-й век на дворе, а русский все еще солдат штыкового боя. Газовые атаки, вовремя успеть надеть противогаз, ответить на эту атаку. Много русских было отравлено, 31-го декабря 1917-го года была большая газовая атака на наши позиции. Что интересно, перед премьерой фильма мне позвонил Виталий Иванович Фомин, у которого отец, оказывается, воевал в этом экспедиционном корпусе, он уже пожилой человек. Причем отец его погиб в 1941-им году в ополчении ленинградском и то, что он мальчишкой отрывочно помнил, он мне рассказывал. Тогда не принято было об этом говорить, как я, - говорит, - узнал вообще о том, что отец был в экспедиционном корпусе? Мы шли по лесу и собирали грибы, я вижу, что он собирает шампиньоны. Я его спрашиваю: "Папа, что ты собираешь поганки?" - "Это не поганка, это во Франции очень почитаемый гриб". - "А ты был во Франции?". - "Был, сынок". И вот так он начал чуть-чуть выспрашивать и выяснил, что отец у него был как раз 31-го января отравлен газом, попал к немцам в плен, долгое время пробыл в плену. Я, делая фильм, не знал, что и в Москве есть такие люди. Я знал Наталью Родионовну Малиновскую, потому что Малиновский известная фигура. После премьеры ко мне подошел Борис Николаевич Морозов, у него, по-моему, двоюродный дед там воевал, был в фельдшерской бригаде. Он даже сказал: "В конце фильма мелькнула фотография, на которой был мой дед". Елена Ольшанская: 31 января 1917 года на позиции, которые занимала 3-я русская бригада, немцы выпустили бесцветный ядовитый газ. Более 300 человек оказались отравлены. Но роковой перелом в настроении солдат наступил во время одной из самых страшных битв того времени - в сражении под Реймсом. Французская армия оказалась плохо подготовленной, было много убитых, Жорж Робер Нивель, главнокомандующий северной и северо-восточной французскими армиями после этого был снят с поста. В историю это сражение вошло как "бойня Нивеля" В ходе этой битвы два опорных немецких пункта, Курси и Каре, были взяты именно русскими бригадами, но ценой страшных потерь. Светлана Попова: Бой под Курси за овладение Бревонским массивом - этот массив укреплялся немцами в течение нескольких лет. Общие потери только первой бригады при взятии замка Курси составили 70 офицеров и 4472 солдата. Еще в более трудных условиях сражалась третья бригада, не говоря о боях на Салоникском фронте. В мае 1917-го года генерал Дитерихс, командир второй бригады, писал, что за 8 месяцев самой тяжелой службы бригада ни одного дня не была вне сферы огня, и она потеряла более 45% боевого состава. После известия о Февральской революции была совершена грубая ошибка - французы свели обе эти бригады, первую и третью, которые имели разный боевой опыт, разный социальный состав, разное отношение к политическим событиям, их свели в один лагерь, якобы на отдых. На самом деле, вероятно, в связи с приказами Временного правительства о создании солдатских советов, о реорганизации армии, французы уже с опасением смотрели на наших солдат. Первый полк, где была концентрация фабрично-заводских рабочих, имевших опыт политических выступлений, требовал возвращения в Россию, чтобы воевать на русском фронте. Поэтому они считались неверными солдатами, то есть, теми солдатами, которые не признали Временное правительство. Временное правительство требовало оставить их во Франции. Светлана Попова: Временному правительству солдаты не присягали, они присягали царю, а Временному правительству многие просто-напросто отказывались присягать. Потом они не хотели после нивелевских, скажем, боев, они просто не хотели брать в руки оружие. Их изолировали, с фронта убрали, отправили в центр Франции, в лагерь Ля Куртин. Я думаю, что там противостояли друг другу силы те же самые, которые противостояли потом в гражданской войне, то есть, новое и старое. То, что в Ля Куртин русские артиллеристы подавили мятеж русских же, это, конечно, можно считать прологом гражданской войны. Сам факт интересный, парадокс такой, что гражданская война еще не началась в России, а во Франции между русскими она уже началась. Светлана Попова: Еще до появления инструкции о применении в русском экспедиционном корпусе приказа Временного правительства от 16-го апреля 1917-го года, который предписывал создание в армии ротных, полковых, армейских комитетов, дисциплинарных судов, представитель ставки генерал Палицын информировал начальника генштаба Алексеева, что полки переживают острый кризис. "Власть очень умалилась, отсутствие прямых связей из России волнует солдат, все здесь чуждо русскому человеку, особенно в эту минуту, когда для него решается важнейший вопрос его жизни у себя дома". В частности, приводил примеры такие: были случаи, когда русские солдаты советовали французским солдатам не исполнять приказаний офицеров, что признается французским законом за тяжкое преступление. Были случаи хождения по улицам французских деревень с красными флагами, но для нас красный флаг - знак победы нового режима, знак обновления и свободы, а для французов - это знак междоусобной войны со всеми ее ужасами. Как воспринимали солдаты ту свободу, которая им, как они считали, была дана? "Не следует забывать, что теперь свобода, следовательно, каждый имеет право говорить, что ему хочется, хотя бы слушающим сказанное и не нравилось". Все они приняли присягу в апреле, вскоре после прихода Временного правительства к власти, они приняли присягу верности Временному правительству. Сразу же их бросили в бой под Курси. Но потом уже велась очень активная агитация среди солдат, и особенно этой агитации были подвергнуты солдаты первой бригады, потому что они были набраны из фабрично-заводских районов России и уже имели опыт политических выступлений. В июне 1917-го года за границу был послан спецкомиссар Временного правительства Сватиков для ликвидации внешней агентуры департамента полиции и проверки дипслужб. И вот позже, в докладе Временному правительству в октябре 17-го года он пишет о том, что пришел к убеждению, что в подстрекательстве к неповиновению начальству и Временному правительству первой бригады принимали участие не только монархические и большевистские круги и их эмиссары, "но даже германские агенты, агенты контрреволюционных групп, поставившие своей целью путем доведения до абсурда солдатских требований вызвать кровавые столкновения русских солдат с войсками, верными Временному правительству и особенно с французскими войсками". Я уже говорила о полковнике Лисовском, который являлся прокурором в русских военных войсках во Франции, он пишет уже в эмиграции: "Только однажды удалось мне услышать ответ, показавшийся мне довольно правдивым, пояснившим многое. "Когда услышали мы, что царь отрекся, - заявил мне пожилой солдат из безграмотных крестьян Пензенской губернии, - когда услышали, то здесь же и подумали, что значит и война кончится. Царь нас на войну посылал. А тут еще и свобода дана, говорят. А зачем мне свобода, ежели я опять в окопах гнить должен? Три года гнил при царе-то, а Керенский опять о войне говорит, что воевать опять нужно. Вот показалось нам, что здесь что-то не так, как будто обман какой-то. Мы народ темный". Там действительно среди солдат было много неграмотных людей. Елена Ольшанская: Начальник 1-й особой пехотной бригады генерал-майор Лохвицкий одну из причин начавшегося охлаждения между русскими и французами видел "в неясном понимании французами тех основ взаимного доверия и уважения, на которых мы строим внутренний порядок в русской народной теперь армии". Но наступившая после февраля 17 года "демократия без берегов" была непонятна не только французам. Вот - из перехваченного письма офицера русского экспедиционного корпуса, лейтенанта Севчинского к мадмуазель Бывалевич, в Петроград (все эти документы опубликованы Светланой Поповой в журнале "Источник"): "В моем звании офицера я читаю наставления моим солдатам, я напоминаю им о долге, благоразумии, чести. Я говорю им о родине, захваченной Германией, а они отвечают: "Не много ли у нас земли? Ее хватит на всех". Вот что говорит наш полковой врач: "Если венерические болезни будут так прогрессировать, то через 8 месяцев у нас будет 8 тысяч венерических больных, то есть, 3/4 состава..." Светлана Попова: Французы принимают меры к тому, чтобы вернуть солдат на родину, они уже им не нужны, они стали действительно опасными в том отношении, что все это могло перекинуться и на французскую армию. В начале августа уже подготовили транспорт для того, чтобы посадить на этот транспорт и увезти в Россию русских солдат из лагеря ля Куртин. Посол Франции в России в своих воспоминаниях этот эпизод описывает. Он понял, почему Временное правительство не желает отправки солдат на родину. Во-первых, они просто опасались этих солдат и того морального состояния, в котором те находились, и они боялись, что это прервет поставку военного оборудования из Франции в Россию. Также еще один момент был: дело в том, что во Франции российские солдаты были вооружены гораздо лучше, чем русские солдаты на русском фронте. Поэтому боялись, что при сопоставлении этого тоже произойдут какие-то волнения. Елена Ольшанская: Представителем Временного правительства при французском Главном штабе был генерал Михаил Ипполитович Занкевич. Светлана Попова: Занкевич никак не мог повлиять на то, чтобы мирно разрешить эту проблему. Корнилов требовал от Занкевича, чтобы он подавил мятеж. Третья бригада, не мятежная бригада, отказывалась, естественно, в своих соотечественников стрелять. Пуанкаре просил французов к этому не привлекать, но, действительно, у Занкевича была очень сложная ситуация, сложное положение, он был измучен этим. Новая, скажем так, залетная артиллерийская бригада генерала Беляева помогла в этом деле, она расстреляла из пушек лагерь ля Куртин. Что могли сделать мятежники? Они сдались. В основном они были отправлены на каторжные работы, многие попали в Алжир, во французские тюрьмы, в казематах сидели. И я читал письма, которые Малиновскому приходили в 60-е годы от тех, кто служил в экспедиционном корпусе, и во многих было написано о том, в каких нечеловеческих условиях солдаты находились в Алжире, на плантациях, действительно, как с рабами с ними обращались. Тут надо сказать, что Малиновский сам все письма читал, собственноручно на все письма отвечал и подписывался - не министр обороны, а "бывший пулеметчик (такого-то) полка Родион Малиновский". Это здорово. Светлана Попова: В подавлении ля куртинского мятежа участвовали не только артиллеристы второй дивизии, которая направлялась в Салоники через Францию, но и солдаты из третьей бригады, которые участвовали в этом подавлении. Поэтому это еще больше дает оснований, чтобы сказать, что это действительно провозвестник гражданской войны, которая через несколько месяцев началась в России. Как относилось французское население к нашим солдатам? В 1934-м году вышла брошюрка во Франции "Мятеж русских армий в лагере ля Куртин", вот как описывается мнение французов: "Из двери в дверь мы задавали следующий вопрос: жаловались ли вы на русских, верноподданных или мятежников, и везде ответ был одинаков: никогда мы не слышали о преступлениях, совершенных ими. Эти мужики в большинстве своем были, конечно, простые и загадочные, но все очень добрые. Они обожали детей, самой их большой радостью было играть с ними. Они производили впечатление не армии, а цыганского табора с разноцветной мишурой, собаками и медведями. Проводили свое время в пении, игре на мандолине, балалайке. Когда они были пьяны, а некоторые выпивали по литру рома и ели сардины, запивая пивом, они падали на краю дороги и засыпали, но насильственных поступков они не совершали". Дело в том, что и верных солдат, которых перевели затем в лагерь Курно, тоже хитростью разоружили, и предприняли все возможное, чтобы разоружить затем солдат македонского фронта, которые буквально до конца 17-го года продолжали воевать, проливать свою кровь - и вдруг они неожиданно оказались за колючей проволокой. Елена Ольшанская: Комиссаром Временного правительства при русских войсках во Франции был адвокат по профессии, эсер, политэмигрант Евгений Иванович Рапп. Его помощником был назначен Николай Степанович Гумилев, офицер и поэт. Главный редактор журнала "Аполлон" Сергей Маковский вспоминал, что летом 1914 года, когда была объявлена мобилизация, все "аполлоновцы" были призваны, но, надев военную форму, как-то устраивались в тылу. "Один Гумилев, имевший все права, как белобилетник, решил во что бы то ни стало идти на войну... Не раз встречался я с ним летом 1915 и 1916 годов, когда он приезжал с фронта в отпуск, гордясь двумя солдатскими "Георгиями"... за участие в боях... Во время второго отпуска, после того, как он был произведен за отличие в боях в унтер-офицеры, Николай Степанович получил разрешение сдать экзамены на офицерский чин. Весной того же года... получил он, по своему желанию, командировку от Временного правительства в русский экспедиционный корпус..." Светлана Попова: Что я знаю про Гумилева? Я знаю, что он бывал с особыми поручениями в мятежном лагере ля Куртин. Конечно, он поддерживал не мятежников, а другую сторону. Что это были за особые поручения? Он не уговаривал, не усмирял солдат, это такие агенты, как Рапп, этим занимались, я думаю, что у него была более боевая задача. Я слышал от тех людей, которые Гумилевым занимаются, что это была разведка. Я не знаю, разведка чего - настроений, сколько оружия у мятежников, в случае, если придется этот мятеж подавлять. Светлана Попова: Он направлялся в Салоники. Вероятно, это было в тот период, когда через Францию отправлялась вторая бригада генерала Беляева, артиллеристская. Гумилев задержался в Париже, Занкевич оставил его в своем распоряжении. А несколько позже Рапп, назначенный военным комиссаром Временного правительства, ходатайствует о том, чтобы его назначили связным офицером при нем. И с 24-го июля 1917 года он фактически находился в распоряжении военного комиссара. В Военно-историческом архиве мной обнаружены черновики, написанные рукой Гумилева. В частности, рукопись одного приказа, написанного Гумилевым для Раппа. Может быть, он в общих словах Гумилеву сказал, как нужно составить этот приказ, и этот текст почти без изменений вошел в приказ Раппа, короме двух фраз: "Считаю, что в военное время посвящать на боевую подготовку всего два часа в сутки недостаточно. Надо помнить, что ваши товарищи на русском фронте, обставленном материально хуже, чем вы, почти не знают отдыха". Вот эти четыре строчки не были включены в приказ, и они доказывают, что Гумилев не одобрял того, что происходило между солдатами. Есть такая записка: "Сим уполномочиваю депутатацию второй артиллерийской бригады в составе шести офицеров и 30 солдат вести переговоры с солдатами лагеря ля Куртин в пределах выработанных условий и сроков с целью склонить названных солдат к повиновению Временному правительству и к исполнению всех распоряжений председателя временного правительства генерал-майора Занкевича и моих (то есть Раппа)". Прапорщик Гумилев составил текст этого документа для своего начальника. Елена Ольшанская: Сохранились шуточные стихи Гумилева того времени: "За службу верную мою Пред родиной и комиссаром Судьба грозит мне - не таю - Совсем неслыханным ударом. Должна комиссия решить: Что ждет меня - восторг иль горе, В какой мне подобает быть Из трех фатальных категорий? Коль в первой, значит, суждено: Я кров заветный сей покину И перееду в Кан Курно Или в мятежную Куртину. А во второй - я к вам приду, Пустите в ход свое влиянье: Я в авиации найду Меня достойное призванье. Мне будет сладко в вышине, Там воздух чище и морозней, Оттуда не увидеть мне Контрреволюционных козней. Но если б рок меня хранил И оказался бы я в третьей, То я останусь, где я был, А вы стихи порвите эти. Сергей Зайцев: Когда имя русского стало синонимом изменника? После того, как Россия заключила Брест-Литовский мир. Для тех офицеров, которые присягали царю, которые приехали помогать союзникам, разве не предательство это было? Для них это было предательство, они действительно хотели своей кровью этот позор предательства смыть. В общем-то имя русского реабилитировал, я думаю, легион наш, который потом стали называть Легионом Чести. Это было в 1918-м году, Клемансо признал его как отдельное формирование уже весной 18-го года. Он состоял из людей, которые хотели бок о бок с французами продолжать сражаться против немцев до победного конца. Даже Малиновский (его герой) в книге свое поведение мотивирует так: немец топчет мою родную Украину, и я бы поехал в Россию, но у меня нет возможности, значит, я здесь должен его бить до конца. Елена Ольшанская: На призыв Лохвицкого сформировать русский легион откликнулось 266 добровольцев. Первая партия оставшихся верными союзническим обязательствам была отправлена в Марокканскую ударную дивизию. К апрелю 1918 года были сформированы почти четыре батальона русского легиона, которые с исключительным героизмом сражались до конца войны, дошли до берегов Рейна и получили признание как Русский Легион Чести. Светлана Попова: Когда была победа, они же часть Германии заняли, оккупировали. Кто-то просто бежал через речку, через границу. Очень хорошо помогал международный Красный крест возвращению, вызволению солдат. Сам Малиновский вернулся именно на пароходе Красного креста во Владивосток, в то время он был занят японцами. Потом в Красную армию он попал уже во второй половине 1919-го года, и попал тоже как-то странно, случайно, когда его разъезд красных арестовал, на территории, которая была Колчаком занята. Его хотели тут же расстрелять, привезли в расположение частей красных. Через два дня он сумел доказать, что он солдат, что служил во Франции. Через два дня они уже брали Омск, гнали Колчака. Светлана Попова: Неизвестным остается очень любопытный факт: генерал Щербачев, представитель адмирала Колчака за границей, получивший право награждать Георгиевскими орденами солдат и офицеров, воевавших за пределами России, 4-го сентября 1919-го года издал приказ о награждении 17-ти солдат русских воинских частей "за оказанные ими подвиги на французском фронте". И под номером 7 проходит ефрейтор Малиновский Родион, который награждается Георгиевским крестом третей степени и дается описание подвига: "В бою 14-го сентября 1918-го года при прорыве линии Гинденбурга личным примером храбрости, командуя взводом пулеметов, увлек за собой людей, порвал промежутки между укрепленными гнездами противника, утвердился там с пулеметами, чем способствовал решительному успеху по овладению сильно укрепленной траншеи третей линии". Но Малиновский так и не узнал об этой награде, потому что он уже воевал в составе Красной армии в Сибири. Елена Ольшанская: После прихода к власти большевиков, Николай Гумилев с группой русских офицеров решил влиться в ряды английской армии на так называемом "месопотамском" фронте. Чтобы получить транзитные визы, он должен был отправиться в Лондон за инструкциями военного начальства. Но, пишет в своих воспоминаниях Сергей Маковский, "в Париже он завяз... из-за несчастной любви!...Целую зиму, забыв все на свете, он старался пленить красивую русскую девушку из дворянской семьи,... "райская птица" оказалась рассудочно-осторожной. Предложение его она отвергла и предпочла бедному поэту статного, красивого и "вовсе обыкновенного" американца, за которого и вышла замуж". "Временами, не справясь с тоскою, И не в силах смотреть и дышать, Я, глаза закрывая рукою, О тебе начинаю мечтать. - Не о девушке тонкой и томной, Как тебя увидали бы все, А о девочке милой и скромной, Наклоненной над книжкой Мюссе... ... Но теперь ты не та, ты забыла, Все, чем в детстве ты думала стать. Где надежды? Весь мир, как могила... Счастье где? Я не в силах дышать... И, таинственный твой собеседник, Вот я душу мою отдаю За твой маленький детский передник, За разбитую куклу твою". Николай Степанович Гумилев был расстрелян в Петрограде 25 августа 1921 года. Светлана Попова: Судьба Гумилева оказалась, как свидетельствует переписка военных атташе в Англии и во Франции, в зависимости от денежных средств, которых не хватало на то, чтобы отправить его в Месопотамию в английскую армию. Генерал Занкевич очень способствовал этому. Он дал ему блестящие характеристики, обращался с ходатайством к премьер-министру, чтобы Гумилев как можно скорее покинул территорию Франции, потому что со дня на день небольшая группа офицеров должны была отправиться в поход. Следует такая телеграмма от генерала Ермолова Занкевичу: "В виду неполучения прапорщиком Гумилевым денег от вас, согласно моей телеграмме, я организовать его поездку в Месопотамию на себя взять не могу, а потому откомандировываю его обратно в ваше распоряжение". Это было 22-го января 1917-го года № 1482, и вдруг вслед - за № 1483 следующая телеграмма Ермолова: "Неудовлетворение вами прапорщика Гумилева проездными и подъемными деньгами, к сожалению, признаны англичанами сегодня как отсутствие вашей рекомендации, почему командирование его в Месопотамию они отклонили. За невозможностью откомандирования его обратно во Францию, отправляю его первым же пароходом в Россию. Покорнейшая просьба при составлении дальнейших списков принять вышеизложенное во внимание". Занкевич опять шлет блестящую рекомендацию: "Прапорщика Гумилева рекомендую как отличного офицера. Еще раз прошу ходатайствовать у английского правительства необходимую сумму денег для командировки в Месопотамию в виду того, что денег у меня нет". Тем не менее, как говорится, поезд ушел. Светлана Попова: Во Франции разные люди остались, наверняка были и те, кто остались просто работать. В фильме у меня рассказывает о своем отце Юрий Вячеславович Копылов, его отец капитал лейб-гвардии Павловского полка Вячеслав Иванович Копылов не вернулся в Россию и остался во Франции. В 1917-м году к нему приехала жена, еще когда русские воевали на французском фронте, она как сестра милосердия приехала из России. Они не участвовали в гражданской войне, они там остались, Юрий Вячеславович родился уже во Франции. Отец работал бухгалтером, смотрителем каким-то у богатых людей. Вот так до 1965-го года и дожил. Есть и другие люди. Когда была церемония в Сент-Илере, которую мы снимали, вокруг камер наших ходил человек, с которым я никак не мог пообщаться, но пообщаться он очень хотел. Он не говорил ни по-русски, ни по-английски, только несколько слов Юрий Вячеславович Копылов перевел. Он тоже сын участника экспедиционного корпуса, его отец воевал на французском фронте, вернулся, потом воевал за белых в России, потом опять вернулся во Францию. К сожалению, с ним поговорить толком не удалось. Елена Ольшанская: Сент-Илер Ле Гран - место, где каждый год на православный праздник Святой Троицы проходят памятные встречи. Собираются потомки солдат и офицеров экспедиционного корпуса, живущие сегодня во Франции. По примеру ухоженных европейских военных кладбищ, это, наверное, единственное место, где нашли массовое упокоение русские герои Первой мировой войны. Светлана Попова: Там именно рядом проходила линия фронта, и там как раз были сектора, где воевали наши солдаты. Там и русские офицеры, которые во Франции в 30-е годы жили, выкупили участок земли. Надо сказать, что уже были некоторые могилы, еще с войны остались, туда же стали хоронить, переносить из других мест прах русских, которые участвовали в боях на французском фронте в Первой мировой войне, и такой уголок русский сформировался. Александр Бенуа спроектировал церковь во имя Воскресения Христа, такую маленькую церковку, в которой музей и доски с именами героев русского Легиона Чести, награды их хранятся. Главное, что русское воинское кладбище Сент-Илер Ле Гран никто не знает, знают Сен-Женевьев дю Буа, а то, что во Франции есть чисто русское, только русское кладбище - об этом почти неизвестно. Это странно, конечно. Хотя, почему странно? http://archive.svoboda.org/programs/civil/2003/civil.032303.asp
SuperAdmin: «Я, русский офицер, честь имею…» Пора всерьез вспомнить о важнейшей духовной традиции Российской армии Отрадная тенденция – в последнее время все больше говорится о необходимости повышения роли духовно-нравственных начал в жизни государства и общества. Выработкой этических норм для своей среды активно занялись представители гражданских корпораций (народные депутаты, госслужащие, журналисты, бизнесмены). Недавно «Кодекс чести мэров» приняли главы ряда российских городов. При этом проблема укоренившейся в офицерской среде безнравственности сегодня чрезвычайно остра. А Кодекс чести офицера Вооруженных сил до сих пор не принят! Хотя к этому не раз уже призывали известные писатели, ученые, ветераны, некоторые крупные военачальники, командиры частей и даже председатель Верховного суда. ПРЕВЫШЕ ЖИЗНЕННЫХ БЛАГ... История неопровержимо свидетельствует о первостепенной роли моральных величин в военном деле. Дух войск, высокий уровень идейно-нравственных начал – вот главные, определяющие условия победы. Нельзя забывать об этой простой, но чрезвычайно важной истине. На протяжении столетий Российская армия славилась крепостью духа и доблестью войск, отвагой и самопожертвованием, службой Отечеству «верой и правдой», «по долгу и чести». Пока эти понятия сохранялись, безопасность Отечества была гарантирована. Когда они стушевывались, исчезали (хотя бы временно), все рушилось. Лучшие наши полководцы и военачальники неизменно обращались в деятельности своей к возвышенным сторонам человеческой природы. Всячески берегли честь армии, как требовало того ее высокое призвание. Даже в условиях крепостного права они создавали, воспитывали и обучали свои победоносные войска, прививая им прежде всего веру в Бога, «любление чести», «устремление к честности», «возвышенное и благородное честолюбие». А затем уже – «бесконфузство», «трудолюбие и искусство», «науку побеждать малой кровью». Потому суворовские «чудо-богатыри» не знали поражений, творили невозможное, прославили себя в веках. И даже в конце XIX века, уже при системе «вооруженного народа», все еще в идеале считалось, что не всякий, а «только честный человек достоин быть солдатом». А потому воспитание ставилось выше образования, за что, к примеру, всегда ратовал генерал Михаил Драгомиров (1830–1905), пытаясь возродить в призывной армии суворовский дух. Решить эту задачу так и не удалось… В 1917 году русская армия была разложена революционерами и безответственными политиканами, власть в России захватили большевики. Примечательный вывод из всей этой печальной истории сделал в эмиграции философ Иван Ильин (1883–1954): «Русская армия искони была школой русской патриотической верности, русской чести и стойкости… Ныне наша Родина нуждается прежде всего в честной верности… Россия будет существовать, расти и цвести, если в ней воцарится дух чести, служения и верности». Русское офицерство всегда «честь имело», чем вдохновлялось и руководствовалось. И тот культ офицерской чести, ее содержание, как и наша военная классика, есть великое, уникальное достояние армии, одна из главнейших ее традиций. Для наших предков честь была священна. Она ценилась выше жизненных благ, наград и неотделима была от «отечественности»: православной веры, патриотизма, служения России, защиты своей земли, достоинства российского государства и народа. Ради этого святого русский офицер жертвовал своей жизнью, совершал бессмертные подвиги. На Бога уповайте, говорил Петр I своим воинам перед Полтавским сражением, «а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего». С несравненным блеском о специфике русской офицерской чести говорил великий Суворов: «Я не наемник, а русский. Русские – они отечественники: различие иностранных правлениев с российскими… Горжусь, что я россиянин… Себя не унизить. Лучше голова долой, нежели что ни есть утратить моей чести… Честь моя мне всего дороже, покровитель ей Бог. Доброе имя есть принадлежность каждого честного человека; но я заключал доброе имя мое в славе Отечества, и все деяния мои клонились к его благоденствию. Я забывал себя там, где надлежало мыслить о пользе общей… Россия службою моею питалась, вашею питаться будет… Я, Боже избавь, никогда против Отчества… [и всегда против тех, для кого] Россия – хоть трава не расти». Долгом чести офицерства считалось действовать во благо родной земли: на боевом ли, политическом, литературном, научном или иных поприщах. Лучшие из его среды всегда и всюду оставались «в титле отечественника». Служили России, работали на Россию, защищали Россию. Не имея при этом личных видов, не помышляя о богатстве, почестях и власти. Потому не только армия во время войны, но и общество в условиях «смутного мира» искало в офицерах опору, возвеличивало их до вождей. Честь обязывала русского офицера быть настоящим военным (профессионалом), постоянно учиться, любить свое дело и совершенствоваться в нем, «помнить войну», прославлять Отечество победами, геройскими делами, не унижать себя и армию поражениями, а тем более «подлой трусостью». Честь и достоинство России, армии, офицерства охраняла «победительность» на поле брани. Поражения и неудачи – удел других. Сражаться по-русски – значит побеждать, сопротивляться, не сдаваться ни при каких обстоятельствах, с честью выходить из самых трудных положений. В 1799 году, после знаменитых своих побед в Италии над французами и легендарного Швейцарского похода, Суворов при встрече упрекает генерал-лейтенанта Римского-Корсакова за то, что его корпус был разбит французским генералом Массеной в сражении при Цюрихе 14–15 сентября. И как он это делает! «Александр Михайлович! Что мы? Треббия, Тидона, Нови – сестры… а Цюрих? Как вы отдали честь Массене? Да вы отдали ему честь не по-русски, помилуй Бог, не по-русски…» Честь требовала от русского офицера быть «мудрым, храбрым, мужественным и искусным военачальником», всегда «содержащим свое слово», постоянно готовящим своих подчиненных к будущей войне, непрестанно занимающимся учебой, «наукой из чтениев». Хорошим тоном почиталось «добывать честь» не в канцеляриях и при дворе, но в бою, в трудах и опасностях. Нерешительный, робкий человек («офицер-немолодец») не имел права надевать офицерский мундир. Недаром выше всего в офицерской среде ценилось награждение Военным орденом Святого Георгия, который давался только за боевые заслуги, проявленную при этом выдающуюся личную храбрость (доблесть). ...И ВАЖНЕЕ СОБЛЮДЕНИЯ ЗАКОНА От русского офицера, который вместе с первым офицерским чином получал дворянское звание (и уже по этим признакам не имел права на аморальность), требовалось быть «рыцарем в понятиях чести», обладать героическим духом, воинским мастерством, заступничеством за правое и общее дело, верностью, ответственностью, самоотверженностью… Пушкин – в душе офицер – вслед за Петром Великим полагал, что дворянство у нас существует для того, чтобы иметь «мощных защитников», которые бы учились прежде всего «независимости, храбрости, благородству (чести вообще)». В записке «О народном воспитании» (1826) поэт предлагает «заранее внушать правила чести и человеколюбия» воспитанникам кадетских корпусов. По мнению Ивана Ильина, рыцарственное служение Родине, характерное для русского офицерства и делающее его представителей «подлинными дворянами», необходимо культивировать во всем обществе. В статье «О рыцарском духе» (1928) философ, в частности, отмечал: «Во всей великой смуте наших дней, среди крушений, бед и утрат, в раздорах и соблазнах мы должны помнить одно и жить одним: поддержанием и насаждением духа рыцарственного служения… Ибо этот дух есть как бы воздух и кислород русского национального спасения… Вне рыцарственного духа национального служения – все бесцельно, все тщетно, все вредно; вне его никто ничего не освободит и не возродит, а создаст только новый раздор, новую смуту и новую гражданскую войну на погибель России и на радость ее исконным и всемирным врагам». Рыцарские благородные сердца, бесконечно любящие Родину, бились в груди абсолютного большинства офицеров Российской императорской армии. Достаточно напомнить, например, о том, что из 550 русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона в 1812–1815 годах, 483 были награждены орденом Святого Георгия различных степеней. В том числе – светлейший князь, фельдмаршал Петр Витгенштейн (1768–1842). Не из великих полководцев, но «известный рыцарскими свойствами», благородным гуманным характером. Ему принадлежат золотые слова о необходимости товарищеских отношений в офицерской среде (из приказа от 7 июля 1822 года): «Всякий начальник имеет тысячу средств заставить своих подчиненных прилежать к службе, не оскорбляя в них чувства чести, которое должно быть главнейшей пружиной, руководствующей всяким вольным человеком. Ежели, напротив того, сие чувство не будет существовать, то нельзя ничего от такового офицера ожидать; <...> тогда будут полки украшаться хорошим корпусом офицеров, а начальники находить в подчиненных надежнейших сотрудников, без коих не могут они довести полков своих до желаемого благоустройства; худым же обращением достигнут они совсем противной цели. Всякий благородный человек, опасаясь быть таким образом обижен, будет стараться удаляться от службы и вовсе ее оставить; следовательно, все хорошие офицеры выйдут в отставку и останутся те, которые дурным обращением не будут считать себя обиженными, т.е. именно те, которые недостойны носить военного звания и в которых служба не потеряла бы, когда они и вовсе оную оставили». Мужество, храбрость, честность (неспособность ко лжи и дурным поступкам), самоуважение, другие благородные качества чрезвычайно ценились в офицерской среде. Унизить офицера, посягнуть на его честь было опасно. Защита оскорбленного достоинства с оружием в руках, несмотря на запреты поединков, являлась правилом. Обороняя высокое звание, офицеры отстаивали свою независимость, высокое призвание армии. Право и возможность поединка как дела чести укрепляли воинский дух, в том числе храбрость и мужество, способствовали очищению офицерского сознания от элементов плебейства и подхалимства. За оскорбительные слова «я вас в бараний рог согну», произнесенные публично на смотре полка, капитан Василий Норов (1793–1853) – боевой офицер, кавалер многих наград – потребовал сатисфакции у самого великого князя Николая Павловича, будущего императора. А остальные офицеры лейб-гвардии Егерского полка в знак протеста решили выйти в отставку. Нередко императив чести был важнее соблюдения закона. Он не позволил начальнику штаба 2-й армии генералу Павлу Киселеву (1788–1872) отклонить вызов своего подчиненного, бригадного командира этой же армии Мордвинова. Чтобы не дать никому усомниться в его чести, Киселев 24 июня 1823 года без колебаний вышел на поединок. Противник, настоявший на заведомо смертельных условиях (расстояние между барьерами 8 шагов, число выстрелов – неограниченное), погиб. Александр I простил Киселева. А тот в силу благородства до конца жизни выплачивал вдове убитого содержание из собственных средств. В 1894 году «Правилами о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде» дуэли были даже узаконены, чтобы «поднять уровень понятий о чести». Они проводились по решению судов чести, призванных «для охранения достоинства военной службы и поддержания доблести офицерского звания». До 1910 года таких «законных» поединков в армии и на флоте состоялось 322. Сама возможность поплатиться жизнью за оскорбление офицера играла большую роль в поддержании чувства собственного достоинства и уважения его в других. ОТЦЫ СОЛДАТАМ Рыцарская честь требовала благородного отношения офицеров не только друг к другу, но и к солдатам. Все честные русские офицеры и генералы (многие из которых сами прошли солдатскую службу) неукоснительно следовали завету Петра I: «Понеже офицеры суть солдатам, яко отцы детям, того ради надлежит им отечески содержать… во пользе солдат делать, что в их мочи есть… надлежит рассуждение иметь о целости солдат (ибо все воинское дело в том состоит)…» Поэтому и стремились пробудить в солдатских сердцах честь и честолюбие, выступали против жестокого обращения с нижними чинами, телесных наказаний, мордобоя и т.п. Настоящим отцом-командиром по отношению к солдатам был Суворов. Об охранении солдатского здоровья – физического и духовного – полководец заботился непрестанно, подчиняя все это требованиям обучения и боя: «…Хоть сим вам мое человеколюбие. Обучение нужно, лишь бы с толком и кратко; солдаты его любят». О солдатах: «Братцы, старые товарищи: Вы – чудо-богатыри! Вы – витязи! Вы – русские!» По отношению к ним – строг и справедлив, но не жесток, как того требовали порядки, установленные Павлом I: «При строгости надобна милость, иначе строгость – тиранство. Я строг в удержании здоровья, истинного искусства, благонравия: милая солдатская строгость, а за сим – общее братство. И во мне строгость по прихотям была бы тиранством». На гуманном отношении к солдатам постоянно настаивал светлейший князь генерал-фельдмаршал Михаил Воронцов (1782–1856), храбро и деятельно воевавший за интересы России во всех войнах первой половины XIX века (в том числе дважды на Кавказе). В «Правилах для обхождения с нижними чинами» и «Наставлении офицерам 12-й дивизии» он внушал подчиненным ему офицерам: «Взять за святое и непременное правило, что на ученьи и за ученье никогда ни одного удара дать не должно… Солдат, который еще никогда телесно наказан не был, гораздо способнее к чувствам амбиции, достойным настоящего воина и сына Отечества, и скорее можно ожидать от него хорошей службы и примера другим». «Вождь-рыцарь», «белый генерал» Михаил Скобелев (1843–1882) в своих приказах требовал от офицеров «душою сблизиться со своими подчиненными», отечески заботиться о них вне боя, развивать товарищество и боевое куначество частей, все то, чем «славилась старая кавказская армия, которая служила и будет служить доблестным для нас примером». В духе проводившихся в то время реформ Скобелев полагал, что главную силу современной армии составит уважение к личности солдата-гражданина, так как этот принцип «защищает солдатскую массу от произвола» и «помещичьего отношения». Он считал, что «современные боевые условия требуют развития личной инициативы до крайней степени, осмысленной подготовки и самостоятельных порывов». Просил «всех гг. офицеров вверенных мне храбрых войск проникнуться убеждением, что неустанная заботливость о солдате, любовь к нему, делом доказанная, – лучший залог к победе». ДЛЯ СЛАВЫ, НО НЕ ТЩЕСЛАВИЯ Русская офицерская этика требовала и на главном «поле чести» (на войне) придерживаться гуманных способов действий, соблюдать «законы войны», избегать ее бесчеловечных форм, проявлять милосердие, не проливать лишней крови. Следует указать также и на присущее русскому офицерскому корпусу здоровое стремление отличиться в боевой обстановке, получить заслуженные награды, знаки поощрения и внимания. Такое «доблестное и благородное честолюбие», дополненное полезным для Отчества славолюбием, являлось одной из движущих (воодушевляющих на геройские дела) сил развития армии, ее стойкости, непобедимости в боях. Для развития данных полезных качеств существовала и особая поощрительная система. Предпочтение в ней отдавалось награждению орденами, медалями, титулами, «следующими чинами», подарками (украшенным алмазами и золотом оружием, портретами императоров, императриц, табакерками и т.д.). И все это за победные действия, храбрость и искусство, мужество и неустрашимость… Суворов же не раз подчеркивал, что лучшая награда для него – участие в настоящем деле (где «построжае и поотличнее война»), что «титлы ему для публики нужны» (для внешнего авторитета), конечно же, и для славы, но не для тщеславия. В то же время, считая себя «из чести служащим» и «делами прославляющим» Отечество, не стеснялся напоминать своим начальникам об их долге – что за блестящие победы положены награды как ему лично, так и подчиненным. Так, например, об отличившихся в сражениях при Фокшанах и Рымнике наградные списки подвались Потемкину несколько раз. В том числе и с такой припиской: «…Другой список также не мал, но, Милостивый государь, где меньше войска, там больше храбрых. Последуйте Вашему блистательному великодушию». Сам же полководец за истребление главных турецких сил возвышается в графское достоинство, получает орден Святого Георгия 1-й степени, шпагу золотую, богато украшенную бриллиантами, перстень и эполет бриллиантовые, крест и звезду бриллиантовые к ордену Святого апостола Андрея… Так создавалось войско славное, «на себя надежное», победоносное, воодушевленное, с которым можно было решаться на самые невозможные предприятия. Укажем и на еще одну крайне важную особенность. Эта драгоценная традиция офицерства, весьма сложная по своей природе, объемная по этическому содержанию, никогда не имела общей для всей армии документальной фиксации. Существует даже мнение, что это исключительно «неписаная традиция». Но и Петр Великий, и Суворов, и другие военные вожди и «сердцеведы» предписывали честь нашему офицерству. «Правила чести» отражались в наставлениях воспитанникам кадетских корпусов, в полковых инструкциях, «дуэльном кодексе», в «памятках» деятельных командиров, адресованных подчиненным. Но раньше эти отдельные положения не собирались в единый свод, не оформлялись в виде специального кодекса. Мы полагаем, что сегодня такой морально-нравственный императив должен наконец оказаться в распоряжении наших Вооруженных сил. Конечно, офицерство давно уже не аристократично, «огражданено». Вслед за этикой общества и его этика стала «облегченной». Но, как писал Евгений Месснер, каким бы ни был нравственный облик народа в данную эпоху, «рыцари этого народа – офицеры – должны стоять на более высоком моральном уровне». Пока, к сожалению, ситуация не соответствует этому идеалу. Низкая нравственность части офицеров, утрата ими профессионального достоинства наносят огромный вред престижу и боевой мощи армии и флота. Сегодня офицерам, особенно молодым, негде черпать знания о традициях и нормах профессиональной этики. При этом потребность в них ощущается все острее и острее. Неравнодушные командиры, здоровые офицерские коллективы самопочинно, по своему усмотрению вырабатывают нормы и правила поведения (к сожалению, порой, слишком упрощенно). Разговоры, споры на эту важную тему ведутся уже и в интернете. Но единого нравственного императива для офицеров Вооруженных сил, который бы обращал их к общему идеалу, служил бы для них важнейшим регулятивом в этической сфере, по-прежнему нет. Поэтому мы предлагаем читателю и руководящим органам своеобразный материал для информации и принятия решения – вариант Кодекса чести российского офицера, реконструированный на основе существовавшей исторической традиции и частично актуализированный. Отметим и то, что при наших собственных богатых традициях Кодекс чести офицера не надо специально выдумывать или списывать с зарубежных образцов. Он должен представлять собой вывод из отечественной великой истории. И не обязательно ограничивать его (по примеру других или по лености) минимальным количеством пунктов. Главное – отразить в нем всю полноту и весь «завет» русской офицерской чести. Кодекс чести российского офицера Никакое воздаяние так людей не приводит к добру, как любление чести; равным образом никакая так казнь не страшит, как лишение оной. Петр Великий Офицер есть благородный защитник Отечества, имя честное, звание высочайшее. Честь – его внутреннее достоинство, верность, доблесть, благородство души, чистая совесть, почет и уважение. Она является главной драгоценностью для офицера, священный долг которого сохранять ее в чистоте и безупречности. Честь оберегает достоинство офицерского звания, обязывает совершать великие дела, отличные поступки, ратные подвиги, полагать «душу свою за други своя». Честь – это высшее духовное благо армии. Армия, движимая чувством чести, является непобедимой силой, реальным гарантом государственного бытия и мирного преуспеяния России. Стремление к чести побуждает офицеров быть цветом нации, воплощением аристократизма, дворянского духа и рыцарства, руководствоваться нормами высшей нравственности, приобретать особо ценные и ценимые качества. Истинная честь заключается в самоотверженном, доблестном служении во имя высших государственных интересов и общего блага страны. Она выражается в преданности, готовности жертвовать жизнью во имя Отечества, в неколебимом мужестве, презрении к опасности, в правдивости, честности и скромности. Нет более почетной миссии, как быть офицером, носителем и защитником чести. Русский офицер – профессия идейная, ее основа – призвание. Офицерский корпус – особое воинское братство, сплоченное общими интересами и духовными ценностями, единым мировоззрением и доктриной, вековыми традициями, корпоративной солидарностью и этикой. Долг чести обязывает российского офицера: 1. Знать и любить Россию, быть благородным гражданином и патриотом, служить Отечеству верно, до последней капли крови защищать его от внешних и внутренних угроз, не падать духом ни при каких обстоятельствах, не останавливаться ни перед какими препятствиями. 2. Сохранять верность Присяге, Знамени, не допускать измены и предательства; сознавать личную ответственность не только за боеготовность вверенной части, но и в целом за оборону государства, за победы и поражения, состояние вооруженной силы, развитие военного искусства, совершенствование военного дела. 3. Постоянно искать и добывать себе честь по примеру и достоинству великих предков, опираться на их традиции и заветы; изучать военную историю и использовать ее уроки для укрепления армии, преемственного развития офицерского корпуса. 4. Неукоснительно следовать принципу «честь дороже жизни»; оберегать и защищать достоинство офицерского звания, личную честь, честь армии и государства; укоренять у себя и своих подчиненных истинное и высокое честолюбие, побуждающее к преодолению трудностей и опасностей, к славе и подвигам; не позволять унижать себя, не раболепствовать, не прощать оскорблений. 5. Неустанно культивировать качества, необходимые военному человеку: честность, бескорыстие, правдивость, прямодушие, благонравие, скромность, терпение, постоянство, покровительство слабым, невинным и оскорбленным; воспитывать в себе дисциплинированность, решительный характер, волю к победе, «усердие к общему делу и верность к службе», прозорливость, самообладание, инициативу, мужество, храбрость, смелость, бодрость, выносливость и другие воинские добродетели. 6. Быть личностью творческой, самостоятельной в действиях и мыслях, благородной в поступках и намерениях; «чинить дело с рассуждением, а не держаться воинского устава, яко слепой стены»; постоянно повышать свой интеллектуальный уровень, расширять культурный кругозор; уметь распознавать и развивать таланты своих подчиненных. 7. Ведать законы государственные и уставы воинские, глубоко знать военное дело, быть профессионалом, непрестанно совершенствоваться в предмете своей службы; всегда вести себя и поступать, «как честному, верному и храброму офицеру надлежит»; обязанности свои исполнять ревностно и усердно, постоянно имея в виду пользу службы и государственный интерес, – эгоизм и карьеризм противоречат существу государственной службы (неприлично офицеру «отзываться неопытностью», нарушать субординацию, избегать долга службы). 8. Учить войска тому, что необходимо на войне; овладевать военным искусством в суворовском духе; непрестанно себя образовывать, ибо «науки армию питают», воюют прежде всего не силой, а умом, побеждают не множеством, а разумом, умением, искусством; «немогузнайство» и невежество не могут быть терпимы в офицерской среде. 9. Добиваться побед «малой кровью», сражаться мужественно и храбро (не забывая о благоразумии); словом, делом и личным примером побуждать воинов проявлять стойкость в бою, не отступать без приказа, сражаться до последней возможности, умирать с честью и славой; не отчаиваться при поражениях, а обращать их на пользу будущих побед; в плену вести себя достойно, предпринимать все усилия для возвращения в строй и продолжения борьбы. 10. Предпочитать честный бой; соблюдать кодекс военной морали, законы и обычаи войны, руководствоваться военной необходимостью; проявлять человеколюбие и гуманность, милосердие к побежденному противнику, военнопленным, гражданскому населению; не допускать неоправданных разрушений, мародерства, грабежей. 11. Войска в бой водить, а не посылать; не жалеть себя, не избегать трудностей, проявлять личное мужество, презрение к опасностям и смерти – трусость и малодушие должны быть чужды офицеру; влиять на подчиненных личным примером, быть для них авторитетом и образцом. 12. Искусно управлять войсками, сочетать требовательность к подчиненным с заботой о них, строить отношения с ними на основе доверия и взаимоуважения, во всем поступать по справедливости и долгу порядочности; не использовать служебное положение в личных целях; служить, а не выслуживаться; не создавать атмосферы страха, подозрительности и холопства; не допускать формирования и переноса в гражданскую среду негативного образа армии. 13. Стремиться стать не просто военным специалистом, боевым вождем подчиненных, но их идейным вдохновителем, властелином солдатских сердец, тонким психологом и пропагандистом; уметь побеждать не только мечом, но и словом, владеть приемами красноречия; вести борьбу против разлагающих армию антигосударственных и пацифистских учений. 14. Крепить офицерское боевое братство, «против неприятеля заодно поступать»; ни словом, ни делом товарищам бесчестия не чинить, в неразрывной любви, мире и согласии пребывать, по достоинству респект (уважение) оказывать; проявлять взаимопомощь и взаимовыручку, удерживать сотоварищей от дурных поступков; почитать скорбной памятью и молитвой павших на поле брани и принесших таким образом жизнь свою на алтарь Отечеству, хранить воспоминания об их подвигах. 15. Неукоснительно соблюдать ритуалы и обряды, поднимающие престиж офицерского звания, содействующие воспитанию воинской чести: принятие присяги, посвящение в офицеры, торжественный вынос знамени, триумфальные шествия в честь побед, парады, отдание воинской чести, захоронение с почестями и другие; уважительно относиться к государственной и военной символике. 16. Свято чтить Боевое Знамя воинской части как «душу армии», символ чести и доблести защитников Родины, олицетворение связи славного прошлого с достойным настоящим и будущим, напоминание о долге; не забывать, что вручение знамен и штандартов – высшая награда, утрата Боевого Знамени – преступление и позор. 17. Почитать награды как отражение подвигов, боевых отличий и воинских заслуг; ревностно относиться к отданию воинской чести – символу единения военнослужащих, к мундиру и знакам отличия; гордиться формой одежды и принадлежностью к Российской армии, к своему роду войск. 18. Соответствовать высокому этическому стандарту, заботиться о чистоте репутации личной и всей офицерской корпорации; дорожить своим добрым именем; говорить правду, не лгать, не давать опрометчивых обещаний; быть верным своему слову. 19. В гражданском обществе и в военной среде блюсти достоинство, приличие и правила этикета; не допускать бесчестных поступков; уметь вести беседу и спор; держаться просто, тактично, без фатовства, избегать скандалов; по отношению к дамам быть вежливым, внимательным, учтивым, галантным, как и подобает офицеру – рыцарю и джентльмену. 20. Воздерживаться от отрицательных привычек, могущих бросить даже малейшую тень на офицерское звание; считать несовместимым с ним доносительство, клевету, распространение слухов, бахвальство; избегать распутства, пьянства, бранных слов, азартных игр, участия в финансовых спекуляциях, политической борьбе. 21. И в мирное, и в военное время руководствоваться бессмертными суворовскими заповедями: Субординация – послушание, Экзерциция – обучение, Дисциплина, Ордер воинский – порядок воинский, Чистота, Здоровье, Опрятность, Бодрость, Смелость, Храбрость, Победа, Слава, Слава, Слава! http://nvo.ng.ru/concepts/2007-06-29/1_oficer.html
Admin: Русская Армия в Сербии, Кралево История округа Кралево (Kraljevo, Raska) насчитывает более 1000 лет, и в эту историю вписаны славные Русские Имена. После гражданской войны начался невиданный исход русских людей из России. В первой половине мая 1919 в Сербию приехало первых 10 000 русских; до 1921 в Кральевину - СХС (сербы, хорваты и словенцы) приехало 70 000 беженцев из России. Последняя группа приехала в 1921 году - это 11500 Русских казаков с семьями из армии Врангеля. И это были настоящие боевые части! В городе Кралево в тот период жили более 12 000 Русских белогвардейцев и членов их семей. Данные фотографии предоставлены Марией Николаевной Апраксиной (Брюссель). http://my.opera.com/Сербия/albums/show.dml?id=1150281
майор В.Богданов: Дорогие участники Форума! Предлагаю Вам посетить сайт http://army.armor.kiev.ua/ . Это очерки Ю.Веремеева о форме одежды ряда армий, о воинских званиях, наградах под общим названием "Анатомия армии".
Admin: Последние из могикан... Российский моряк в небе Испании Об участии в испанской Гражданской войне 1936 – 1939 гг. русских добровольцев, воевавших на стороне генерала Франко написано не так уж много. Отчасти это вызвано тем, что и число самих воевавших было не столь велико - 72 человека. Однако для очень многих из них - в прошлом офицеров Российских Императорских и Белых армии и флота, Гражданская война на испанской земле стала продолжением Гражданской войны с большевиками в России. В настоящей работе речь пойдет о биографии офицера-летчика Российского Императорского флота, в период Гражданской войны в России воевавшего в вооруженных силах Всероссийского правительства адмирала А. В. Колчака – Всеволода Михайловича Марченко (1890-1937). Всеволод Михайлович родился 23 октября 1890 года в Подольской губернии. Происходил он из обер-офицерских детей. 8 сентября 1906 г. Всеволод Марченко поступил в Морской корпус. За время обучения в Корпусе гардемарин Марченко совершил практические плавания на учебных судах «Минин», «Воин», крейсерах «Россия» и «Олег». 10 апреля 1911 г. он был произведен в корабельные гардемарины (такой чин получали гардемарины после выпуска из Морского корпуса, затем, после прохождения практики на кораблях и сдачи экзаменов, они производились в мичманы). Практические плавания В. М. Марченко проходил в 1-м Балтийском флотском экипаже на броненосном крейсере «Рюрик». 6 декабря 1911 г. Высочайшим приказом его произвели в мичманы с зачислением в Черноморский флотский экипаж. На Черном море Всеволод Михайлович служил на эсминцах «Капитан Сакен», «Лейтенант Зацаренный», «Капитан-лейтенант Баранов», «Стремительный», «Строгий». Первую Мировую войну он встретил на эсминце «Стремительный». Служба на миноносцах была напряженной как в мирное, так и в военное время. Они выполняли самые разные задачи: участвовали в минных постановках, обстрелах берегов, действиях на коммуникациях. По свидетельству одного из однокашников по Морскому корпусу, авиацией он начал интересоваться, еще будучи гардемарином. Что именно вызвало интерес Всеволода Михайловича к такому новому роду оружия, как морская авиация - точно не известно. Можно предположить, что его привлекли новинки технического прогресса, весьма вероятно, что на выбор рода оружия оказал влияние его друг и однокашник по Корпусу – Николай Александрович Рагозин, получивший звание морского летчика еще в 1913 г. Судьба этого человека – одного из лучших летчиков на Черном море, воевавшего затем в составе Белого Черноморского флота, затем в Испании и скончавшегося там же в 1957 году в чине подполковника испанской авиации, заслуживает отдельного рассказа. Как уже упоминалось, морская авиация была еще более новым родом оружия, нежели сухопутная. Первоначально главной задачей, возлагавшейся на нее, была разведка. Именно поэтому она находилась в подчинении Службы связи (в марте 1915 г корабельную авиацию Черноморского флота выделили из Службы связи и подчинили непосредственно командующему флотом). Одним из первых документов, регламентирующих использование самолетов на флоте был проект Временного положения об отделениях военно-морских летчиков, утвержденный морским министром 16 сентября 1911 г. С 1 июля 1914 г. приказом морского министра было введено Высочайше утвержденное Положение о службе авиации в Службе связи – первый официальный документ о создании морской авиации в России. Мичман Марченко проходил обучение в Школе высшего пилотажа Одесского отдела Гатчинской авиационной школы, а практические (они же боевые) полеты осуществлял при учебном отряде Б-1, оснащенном гидросамолетами системы Кертисса. Вместе с ним проходил обучение и мичман М. А. Крыгин, выпускник Морского корпуса 1912 г. Трудно представить, но Марченко и Крыгин оказались по разные стороны баррикад во время Гражданской войны … в Испании. М. А. Крыгин, эмигрировав в 1920 г., будучи офицером Белого Черноморского флота, служил летчиком в испанской авиации, а после начала Гражданской войны стал переводчиком и советником в одной из советских эскадрилий и погиб в 1938 г… Учеником-летчиком Всеволод Михайлович числился с 20 марта по 1 августа 1915 г., а 4 сентября того же года ему было присвоено звание морского летчика. Чуть раньше – 22 августа он был произведен в очередной чин лейтенанта. Будучи еще учеником-летчиком, он получал хорошие отзывы от начальства. Вот что написал в аттестации от 9 сентября 1915 г. начальник 2-го корабельного отряда лейтенант Е. Е. Коведяев: «Способен к службе судовой, строевой, административной учебно-воспитательной…Знает хорошо авиацию. Весьма исполнителен, очень любит свое дело, сильно им занимается. Очень ровно, мягко и твердо относится к своим подчиненным …Ответственен, мужественен, спокоен во время боевых полетов». (РГА ВМФ. Ф.1250. Оп.1. Д.34. ЛЛ.205-206.) Сразу же после получения звания морского летчика, В. М. Марченко принял активное участие в боевых действиях. В ночь на 14 октября 1915 г. в Мировую войну вступила Болгария, начав боевые действия против Сербии. Сам болгарский флот не представлял большой силы, но в портах Болгарии стали базироваться немецкие корабли, что создавало угрозу для русского Черноморского флота. Маневренные группы русских кораблей в октябре-декабре 1915 г. 10 раз выходили к берегам противника и пробыли в море 29 дней. Важную роль в обеспечении их действий играла гидроавиация. Одним из главных объектов, против которого действовал Черноморский флот, был порт Варна. Вот как описывает Марченко один из «обычных» налетов на эту базу в рапорте начальнику 2-го корабельного отряда. «Доношу Вашему Высокоблагородию, что 14 октября с. г. … я вылетел на аппарате № 32 …для производства разведки и бомбометания над портом г. Варны. В 6 часов 15 мин. Взлетел и, набирая высоту около эскадры, следил за районом маневрирования флота на случай появления подводных лодок. Взяв 1000 метров, пошел на порт г. Варны, забирая высоту. Приближаясь к Варне, увидел, что в порту г. Варны и по пути подводных лодок и турецких судов нет, а потому пошел дальше, с целью бросать бомбы. Приближаясь, был обстрелян орудийным огнем с батарей у общественного сада, у Еврейского кладбища и Галаты, а также и крейсером «Надеждой», стоящего в порту…Проходя на высоте 1600 м над крейсером «Надеждой», бросил в него малую бомбу, но промахнулся. Повернув, пошел над пакгаузом и бросил поочередно две большие фугасные бомбы, из которых одна упала на полотно железной дороги между вагонами и пакгаузом, вторая упала на мол внутреннего порта рядом со штабелем угля. Сбросив бомбы, пошел к батареям Галаты, куда сбросил одну малую бомбу, не разорвавшуюся при падении. Попутно авиационный унтер-офицер Демченко снял порт г. Варны…Пройдя над Галатой…повернул к флоту и в 7 ч. 20 мин. Сел у посыльного судна «Император Николай 1» для передачи донесения. Передав донесение, оторвался и полетел на разведку для охраны флота от подводных лодок, которую окончил в 8 час. 10 мин., после чего был поднят на посыльное судно «Император Николай 1»…» (РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 843. ЛЛ. 343-343об.) Результаты разведки Марченко были признаны одними из лучших и начальник авиации Черноморского флота старший лейтенант И. И. Стаховский ходатайствовал перед командующем флотом о награждении летчика орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. 15 февраля 1916 г. эта награда была Высочайше утверждена. Принял участие Всеволод Михайлович и в бомбардировке порта Зунгулдак 24 января 1916 г. В состав маневренной группы входили линкор «Императрица Мария», крейсер «Кагул», эсминцы «Заветный» и «Завидный», гидроавиатранспорты «Император Александр 1» и «Император Николай 1» (на обоих было 14 самолетов). Налет проходил в весьма тяжелых условиях. Вот как описывает его историк флота Н. В. Новиков: «…условия для бомбардировки были весьма неблагоприятны, так как густые низкие кучевые облака закрывали Зунгулдак сверху и затрудняли летчикам нахождение целей и прицелку. Небольшие «окна» в облаках лишь на короткий момент позволяли иметь ориентировку, и это обстоятельство в сильной степени отразилось на результатах налета. Попытки снизиться и держаться ниже облаков, на высоте менее 500 м, парализовались энергичным шрапнельным огнем неприятельских батарей, причем около аппаратов рвалось одновременно по несколько шрапнелей, что показывало наличие помимо высоко стоящих на возвышенностях батарей, стрелявших под большим углом возвышения, еще и специальных зенитных орудий». По этим причинам, а также из-за недостатков в организации операции, ее нельзя назвать удачной – из 14 самолетов в ней приняли участие лишь 11 и лишь три летчика видели попадания своих бомб. Повреждения от бомбардировки были незначительными. Потопленный бомбой угольный транспорт «Ирминград» меньше чем через три недели был поднят. Всего налет продолжался около часа. Но, как уже упоминалось, нельзя забывать о том, что в этот период морская авиация лишь делала первые шаги. 14 марта 1916 г. В. М. Марченко был награжден Георгиевским оружием «…за мужество и смелость, проявленные при воздушной бомбардировке Зунгулдака 24 января …под шрапнельным огнем неприятеля …»( РГА ВМФ. Ф.417. Оп.5. Д.4144. ЛЛ.3-4.) Как один из способнейших морских летчиков, Марченко был вскоре выдвинут на командную должность и с 1 октября 1916 по 1 января 1918 г. командовал гидроавиаотрядами, действовавшими на Румынском фронте. К концу Великой войны Всеволод Михайлович командовал 13-м истребительным авиаотрядом Черноморского флота. После трагических для России событий 1917 года, повлекших за собой развал армии и флота, Всеволод Михайлович Марченко оказывается не у дел. К марту 1918 г. он оказался в Токио, где морской агент в Японии и Китае (по современной терминологии – военно-морской атташе) контр-адмирал Б. П. Дудоров выдал ему удостоверение, подтверждающее его службу в русском флоте и направил его Америку для поступления на военную службу волонтером. Такой путь продолжения борьбы с немцами избрал для себя целый ряд офицеров флота. В этот же период вице-адмирал А. В. Колчак собирался поступить волонтером в английскую армию. Но в Америку Марченко не поехал, а до конца октября 1918 г. жил в Харбине. В это же время (в феврале-марте) в Китае находился и вице-адмирал А. В. Колчак, пытавшийся формировать антибольшевистские вооруженные силы в полосе отчуждения КВЖД. Вполне можно предположить, что Колчак и Марченко встречались. 28 октября 1918 г. В. М. Марченко из Владивостока был направлен в распоряжение командира 1-го Сибирского корпусного авиаотряда. С 3 ноября он занимает должность старшего офицера этого отряда. Как опытный летчик он пользовался большим профессиональным авторитетом. Об этом свидетельствует следующий приказ командира отряда от 4 ноября 1918 г.: «Приказываю всем свободным от нарядов гг. офицерам вверенного мне отряда и прикомандированным к нему …являться в определенное время на занятия в мастерских аэродрома в распоряжение старшего офицера 1-го Сибирского корпусного авиаотряда военного и морского летчика лейтенанта Марченко».(РГВА. Ф.39835. Оп.1. Д.28. Л.14об.) 1-й Сибирский корпусной авиаотряд базировался в городе Спасское Приморской области и в 1918 г. не участвовал в боевых действиях. Естественно, такое положение не могло устроить Всеволода Михайловича, который хотел применить свои силы в реальной борьбе с большевиками. Поэтому, когда после переворота 18 ноября 1918 г. адмирал А. В. Колчак становится Верховным правителем России, В. М. Марченко стремится продолжить службу в рядах вооруженных сил, подчиненных ему. Приказом управляющего вновь сформированным Морским министерством контр-адмирала М. И. Смирнова от 22 декабря 1918 г. он назначается на должность начальника гидроавиационного отделения Морского технического управления. А 1 января 1919 г. приказом Верховного правителя А. В. Колчака его производят в старшие лейтенанты за боевые отличия. Причем произведен в старшие лейтенанты он был второй раз, - в РГВА сохранился приказ военного министра Временного Всероссийского правительства (Уфимской Директории) от 18 октября 1918 г. о производстве Марченко в старшие лейтенанты со старшинством с 23 октября 1916 г. Фактически в руках Марченко оказалось управление всей немногочисленной гидроавиацией, имевшейся в распоряжении Морского министерства правительства адмирала А. В. Колчака. Морская авиация действовала совместно с кораблями Речной Боевой флотилии (Камской), созданной в марте-мае 1919 г. и воевавшей до конца июня и Обь-Иртышской Речной Боевой флотилией, созданной и действовавшей на реках Сибири в августе-октябре того же года. Главной задачей морской авиации была разведка. Для базирования самолетов, в составе флотилии на Каме была оборудована гидроавиабаржа «Данилиха», служившая в качестве плавучего ангара для четырех гидросамолетов, но она так и не приняла участия в боях и впоследствии была захвачена частями красной армии. На Оби и Иртыше базой для гидроавиации служил теплоход «Игорь», ей также были приданы катера «Альфа» и «№1». Приказом Верховного Правителя от 2 сентября 1919 г. старшему лейтенанту Марченко была объявлена благодарность «…за отличное сформирование гидроавиационного отряда и доблесть, проявленную при боевых действиях на реке Каме в кампанию 1919 г.»( РГВА. Ф.39597. Оп.1. Д.67. Л.143об.) Вот что писал о состоянии морской авиации бывший морской министр колчаковского правительства контр-адмирал М. И. Смирнов: «У нас имелось четыре гидроаэропланных лодки типа Щетинина 9[речь идет о гидросамолетах М-9] и 53 хороших запасных авиационных мотора, эвакуированных из Балтийского флота. Лодки были без крыльев. Благодаря выдающейся энергии авиатора старшего лейтенанта Марченко в Красноярске были сделаны крылья и даже начата постройка новых аэропланов, последние не могли быть готовы к весне, но крылья к 4 имевшимся лодкам были сделаны».(ГАРФ. Ф.5881. Оп.1. Д.472. Л.13.) Неоднократные обращения к союзникам с просьбами о присылке морских самолетов результатов, увы, не возымели. Неизвестно, как именно сложилась судьба В. М. Марченко непосредственно после завершения Белой борьбы в Сибири в начале 1920 г. Известно лишь то, что к июлю 1921 г. он уже находился в эмиграции в Королевстве СХС (сербов, хорватов и словенцев). В это же время он женился и его сын (по некоторым данным – неродной) Игорь продолжил дело своего отца, поступив в авиационную школу в Испании. Будучи в эмиграции, В. М. Марченко не захотел расставаться с летной специальностью. По примеру упомянутых выше Н. А. Рагозина и М. А. Крыгина, он поступил в на службу в испанскую авиацию в 1923 г. В этот период Испании были очень нужны летчики, тем более обладавшие боевым опытом, т. к. в 1921 – 1926 гг. она, совместно с Францией, вела активную борьбу с северомарокканскими племенами области Риф. В 1920 г. Испания, по примеру Франции, создала Иностранный легион, в который поступили служить Рагозин и Крыгин. Около года Всеволод Михайлович прослужил в должности инструктора гидроавиации в той же самой школе, где до него служил Н. А. Рагозин. Затем он устроился инструктором в одну из частных авиашкол, а еще через несколько лет перешел работать летчиком на гражданские авиалинии на маршруты Мадрид-Париж и Мадрид-Берлин. После выступления генерала Ф. Франко 17 июля 1936 г., он был отстранен от полетов и арестован, но вскоре через французское посольство перебрался во Францию, в Байонну, откуда за свой счет отправился снова в Испанию, на территорию, подконтрольную генералу Франко. Естественно, его опыт оказался востребованным. Он служил в бомбардировочной авиации и выполнял самые разнообразные и сложные задания (например, он был одним из немногих летчиков, выполнявших ночные полеты). Марченко принимал участие в снабжении с воздуха монастыря Вирхен де ла Кабеса, расположенного на юге Испании в провинции Хаен. В монастыре и расположенном рядом дворце Эль Люгар Нуэва укрылись жандармы упомянутой провинции вместе со своими семьями. Осада монастыря продолжалась с 14 сентября 1936 г. по 1 мая 1937 г. Самолетами из Севильи осажденным регулярно два раза в сутки сбрасывались продукты питания, боеприпасы и почта. Выполнение этой задачи было связано с немалыми трудностями, т. к. для того, чтобы забросить груз по назначению, необходимо было летать на предельно малой высоте и подвергаться при этом огню противовоздушных орудий. Часто полеты осуществлялись ночью. Так как в Испании еще не было достаточного количества летчиков, умевших летать ночью, то вся тяжесть ночных полетов легла на известного испанского летчика капитана Карлоса де Гайя Гонсалеса и В. М. Марченко. В марте 1937 г. капитан Гайя организовал 1-ю ночную эскадрилью бомбардировщиков «Ю-52», в ее составе и стал служить Марченко. После того, как монастырь был взят республиканцами, Всеволод Михайлович был переведен на Сарагосский фронт. Как писал в своих воспоминаниях его друг Н. А. Рагозин: «В наше последнее свидание с ним, я был поражен видом страшной усталости не только его лица, но отпечатывавшейся по всей его фигуре, и в тот же день написал начальнику авиации, прося перевести В. М., хотя бы временно, в Школу наблюдателей, зная, что Марченко раньше умрет, чем попроситься в тыл. Ответ пришел, и положительный, но раньше пришло трагическое известие о гибели Всеволода Михайловича». Погиб В. М. Марченко, по рассказам его сослуживцев, при следующих обстоятельствах. Он вылетел на бомбардировщике «Юнкерс-52/3m» для нанесения бомбового удара по аэродрому республиканцев вблизи города Альканьис в ночь с 14 на 15 сентября 1937 г. 20 часов 30 минут Во время первого захода над аэродромом были сброшены осветительные ракеты. Во время последующих двух заходов Марченко сбросил 2/3 смертоносного груза. Но, в тот момент, когда «Юнкерс» собрался идти на последний круг, чтобы сбросить оставшиеся бомбы, из-за облаков вышла полная луна, высветив силуэт бомбардировщика. Несмотря на это, Всеволод Михайлович не стал отказываться от завершения задания. Во время последнего захода его обнаружил республиканский истребитель «И-15», поднявшийся в воздух до этого. Он зашел в хвост «Юнкерсу» и открыл огонь из пулеметов. Первой же очередью был убит второй пилот лейтенант Мундатас. Механик и радист попытались открыть ответный огонь из пулеметов, но уже следующая очередь попала в топливный бак и самолет загорелся. В. М. Марченко отдал приказ спасаться на парашютах и сам выпрыгнул последним. При этом погиб радист, парашют которого загорелся, а Марченко и механик самолета благополучно достигли земли, не видя друг друга. Освободившись от парашюта, Всеволод Михайлович начал пробираться в направлении позиций франкистов, находившихся в 50-60 км от места его падения, но вскоре, невдалеке от шоссе, был обнаружен республиканскими военными, выехавшими на автомобиле сразу же после того, как был замечен пожар и падение «Юнкерса». Марченко пытался отстреливаться, но после того, как в его пистолете кончились патроны, он был взят в плен и доставлен в расположение советских летчиков. Узнав соотечественника, они отнеслись к нему доброжелательно и даже послали за врачом, чтобы тот осмотрел его ожоги. Но внезапно в помещение вошли двое республиканцев и ни слова ни говоря убили Марченко выстрелами из пистолетов. Так описывает его гибель Н. А. Рагозин, опираясь на донесение спасшегося механика самолета Марченко. По версии его однокашника по Морскому корпусу старшего лейтенанта Ф. Ф. Пелль, выдвинутой на основании письма сына В. М. Марченко, события выглядят несколько по-иному. По его словам, самолет Марченко был сбит во время четвертого, последнего пролета на аэродромом, который Марченко совершил для того, чтобы убедиться в результатах налета, для чего сбросил еще одну осветительную ракету. Вслед за этим его сбил республиканский истребитель. После того, как радист и механик выпрыгнули с парашютом, Марченко, планируя, пытался достичь своих позиций, но, видя, что ему это не удастся, также покинул самолет. Убит же он был в перестрелке с испанцами, находившимися в автомобиле, высланном на его поиски. Причем, по просьбе советских летчиков, его тело было похоронено на городском кладбище, но вскоре республиканцами его прах был вырыт, выкинут из гроба и зарыт вне кладбища. Лишь после занятия этой местности франкистами, его сын отыскал могилу Всеволода Михайловича и перевез его прах в Севилью, где и похоронил отца с воинскими почестями. В выходившем в Париже журнале «Часовой», регулярно публиковавшем корреспонденции об участии русских добровольцев в войне в Испании, было помещено сообщение о гибели Марченко, подписанное псевдонимом «Один из добровольцев» и датированное 2-м октября 1937 г. Согласно ему, Марченко и остальные члены экипажа бомбардировщика, погибли при падении его на землю, после того, как он загорелся от огня республиканского истребителя. На наш взгляд, первые две версии больше соответствуют действительности. Так как число ночных воздушных боев во время Гражданской войны в Испании было невелико, и большинство самолетов, сбитых в ночном бою, было сбито советскими летчиками, можно предположить, кто именно сбил самолет Всеволода Михайловича Марченко. Скорее всего это – капитан Иван Трофимович Еременко (1910-1986), командир эскадрильи «И-15», действовавшей под Сарагоссой. Он воевал в Испании мая 1937 г. по 6 февраля 1938 г. Целый ряд советских источников подтверждает тот факт, что именно он сбил в районе Сарагоссы бомбардировщик противника в ночь на 15 сентября 1937 г. За бои в Испании он был дважды награжден орденом Красного знамени (2 сентября 1937 г. и 2 марта 1938 г.), а 28 октября 1938 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза, причем именно за бои под Сарагоссой. Так что вполне мог оказаться прав старший лейтенант Ф. Ф. Пелль, написавший в некрологе, опубликованном в пражском «Морском журнале», такие слова: «Кто знает, может быть красный аппарат, сбивший его, управлялся также русским, и погиб наш однокашник от братской руки». Скорее всего – так оно и было. Гражданская война продолжалась… В. М. Марченко был отмечен испанскими наградами, по некоторым данным он был награжден одной из высших военных наград Испании – коллективной лауреадой. Эта награда представляла собой черный бархатный щиток с гербом провинции Наварра, предназначенный для ношения на правой стороне груди... Н.А. Кузнецов http://www.white-guard.ru/go.php?n=45&id=231&page=1
SuperAdmin: В продолжении темы...Последние из могикан... Белые офицеры в Гражданской войне в Испании Ирина Лагунина: В гражданской войне в Испании конца тридцатых годов прошлого столетия участвовали советские военнослужащие, посланные в помощь республиканского правительства. И этот факт довольно широко известен. Менее известно, что на стороне противостоящих республике повстанческих войск генерала Франко тоже воевали россияне – представители «белой» иммиграции. О них рассказывает наш корреспондент в Испании Виктор Черецкий. Виктор Черецкий: Инициатива помочь испанским повстанцам в борьбе против левого просоветского правительства принадлежала проживавшему в то время во Франции белогвардейскому генерал-лейтенанту Евгению Миллеру, председателю Российского общевоинского союза – РОВС. Первые добровольцы – члены РОВС - отправились в Испанию в 36 году и вскоре уже сражались в составе ополченцев-наварцев – в нескольких «терциях»-батальонах, в рядах так называемых «рэкэтэ» или «красных беретов». Лозунг наварцев, называвших себя хранителями христианских традиций, - «За веру, короля и Отечество!» перекликался с российским «За веру, царя и Отечество!» и весьма импонировал россиянам, как и само участие в войне, объявленной освободительным «крестовым походом» против большевизма. Импонировала и эмблема наварцев – двуглавый орел. Речь шла о бывших офицерах царской армии – от поручиков до генералов. Рассказывает мадридский историк и писатель Сесар Видаль, автор ряда книг о гражданской войне в Испании: Сесар Видаль: Франко был консерватором и человеком военным. О создании государства фашистского типа он особо не думал. Эта «модная» в те времена идеология его не привлекала. Испанских фалангистов, заимствовавших свою идеологию от итальянских фашистов, он недолюбливал, полагая, что общество вообще следует деполитизировать. Думается, что россиян, отправлявшихся воевать в Испании, привлекала не только возможность вновь сразиться с большевизмом, но и идеи повстанцев - их защита традиционных христианских ценностей, исторически сложившегося образа жизни и монархии. Виктор Черецкий: Несмотря на то, что все прибывшие офицеры –всего около 80 человек - были профессионалами с большим опытом, высоких чинов в рядах повстанцев они не получили. Воевали на первых порах рядовыми, в лучшем случае, капралами и сержантами. Тщетными остались попытки генерала Николая Шинкаренко-Брусилова добиться у Франко создания отдельной российской добровольческой части. Генерал, занимавшийся во Франции литературной и журналистской деятельностью под псевдонимом «Николай Белогорский», прибыл в воюющую Испанию в качестве корреспондента. Но его журналистская работа продолжалась недолго – он вступил в «терцию» наварцев. Через некоторое время, после ранения и производства в испанские лейтенанты, Шинкаренко предстал перед Франко с предложением создать российскую часть, что, по его мнению, должно было привлечь под испанские знамена многих бывших белогвардейцев. Генерал внимательно выслушал россиянина, но ответил отказом. В его рядах сражались представители многих народов: французы, англичане, марокканцы, южноафриканцы, представители разных стран Латинской Америки, армяне и даже евреи, приехавшие из Северной Африки и Палестины. И многие из них, к примеру, армяне, претендовали на создание своей собственной воинской части. Ну а Франко, как профессиональный военный, полагал, что армия должна быть единой с единым командованием. Сесар Видаль: В сражениях нашей гражданской войны, как известно, россияне принимали участие и с одной, и с другой стороны. На стороне Франко сражались бывшие российские офицеры с опытом Первой мировой и гражданской войны в России. Безусловно, это была лишь горстка людей, но они оставили о себе память даже в нашей литературе. Так, героем одного из лучших романов о гражданской войне в Испании стал русский офицер-кавалерист, воевавший в рядах франкистов. Речь идет о романе Сальвадора Гарсиа де Прунеда «Одиночество Алькунесы», написанном в начале 60-ых годов прошлого столетия на основе реальных событий войны. Виктор Черецкий: После своей победы над республикой и прихода к власти в 39-ом году, Франко проявил щедрость по отношению к россиянам: им была назначена пенсия, учитывая, что большинство добровольцев были людьми немолодыми, и предоставлено испанское гражданство. Генерал Шинкаренко всем этим воспользовался и остался жить на севере Испании в городе Сан-Себастьян. Он погиб – попал под машину - в 68-ом году в возрасте 78 лет. По-иному сложилась судьба генерала Анатолия Фока. Он также вступил добровольцем в армию Франко, ибо свое участие в гражданской войне в Испании рассматривал, как продолжение борьбы за «белую идею». Генерал Фок был зачислен в «терцио» имени королевы Марии де Молина. Он погиб на Арагонском фронте в бою в деревне Кинто, в долине реки Эбро, в августе 37 года. Вместе с ним погиб другой русский офицер — штабс-капитан Полтухин. Считается, что, будучи окруженными республиканцами, они покончили с собой, чтобы не сдаться врагу. На недавно состоявшемся в Кинто митинге памяти вспоминались и погибшие россияне. Лидер общественной организации Испанское католическое движение Хосе Луис Корраль тогда заявил: Хосе Л. Корраль: Мы вспоминаем бои, которые проходили в этих местах, и в которых погибло столько бойцов-ополченцев, благородных рыцарей, товарищей по «крестовому походу». Здесь родилось боевое братство христианского воинства – и Запада, и Востока. Наши братья пришли к нам, чтобы помочь защитить веру, свободу и наши традиции. Сейчас они, вместе с другими христианскими мучениками, взирают на нас с небес. Они побеждали превосходящего численно и лучше вооруженного врага благодаря своей вере в Бога и другим высоким идеалам. Вечная им память! Виктор Черецкий: Фотографии и другие материалы об участии российских добровольцев в терциях «рэкэтэ» хранятся в музее города Табар в Наварре. Известно, что после нападения Германии на Советский Союз, Франко в знак благодарности Гитлеру за помощь в годы гражданской войны послал на восточный фронт так называемую «Голубую дивизию». В ее составе также были бывшие белогвардейцы, прошедшие войну в Испании – Сергей Артюхов, Константин Гончаренко, Сергей Гурский и другие. Некоторые из них погибли на Волховском и Ленинградском фронтах. Несколько ветеранов воевали на Восточном фронте в составе итальянской армии. Часть российских офицеров, сражавшихся в свое время в Испании, к примеру, Григорий Ламсдорф и Игорь Захаров, попали в конце второй мировой войны в армию генерала Власова. Несколько бывших добровольцев помоложе продолжали служить в испанской армии, в основном, в иностранном легионе, вплоть до 60-десятых годов. Это князь Георгий Зелим-бек, Борис Ильин, Иван Сальников, Павел Зотов и другие. Вадим Клименко потерял в России, где находился в составе «Голубой дивизии», обе ноги. Несмотря на это, после войны он окончил офицерскую школу и продолжил служить в испанской кавалерии. Оставил службу в чине майора. Умер в Мадриде в 78-ом году. До недавнего времени сотрудничество с генералом Франко белых добровольцев многие считали чуть ли не «темной страницей» русской иммиграции. Однако, время все расставило на свои места. Сесар Видаль:Известно, что первой жертвой любой войны становится правда. Известно также, что все войны породили свои собственные мифы и легенды. Некоторые легенды настолько внедрились в общество, что стали восприниматься людьми как правда. Ну а подлинная история в ряде случаев забылась или стала невыгодной с точки зрения той или иной идеологии. Гражданская война в Испании в этом смысле не исключение. Один из вопросов, который до сих пор воспринимается неоднозначно, это являлась ли данная война столкновением демократии с фашизмом? Правда ли это или миф? Виктор Черецкий: Испанские левые идеологи безапелляционно утверждают, что «правда», что испанская республика была идеалом демократии, а восставшие против нее военные – закоренелыми фашистами. Отсюда по логике вещей следует и другой, правда, довольно «дикий» на слух, вывод – поддержавший республику оружием и военными специалистами глава советского государства Иосиф Виссарионович Сталин был тоже демократом, к тому же единственным из руководителей великих держав. Напомню, что главы США, Франции и Великобритании воздерживались от прямой поддержки республики. Их позиция, по мнению исследователей, как раз и объяснялась тем, что они сомневались в ее демократизме. Вопрос анализирует независимый исследователь, автор ряда книг о гражданкой войне Пио Моа: Пио Моа: Я полагаю, что речь идет о главной фальшивке нашей гражданской войны. В этом легко убедиться, лишь взглянув на состав правительства республики. В него не входила ни одна демократическая партия. Это были, в основном, марксисты-сталинисты и радикальные региональные сепаратисты. Их поддерживали анархисты, троцкисты и прочая публика, далекая от понятия «демократия». Миф о столкновении демократии с фашизмом усиленно распространялся по миру деятелями Коминтерна по личному указанию Сталина. И надо сказать, делалось это довольно успешно, учитывая положение в мире накануне втором мировой войны и озабоченность западной общественности подобным положением. На самом деле, к моменту восстания военных под руководством Франко демократией в Испании давно не было. Она была полностью уничтожена левыми радикалами. Виктор Черецкий: Другой испанский исследователь – Хосе Родригес Лавандейра отмечает, что ко времени восстания военных в стране царил произвол и хаос. Представителей демократической оппозиции убивали из-за угла, левые радикалы жгли церкви и разоряли монастыри. Безработица росла с каждым днем, производство останавливалось – предприниматели опасались национализации и физической расправы - бежали из страны. Хосе Родригес Лавандера: Любой режим, чтобы называться демократическим, должен представлять все общество. А испанская республика приняло такую избирательную систему, которая ставила заслон, к примеру, голосам сельских жителей, которые в своей массе являлись монархистами. Левые посчитали, что подобные голоса им только мешают, ведь они отражают настроения «реакционных» слоев населения. То есть, считайте, что примерно половина избирателей вообще не была представлена в парламенте. И это не все: левое правительство приняло так называемый Закон о защите республики, который открывал дорогу к их диктатуре, то есть практически давал возможность правительству действовать бесконтрольно. Виктор Черецкий: Возвращаясь к теме участия российский белоэмигрантов в войне в Испании, отметим, что некоторые из них к моменту начала гражданского конфликта 18 июля 1936 года уже проживали в этой стране. Их симпатии также были на стороне восставших военных. Один из них – летчик Всеволод Марченко проживал в Испании с 22 года. Он пилотировал самолеты, работал инструктором авиашколы и был в течение ряда лет даже директором мадридского аэропорта Барахас, который в настоящее время является одним из самых крупных в Западной Европе. С начала войны он летал на бомбардировщике. Был сбит в сентябре 37 года, попал в плен и был расстрелян республиканцами. Другой летчик – Николай Рагозин воевал всю гражданскую войну и продолжал служить в испанской авиации в послевоенные годы – дослужился до подполковника. Ну а белоэмигрант Михаил Крыгин, служивший в испанской военной авиации, оставался всю войну в рядах республиканцев. Летать ему было запрещено – он работал на аэродроме, а в конце войны вместе с республиканскими войсками отступил во Францию и больше в Испанию не возвращался. Более трагично сложилась судьба генерала-корниловца Николая Скоблина. Как явствует из российских источников, он являлся одновременно активистом движения белоэмигрантов в Париже, агентом НКВД и шпионом германской разведки. Это якобы его руками был подготовлен компромат на маршала Тухачевского, он же передал в руки сотрудников НКВД в Париже генерала Миллера, руководителя Российского общевоинского союза, который затем был тайно вывезен в СССР и расстрелян. Осенью 37-го года Скоблин оказался в Испании, где по одной из версий попал в руки сталинских агентов Наума Эйтингона и Лейбы Фельбинга, которые сбросили его живым с самолета. Сесар Видаль: Присутствие сотрудников НКВД в Испании было значительным и их роль во время войны была весьма заметной. К примеру, они помогли испанским коммунистам создать сеть особых отделов, которые занимались чистками в республиканских рядах. Агенты НКВД помогли Компартии расправиться с собственными диссидентами, а затем и с анархистами. Кроме того, они научили испанских чекистов методам самых изощренных пыток и допросов, способных сломить психологически любую личность. Особенно активно действовали советские агенты в Барселоне в 1937 году. Виктор Черецкий: Последние из российских белоэмигрантов, участников гражданской войны в Испании, скончались в 80-ые годы. Их могилы можно найти сегодня во многих уголках страны - от Сеуты – в испанском анклаве в Северной Африки до Сан-Себастьяна – на севере Иберийского полуострова. 20.11.2009 22:00 Виктор Черецкий (Испания) http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1884663.html РАГОЗИН Николай Александрович (30.06.1891 – 21.08.1957), ст. лейтенант (произведен ген. Врангелем в марте 1920-ого) Морской летчик (01.07.1914). Родился в Курске. Первичное военное образование получил в Кадетском корпусе Императора Александра II. По окончании Морского корпуса (1911) был назначен на линейный корабль БФ «Цесаревичъ». Затем переведен на Черное море, где вначале исполнял обязанности вахтенного офицера на флагманском корабле «Евстафiй». Одновременно посещал практические занятия на севастопольской станции гидроавиации в Килен-бухте. Теоретическую подготовку прошел позже на специальных курсах при Политехническом институте в СПБ. С весны 1914-ого числился в Авиации Черноморского флота. В Первую мировую войну командовал 2-ым и 3-им корабельными авиаотрядами и 5-ым отрядом истребителей Воздушной дивизии ЧМ. За успешные действия против неприятеля у турецких берегов награжден Георгиевским оружием (04.05.1915), а за налеты на Зонгулдак орденом Св. Владимира 4-ой степени с мечами и бантом (14.03.1916). После октябрьского переворота – на службе у большевиков. В июне 1919 года назначен помощником по организационно-строевой части начальника Отдела морской авиации при Управлении военно-воздушного флота Сов. Украины. В дальнейшем, ввиду повсеместного отступления красных войск на южных направлениях, вместе с гидроавиационным отрядом Днепровской военной флотилии оказался в Петрограде. Был зачислен в Воздушную бригаду особого назначения и во время очередного разведывательного полета в районе Гатчины (28.10.1919) совершил преднамеренную посадку в расположении наступавших на Петроград частей 1-ого корпуса армии генерала Юденича. До ликвидации СЗ фронта находился в распоряжении начальника Авиационного отдела СЗА, затем пробрался в Крым, где летом 1920-ого возглавлял авиаотряд белого Черноморского флота. В эмиграции обосновался в Испании, поступив капралом в Иностранный легион. С 1922-ого по 1927 год принимал участие в Марокканской войне. В период событий 1936 – 1939 годов являлся одним из почти сотни русских добровольцев воевавших на стороне Национальной армии каудильо Франциско Франко (1892 - 1975), при котором одно время состоял в качестве личного пилота. За отличия в боях с республиканской авиацией был удостоен ряда испанских, итальянских и германских наград. После окончания военных действий в чине полковника назначен начальником авиашколы в Тьерра. Умер и похоронен на Майорке. Сообщение о смерти было опубликовано в эмигрантском журнале «Часовой» (№ 382/11 за декабрь 1957 года). Там же можно узнать, что за период службы летчиком «накопил» 2400 полетных часов, из которых 1465 боевых. http://www.genealogia.ee/107/02.htm
SuperAdmin: Последние из могикан... Русские герои под чужими знаменами Биографии лейтенанта французской армии графа Александра Воронцова и подполковника испанских ВВС владимирского дворянина Николая Рагозина - малоизвестные страницы истории, в которых фигурируют выходцы из нашего края. По большому счету и сгинувший в далеком Вьетнаме внук царского наместника, защищавший интересы Франции, и уцелевший во множестве передряг и умерший в почете русский летчик были глубоко трагическими фигурами, вынужденно воевавшими под чужими знаменами вдали от Отечества: Непридуманная одиссея Воронцовых Первый владимирский наместник и генерал-губернатор граф Роман Илларионович Воронцов, при котором были заложены основы местного самоуправления, по праву считается одним из наиболее известных исторических деятелей нашего края. Среди его потомков - военачальники и дипломаты, министры и придворные. Последним выдающимся представителем знаменитого рода стал наместник Кавказа граф Илларион Илларионович Воронцов, благополучно скончавшийся накануне революционных потрясений в 1915 году. Его дети не приняли советскую власть и вынужденно скитались в эмиграции. Судьба одного из последних представителей знаменитого рода Воронцовых оказалась такова, что даже авторы исторических романов вряд ли додумались до столь лихо закрученного сюжета: Юность в фашистском логове Граф Александр Александрович Воронцов - внук кавказского наместника и наследник титула, громкой фамилии и состояния (если бы от него хоть что-то осталось) владимирского генерал-губернатора, родился в 1922 году в Германии в городе Висбадене, куда его родители бежали через Крым и Константинополь. Потом семья Воронцовых переехала в Берлин. Когда к власти пришел Гитлер, нацисты первоначально пытались покровительствовать белоэмигрантам, надеясь привлечь их к борьбе против Советского Союза. Однако большинство наших соотечественников сотрудничать с фашистами категорически отказалось. После смерти отца, бывшего гвардейского полковника и флигель-адъютанта последнего российского императора Александра Илларионовича, а потом и матери Анны Ильиничны (урожденной Чавчавадзе, родственницы жены А.С.Грибоедова) их дети поспешили покинуть гитлеровский "тысячелетний рейх". Молодой граф Александр Воронцов (в Западной Европе признавали его фактически уже упраздненный на родине титул) перебрался во Францию. Однако вскоре и эта страна оказалась оккупированной немцами. Несмотря на то, что Воронцов-младший принципиально не признавал власти большевиков, предложение воевать против своей исторической родины он решительно отверг, за что едва не угодил в концлагерь. Любовь и смерть французского лейтенанта После освобождения Франции Александр Воронцов поступил на службу в иностранный легион. В это подразделение французской армии, созданное еще в XIX веке, принимались преимущественно эмигранты. После массового исхода из советской России там служили сотни русских и украинцев. Легионеров по большей части отправляли в колонии - в Северную Африку и Индокитай. Боевое крещение граф Воронцов получил в Алжире, где его часть воевала против повстанцев. Для Франции Алжир в течение почти целого столетия оставался примерно тем же, чем Кавказ для России, - боевые действия там велись почти постоянно. А потом началась война во Вьетнаме. В этой французской колонии против завоевателей боролись местные коммунисты во главе с Хо Ши Мином. Туда - уже в звании лейтенанта - и направился граф Воронцов. Советский Союз помогал вьетнамцам, поначалу тайно, потом - явно, туда отправлялись военные советники, летчики и моряки, шли поставки военной техники. Так, волею судеб, избежав войны с советской державой на Западе, Александр Воронцов невольно угодил на передовую противостояния двух систем на Востоке. Накануне отправки во Вьетнам Воронцов пережил личную драму - его бросила любимая девушка. Поэтому он и стремился на войну. Сослуживцы считали, что лейтенант намеренно рвется в самые опасные места, ища смерти. Вьетнам оказался для французских частей, как позже и для американцев, настоящим адом. Командир взвода лейтенант Воронцов до конца исполнил свой долг перед приютившей его Францией. В сентябре 1952 года граф был тяжело ранен в бою. Его эвакуировали в военный госпиталь в Ханой. Там один из последних наследников первого владимирского наместника и скончался. Место его захоронения неизвестно. Вскоре Ханой захватили вьетконговцы, и могилы оккупантов сравняли с землей. Николай Рагозин - владимирский дворянин и испанский летчик Современником и соратником первого владимирского наместника графа Романа Воронцова был помещик села Кусуново Николай Рагозин - отставной гвардейский офицер и первый владимирский судья после образования новой губернии в 1778 году. В Кусуново, расположенном в паре километров от заклязьминского микрорайона областного центра, до сих пор рядом с сельским храмом можно видеть множество гранитных и мраморных надгробий с именами господ Рагозиных - потомков старинного владимирского дворянского рода, представители которых владели имениями и в других губерниях - от Курска до Ярославля. Мечта о море, приведшая в авиаотряд Представитель последнего поколения этой семьи, Николай Рагозин (тезка помещика), с юных лет мечтал стать моряком. После окончания Морского корпуса в 1911 году Рагозин в чине мичмана был зачислен в 1-й флотский экипаж, который находился в Кронштадте. Однако к тому времени молодой офицер увлекся невиданными прежде аэропланами. Военных летчиков еще только начинали готовить. После практического обучения мастерству пилотирования гидропланов на Черном море под Севастополем Рагозина откомандировали на теоретические курсы пилотов в Петербургский технологический институт. Начало первой мировой войны в 1914 году мичман Рагозин встретил морским летчиком Черноморского флота. Он быстро выдвинулся в число лучших асов. Разведка и наведение на неприятельские корабли русских эсминцев и крейсеров, доставка срочных донесений и поединки с вражескими летательными аппаратами - эти задачи выполнялись Николаем Рагозиным с неизменным успехом. За свои подвиги в течение трех лет он получил три боевых ордена (св.Станислава с мечами и св. Анны двух степеней) и наградное Георгиевское оружие. Пожалуй, самой фантастической операцией нашего земляка стала бомбежка турецкой железнодорожной станции в районе Босфора, причем станционное здание было уничтожено полностью. В 1917-м Рагозин, получивший чин лейтенанта флота, сконструировал аэроплан собственной конструкции, который уже начали строить на заводе Лебедева в Таганроге. Однако из-за революционных событий и начавшейся гражданской войны достроить самолет не удалось. Поначалу летчика Рагозина мобилизовали в Красную Армию. Однако новую власть потомственный дворянин и офицер императорской армии так и не принял. В 1919 году Рагозин перелетел в расположение белой армии генерала Юденича. Когда дела белых на северном фронте стали плохи, лейтенант умудрился перебраться в Крым, где в армии барона Врангеля командовал морским авиаотрядом. Испанский ас с русской фамилией После эвакуации белых Рагозин оказался в Бизерте - французской военной базе на побережье Туниса. Оставшись без средств к существованию, летчик-эмигрант работал шофером на табачных плантациях. Однако его по-прежнему тянуло в небо. В 1922 году Николай Рагозин поступил в испанский иностранный легион. Поначалу его зачислили на службу капралом, но после участия в войне против повстанцев в Марокко Рагозин, зарекомендовавший себя отличным боевым летчиком, получил офицерский чин. За отвагу и доблесть "русский испанец" был награжден пятью крестами "За храбрость", орденом с мечами, африканским крестом "За военные заслуги" и марокканским орденом . Когда в середине 1930-х годов в Испании началась гражданская война, Рагозин вновь, как прежде в России, встал на сторону антикоммунистов. В 1936-м он был произведен в капитаны и стал личным пилотом генерала Франсиско Франко - будущего диктатора Испании. Одновременно русский ас учил мастерству пилотирования и воздушного боя молодых испанских летчиков. За участие в войне с республиканцами, продолжавшейся три года, Николай Рагозин был произведен в подполковники испанской армии и в придачу к прежним наградам получил множество новых: офицерский крест "За военную доблесть", орден Звезды с мечами, медаль 1-й линии действующей армии, итальянский крест "За военную доблесть" и орден "Короны". Кроме того, Рагозину присвоили звание почетного летчика. Против своих не сражался Когда в 1941 году фашистская Германия напала на Советский Союз, Франко послал на помощь немцам целую дивизию. Однако Рагозин, когда ему предложили воевать против соотечественников, ответил отказом и пригрозил подать в отставку. В итоге испанцы оставили ценного летчика в покое. Николай Рагозин прослужил в испанской авиации 35 лет, получив высшую боевую награду - Большую Звезду. Подсчитано, что за свою карьеру он налетал 2400 летных часов, из них 1465 - боевых. В последние годы жизни выходец из владимирского дворянства и бывший черноморский летчик посвятил написанию мемуаров. В 1954-м его книга "Рука провидения" была издана - увы, на испанском языке. Скончался Николай Рагозин в сентябре 1957 года в возрасте 66 лет на острове Майорка в Средиземном море - за тысячи верст от Владимира и вообще от России. Николай Фролов http://vladimironline.ru/culture/review/id_31705/ Рагозин Николай Александрович — воспитанник Морского корпуса (вып. 1911 г.). За боевые действия в Первую мировую войну был награжден орденами: Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», Станислава 3-й степени с мечами и бантом, Анны 3-й степени, Станислава 2-й степени, Владимира 4-й степени, Георгием 4-й степени и Георгиевским оружием. В Гражданскую войну командовал 2-м воздушным отрядом на «Кронштадте». Старший лейтенант. Штабом генерала Кутепова за действия с отрядом в Коркинитском заливе был представлен в капитаны 2-го ранга. Эвакуировался в составе Черноморской авиации из Севастополя в Бизерту. В 1922 г. прибыл в Испанию, где поступил в военную авиацию. Служил летчиком в Национальной испанской армии, инструктором в составе Иностранного легиона. В течение пяти лет воевал в Африке (Испанское Марокко), был произведен в унтер-офицеры, а затем — в лейтенанты и награжден пятью крестами с надписью «За военную доблесть», Крестом Maria Cristina с мечами, африканской медалью за военные заслуги, марокканским орденом Medahnya. Во время гражданской войны в Испании воевал в составе авиационной группы армии генерала Франко. Был награжден Крестом с надписью «За военную доблесть», Звездой с мечами, медалью 1-й линии действующей армии, германским белым крестом с мечами, итальянским крестом с надписью «За военную доблесть», итальянским орденом «Короны» за заслуги во время службы в итальянском экспедиционном воздушном отряде. После Второй мировой войны продолжал служить в испанской авиации. Почетный летчик германской и итальянской авиации. Был произведен в майоры, а затем — в подполковники. Награжден Большой Звездой за 35 лет безупречной службы. Налетал 2400 часов, в том числе 1465 боевых. Скончался 21 сентября 1957 г. на Мальорке. Использованы материалы книги А.Окорокова Русские добровольцы. М., 2007.
SuperAdmin: Последние из могикан... Жертва жестокого века: донской казак М.А.Крыгин Судьба героя нашего рассказа, несмотря на то, что он является далеко не самым известным представителем Белого движения и Русского Зарубежья, заслуживает внимания, ибо на долю этого человека выпало участие в двух гражданских войнах — в России и в Испании. Михаил Андреевич Крыгин, несмотря на казачье происхождение, своей стихией избрал море и воздух, т. к. был морским летчиком. Из скупых строчек послужного списка мы видим, что М. А. Крыгин родился 1 ноября 1890 г. в семье офицера Области Войска Донского. Воспитание получал в Донском корпусе Императора Александра III и в Морском корпусе, где обучался с 30 мая 1909-го по май 1912 г. Он был произведен в мичманы 5 октября 1912 г., в лейтенанты — 10 апреля 1916 г. Из наградных листов следует, что морским летчиком Крыгин был объявлен 11 ноября 1915 г., а в боевых вылетах участвовал с июля этого же года. Желание стать морским летчиком возникло у Крыгина скорее всего благодаря общению с В. М. Марченко и Н. А. Рагозиным, которые учились с ним в Морском корпусе (оба окончили в 1911 г.) и тоже выбрали летную стезю. В дальнейшем их судьба оказалась очень тесно переплетена — вместе учились летать, бок о бок воевали на Черном море в Первую Мировую, служили на стороне Белых в Гражданскую… Вместе оказались они и на испанской земле. Там-то и разошлись их пути. Трагедия раскола братоубийственной войны продолжалась. Марченко и Рагозин воевали на стороне генерала Франко, Крыгин же, скорее всего, оказался в противоположенном лагере. Впрочем, обо всем по порядку… Вернемся к послужному списку М.А. Крыгина. За действия против Зонгулдака 24 января 1916 г. представлен к ордену Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. За охранение транспортов в марте того же года представлен к ордену Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом. В конце 1917 г. возможно (эта информация до конца не подтверждена) командовал 1-м дивизионом Воздушной дивизии Черного моря В период Гражданской войны биография Крыгина прослеживается по документам весьма «пунктирно». Как и многим, ему довелось послужить и у Красных и у Белых. В апреле 1918 г. он командовал Школой воздушного боя в Красном селе. Однако следующий его «документальный след» появляется уже в стане Белых. 25 декабря 1918 г. старшему лейтенанту Крыгину, служащему в Донском авиационном дивизионе, был присвоен чин капитана 2-го ранга. Можно предположить, что на Дону Крыгин оказался, взяв отпуск по какой-либо причине. Прибыв домой и обнаружив, что родные места заняты антибольшевистскими силами, он мог быть мобилизован, как офицер, либо ушел к Белым сознательно. Чин старшего лейтенанта Михаил Андреевич скорее всего получил в Донской авиации, так как в последнем списке офицеров флота, вышедшем в 1917 г., он числится лейтенантом. На наш взгляд, казачье происхождение и последующая служба у Белых, вплоть до самой эвакуации, свидетельствуют скорее о сознательности его выбора. В дальнейшем служба Крыгина проходила в морской авиации Черноморского флота. Про ее структуру в период Гражданской войны известно очень и очень мало, поэтому сказать определенно, какие должности занимал в ней Крыгин, в разные периоды ее существования – затруднительно. Известно лишь, что в течение 1919 г. он командовал 1-м Добровольческим морским авиаотрядом в Севастополе. В Крыму он пробыл вплоть до самой эвакуации, произошедшей в ноябре 1920 г. Вместе со многими чинами Черноморского флота (переименованного в Русскую эскадру) Крыгин оказался в Бизерте, где с января 1921 г. находился на миноносце «Дерзкий», занимая должность старшего офицера этого корабля. В 1922 г., по-видимому, последовав примеру своего боевого товарища Н.А. Рагозина, Крыгин покидает эскадру и продолжает свою летную и боевую биографию в рядах испанской авиации. Крыгин прибыл на испанскую землю в 1922 г. и вскоре поступил на службу в военную авиацию. Первоначально он получил назначение на Майорку. Новая в его жизни гражданская война застала Крыгина на базе Лос-Альказарес в Мурсии. Мы не будем подробно рассматривать причины возникновения и ход Гражданской войны в Испании, этому посвящено огромное количество различных работ. Смена монархии республикой, произошедшая в 1931 г., не принесла стране мира и спокойствия. Произошел целый ряд смен правительства, активизировали свою деятельность различные «левые» партии. Усилилось влияние коммунистов (при этом нельзя забывать о том, что в это время еще существовал Коминтерн, а идеи мировой революции не казались столь утопичными). Все это привело к тому, что власть решили захватить военные, в рядах которых быстро выдвинулся генерало Франсиско Франко. Начавшаяся 17 июля 1936 г. кровопролитная гражданская война продолжалась в течение трех лет и закончилась победой франкистов. Надо отметить, что победа Франко в общем-то принесла спокойствие Испании. Новый лидер смог избежать участия своей страны во Второй Мировой войне, а после его смерти власть законно перешла к ныне правящему монарху Хуану-Карлосу I. Несмотря на то, что советская историография всегда называла режим Франко «фашистским», а также не отрицая помощи, оказанной ему в 1936–1939 гг. национал-социалистической Германией и фашистской Италией, нужно отметить, что во франкистской Испании практически отсутствовали такие явления, характерные для «фашистских» диктатур, как, например, культ расового превосходства и воинствующий антисемитизм. Можно сказать, Гражданская война была «генеральной репетицией» Второй Мировой войны: франкистов поддерживали Германия и Италия, республиканцев — Советский Союз, их будущий противник. И для тех, и для других Испания стала своеобразным «полигоном» — в сражениях испытывалась новейшая военная техника и оружие. Обеспокоенность всего мира судьбой Испанской республики также превратили эту войну в событие мирового масштаба. Мятеж генерала Франко и последовавшие за ним события вызвали в среде русской эмиграции настоящую бурю эмоций. Главные полосы всех эмигрантских газет и журналов были заполнены сообщениями о ходе боев за Пиренеями. При этом разные политические группы Зарубежья по-разному определяли свое отношение к начавшейся войне, расходились в оценке ее причин, значения, целей сторон. Сразу же довольно четко обозначились три главные точки зрения на происходящие события: безусловная поддержка мятежников, безусловная поддержка правительства Народного фронта, и средняя между этими двумя — либеральная — «ни тех, ни других». Первая из этих позиций господствовала на правом фланге эмиграции. Самые ранние вести о выступлении испанских генералов, пришедшие 19 июля 1936 г., вызвали здесь подлинное ликование. Вожди РОВСа и Российского Центрального Объединения — главных политических организаций правого крыла русской эмиграции — приветствовали мятежников. Белоэмигрантские периодические издания превозносили генерала Франко, именуя его «испанским Корниловым», восхищались героизмом его армии и от души желали ему победы. Журнал «Часовой» писал в те дни: «За все 16 лет, истекших со дня нашего поражения, еще никогда, ни в одной точке земного шара не пришлось белому и красному снова сплестись в столь трагическом поединке. Может, на этот раз одолеет белое...». Для многих бывших офицеров Российских Императорских и Белых армии и флота, война на испанской земле стала продолжением Гражданской войны в России. Ведь франкистской Испании помимо местных коммунистов и анархистов пришлось воевать и с так называемыми «интернациональными частями», съехавшимися со всего мира. Общее число воевавших в Испании на стороне Франко русских эмигрантов не столь велико — 72 человека. Впрочем, нужно отметить, что гораздо большее их количество воевало и с республиканской стороны. Большая часть этих людей поверила слухам о возможности возвращения на Родину тех, кто будет воевать за республику. Кто-то из них нашел смерть на этой войне, кто-то — напротив, достиг новых высот военной карьеры. Участие Крыгина в Гражданской войне и его последующая судьба пока что являют для нас загадку. По испанским данным он был насильно мобилизован в республиканскую авиацию, где числился пилотом. Причиной, по которой Крыгина заставляли служить республиканцы, один из испанских историков называет угрозу расстрела его пожилой матери, жившей в России. При этом летать ему не позволяли, опасаясь побега в стан франкистов. По этим же данным, после окончания войны Крыгин уехал во Францию, где следы его затерялись. Между тем русский журнал «Часовой», подробно освещавший боевые действия русских добровольцев на стороне франкистов, в 1938 г. писал о том, что Крыгин «пал, защищая белую идею». Нужно отметить, что главный редактор «Часового» В.В. Орехов сам находился на испанском фронте в указанный период и чаще всего информация, публикуемая в журнале, отличалась достоверностью. Сведения из «Часового» были перепечатаны морскими эмигрантскими изданиями. Однако, 34 года спустя в «Бюллетене Общества офицеров Российского Императорского флота в Америке» № 127 за 1972 г. список здравствующих офицеров, окончивших Морской корпус и Морское инженерное училище в 1912 г. В этом списке фигурирует и капитан 2 ранга М. А. Крыгин, проживающий на острове Майорка. Конечно можно предположить, что составитель списка лейтенант А. А. Штром перепутал Крыгина с Рагозиным, скончавшимся на Майорке пятнадцатью годами ранее, но с другой стороны Рагозин окончил Корпус в 1911 г., да и сообщение о его смерти было тогда же опубликовано в «Бюллетене». Так что все-таки возможно Крыгин вполне мирно «почил в Бозе», не очень афишируя свою деятельность в период Гражданской войны в Испании. На наш взгляд весьма серьезным и практически исчерпывающим аргументом в пользу службы и возможной гибели Крыгина все же на Красной стороне является полное отсутствие какой-либо информации о нем в мемуарах его друга и сослуживца Рагозина, посвященных войне в Испании, который специально подчеркивает то, что из русских моряков лишь он сам и В. М. Марченко воевали на стороне приверженцев Франко. Еще одним фактом, практически бесспорно свидетельствующим о службе Крыгина у республиканцев являются мемуары генерала-майора авиации героя Советского Союза А. И. Гусева, озаглавленные «Гневное небо Испании» и вышедшие в Воениздате в 1973 г. Гусев находился в Испании в 1937–1938 гг. в должности командира эскадрильи, а затем — истребительной группы. Он пишет, что в Лос-Альказаресе советских летчиков встретил капитан Михаил Викторович Кригин. То что у «гусевского» персонажа искажена фамилия, а также приводится другое отчество легко можно объяснить тем, что воспоминания были написаны через несколько десятков лет после того, как события, которым они посвящены канули в вечность, да и написанная латинскими буквами фамилия Крыгин, в обратном переводе будет звучать именно как «Кригин». В эскадрилье Гусева Крыгин занял должность начальника штаба и переводчика. Гусев посвятил ему немало теплых слов. Так, он пишет: «своим главным лингвистом и связующим человеком мы считали Михаила Викторовича. И не ошиблись, он помог сравнительно быстро установить деловые, товарищеские отношения, взаимное доверие между советскими летчиками и испанскими специалистами». Отношения между Крыгиным и Гусевым со временем стали настолько доверительными, что он не побоялся рассказать ему о своей биографии. В общих чертах она совпадает с тем, что мы знаем о нем из скупых архивных данных. Некоторые разночтения объясняются тем, что Гусев писал свои мемуары спустя более тридцати лет после описываемых событий. Кроме того, нельзя забывать и о том, что его книга вышла в 1973 г., в эпоху «застоя» и поведать о возможных истинных мотивах поступков моряка-эмигранта автор просто не мог. По словам Гусева, Крыгин покинул советскую эскадрилью в самом конце 1937 г. — «он был назначен заместителем командующего по вспомогательной авиации, в части которой входили транспортные, санитарные самолеты и самолеты связи». После этого каких-либо его «следов» пока не удалось обнаружить ни в отечественных, ни в зарубежных источниках. Мы все же склонны считать, что он действительно погиб в 1938 г., на стороне республиканцев. Судьба М.А. Крыгина и других русских эмигрантов, воевавших в Испании, лишний раз доказывает то, что любая гражданская война, любой раскол общества являются величайшей трагедией, последствия которой могут проявить себя даже спустя много лет. Можно лишь представить себе, сколько пользы Родине они могли бы принести, не окажись они отвергнутыми большевистской Россией. Н.А. Кузнецов http://ftp.bfrz.ru/news/kazaki_traged_31_01_2005/kyzneszov_dokl.htm Крыгин Михаил Андреевич, р. 1890 г. Окончил Морской корпус (1912), Московскую авиационную школу (1917). Лейтенант, инструктор морской авиашколы в Красном Селе. В Добровольческой армии и ВСЮР; с апреля 1919 г. начальник базы гидроавиации в Крыму. Капитан 2-го ранга (25 декабря 1918). В Русской Армии в Черноморском флоте до эвакуации Крыма. На 25 марта 1921 г. в составе Русской эскадры в Бизерте, с января 1921 г. на миноносце «Дерзкий». С 1922 г. служил в испанской гидроавиации в Марокко, к 1928 г. член Катарского кружка бывших морских офицеров. Доброволец армии ген. Франко. Убит (расстрелян красными) в 1937 г. Сборник. Флот в Белой борьбе http://militera.lib.ru/h/whitefleet/app.html Противоречие! У одного автора Крыгин воевал за республиканцев, у другого - за Франко!??
SuperAdmin: И, пожалуй, действительно - последние из могикан - Русский корпус на Балканах (они не были предателями, не путать с РОА, "власовцами") «Особое человеколюбие и активность проявили части 1-го полка, расположенные по р. Дрине, по спасению сербского населения от преследования и уничтожения его хорватскими "усташами". В течение лета 1942 г. переброшено через р. Дрину и спасено от верной смерти свыше 10 тысяч сербских православных беженцев, гонимых усташами в реку и расстреливаемых. В районе Зворника в 1943 г. спасено свыше 1.500 чел., а 400 раненым оказана медицинская помощь. В июле-августе 1944 г. перевезено через Дрину свыше 1000 сербских детей и размещено в Бане Ковиляче. » http://www.stormfront.org/forum/t707865/ История возникновения русского корпуса в Сербии В апреле 1941 г. после жестокой бомбардировки Белграда немецкая армия в девять дней оккупировала Югославию. В то время югославская армия представляла собой морально и политически разложившуюся массу, в значительной степени уже зараженную коммунизмом. Не оказав никакого серьезного сопротивления, она разбежалась в несколько дней... С приходом немцев началась трагедия русских эмигрантов в Сербии. Очень многие в результате бомбардировки Белграда потеряли всё своё имущество, а некоторые и своих родных. Двадцать пять тысяч белоэмигрантов - мужчин, женщин и детей, более двадцати лет живших в Сербии, были разбиты на множество организаций: от крайне правых до крайне левых. Большинство всё же было правых, очень небольшая часть - левых, и совсем немного стали фашистами. Сербское население в то время относилось к Белым русским враждебно, так как многие сербы были настроены прокоммунистически и открыто мечтали о приходе из матушки-России, батюшки Сталина. В такой обстановке в июне 1941 г. началась война между Германией и Советским Союзом. Вслед за этим в Сербии вспыхнуло коммунистическое восстание, которое охватило почти всю страну; начались избиения русских эмигрантов целыми семьями. Русские люди, оставшиеся без средств к существованию, выброшенные со службы и преследуемые сербскими коммунистами, бежали из провинции в Белград. Вскоре в Югославии образовалась так называемая "Советская Ужицкая республика". От рук сербских коммунистов уже погибло около трехсот русских людей, среди которых были женщины и дети. Я решил обратиться к одному из немногих сербских антикоммунистов - министру Д. Льотичу, так как последний получил от немецкого командования разрешение формировать антибольшевистский сербский корпус. Я просил его дать оружие, дабы русские могли защищать себя и свои семьи. Министр Льотич, большой русофил, ответил, что, к сожалению, он ничего дать не может: ему самому немцы оружия выдали меньше, чем необходимо. Тогда я обратился к начальнику штаба немецкого главнокомандующего на Юго-Востоке полковнику Кевишу. Полковник, от имени главнокомандующего, предложил мне немедленно отдать приказ всем способным носить оружие русским эмигрантам вступать в немецкие полки в местах их расположения. На это я ответил, что такой приказ отдать не могу, так как Белые, как политические эмигранты, могут воевать только против большевиков, а вступая в немецкие полки, которые могут быть переброшены на другие фронты, русские эмигранты будут вынуждены воевать и против некоммунистических государств, что для Белых абсолютно невозможно. Я добавил, что могу отдать приказ лишь о формировании отдельного русского корпуса для борьбы на Восточном фронте и вполне естественно, что за время формирования этот корпус примет участие в борьбе с сербскими коммунистами. После долгих переговоров и торговли полковник Кевиш заявил, наконец, что главнокомандующий разрешил формирование Отдельного Русского Корпуса и дал обещание после ликвидации коммунизма в Сербии перебросить этот Корпус на Восточный фонт. Тем временем ситуация в Сербии становилась буквально катастрофической: восставшие коммунисты уже подходили к Белграду, а проживавшие в Шабаце казаки после убийства коммунистами пяти казаков с семьями сами взялись за оружие и, сформировав две сотни под командой сотника Иконникова, отбивались имеете с немецкими частями от наступавших и окружавших их коммунистов. В таких условиях 12 сентября 1941г. я отдал приказ о формировании Отдельного Русского Корпуса, который начинался так: ПРИКАЗ ОТДЕЛЬНОМУ РУССКОМУ КОРПУСУ Белград №1 12 сентября 1941 Сегодня в день Св. Благоверного Князя Александра Невского, Покровителя многострадальной Земли Российской, исполнились заветные желания русских людей начать службу своей Родине в Русской Армии. 12 сего сентября мною получено распоряжение германского командования за № 1 с согласия сербских властей о призыве русской эмиграции в Сербии для формирования Отдельного Русского Корпуса… Все поступившие в Корпус удовлетворялись всеми видами довольствия по нормам германской армии. Общая обстановка первых дней формирования Корпуса оказалась столь запутанной, что надо было обладать сверхчеловеческим чутьём, чтобы разобраться в ней. Немцы всё время лгали по радио, в газетах и на словах, что их командование переменило свою политику на Востоке, что они идут крестовым походом против коммунистов, а не против русского народа. Будучи по природе человеком недоверчивым, я относился к заявлениям немецкой пропаганды критически. Но я отлично сознавал, что эмиграция должна быть способной защищать себя и свои семьи от коммунистов, и что если немцы действительно не изменят захватнической политики на Востоке, то воина будет проиграна и все равно большевики придут в Сербию, а потому выхода нет: так или иначе русская эмиграция должна взяться за оружие. Еще в августе 1941 г. на банкете в Русском доме я в присутствии представителей немецкого командования откровенно сказал: "Если немцы пойдут против большевиков без русской эмиграции, то проиграют войну, побегут обратно, погубят и себя, и русскую эмиграцию". Эти слова запомнили все присутствующие на банкете, а я был вызван в гестапо и получил предупреждение: "Нельзя говорить все, что думаешь". Когда немцы, после первых побед на Востоке, на всех домах и трамваях Белграда нарисовали букву "V" - "Виктория", я неосторожно сказал, что через два года немцам придется нарисовать еще одну букву "V" - т.е. "горе побежденным". А так как я был окружен немецкими агентами, меня снова вызвали в гестапо и предупредили, что если я позволю себе еще одно высказывание против немцев, то буду смещен с поста. Многие сербы, поддерживая коммунистов, не симпатизировали мне, считая фашистом, и искали удобного случая для провокации. К сожалению, и сама русская эмиграция не была единодушна. Часть ее -истинные русские патриоты, - бросила все, чтобы вновь взяться за оружие и продолжить борьбу с большевиками. Другая часть эмиграции, больше думая о собственной шкуре, подняла вой, и ринулась из Сербии на фабрики в Германию, а не уехавшие спасались от большевиков, спрятавшись за спины чинов Русского Корпуса. Наконец, небольшая часть эмиграции- так называемые "левые" и "советские патриоты" - завопила о том, что воевать с большевиками нельзя, ибо интересы советской власти якобы совпадают с интересами России. Итак, 12 сентября 1941 г. в муках начал рождаться Русский Корпус. Приказ о формировании Русского Корпуса вызвал сильный патриотический подъем и нашел отклик в сердцах русских патриотов и идейных антибольшевиков, которые спешили встать в ряды Корпуса, чтобы в будущем вступить в борьбу с лютым врагом России - интернациональным коммунизмом. Офицеры и солдаты, участники Великой и гражданской войн, врачи, инженеры, коммерсанты, учащаяся молодежь, владельцы крупных предприятий и простые рабочие, оставив свои семьи, бросив все, спешили взяться за оружие. В Корпус шли все, независимо от политических убеждений, без различия в принадлежности к той или иной партии. В первый день формирования из гвардейских казарм вышел русский взвод, во второй - рота, в третий - батальон. Такими темпами шло формирование. Корпус был обмундирован в форму Императорской Армии, с белым ополченческим крестом на шлемах. 1-й полк, еще не закончив своего формирования, нанес сокрушительный удар "Советской Ужицкой Республике", и с этого момента началась ликвидация общего коммунистического восстания. Страна постепенно пришла к относительному умиротворению. Последними жертвами волны убийств русских эмигрантов стали С.Кутенко, Константин Холяро и Александр Нестеренко - чины Русского Корпуса, подло убитые в спину сербскими коммунистами на улицах Белграда в первые дни формирования Корпуса. Преступники были повешены и убийства русских эмигрантов прекратились. В первое время появления Русского Корпуса были трагикомические случаи, когда сербские коммунисты сами приходили в Корпус. Каково же было их удивление, когда они узнавали, что это русский БЕЛЫЙ Корпус, а не советский из Москвы, который они с нетерпением ожидали! Русский Корпус в продолжение четырех лет вёл тяжелую борьбу с сербскими, хорватскими, словенскими и русскими коммунистами, нанося им сокрушительные удары, так как немцы не имели понятия о ведении партизанской войны с красными. Корпус пополнялся не только проживавшими в Сербии эмигрантами, но и русскими добровольцами из одиннадцати других стран Европы: Болгарии, Венгрии, Германии, Греции, Италии, Латвии, Польши, Румынии, Франции, Хорватии и, наконец, из России. При этом ряды Русского Корпуса пополнялись не только белыми эмигрантами, но и добровольцами из числа бывших подсоветских граждан, а также бывшими советскими военнопленными. В феврале 1944 г. Корпус уже выставил пятый полк! Доблесть чинов Русского Корпуса, верность долгу, беспримерная храбрость и непримиримость к большевикам будут оценены историей. С 1941 по 1943 гг., пока в Корпус не прибыли бывшие пленные красноармейцы, ни один чин его не попал в плен! В 1944-1945 гг., несмотря на плохое вооружение и в среднем пожилой возраст (в Корпусе были люди от семнадцати до семидесяти лет), старые русские генералы и офицеры наравне с молодёжью храбро вступили в бой уже не с сербскими и хорватскими партизанами, а с регулярными частями Красной Армии и с югословенской коммунистической бригадой, прибывшей из Москвы. Когда советская армия перешла границу Сербии, батальон Русского Корпуса в бою у Прахова разбил красных, взял пленных, 9 тяжёлых орудий, 6 тяжёлых бомбометов, 32 автомашины и 70 подвод. Другой батальон Русского Корпуса, действовавший в группе генерала Фишера, отбил у советской армии 2 тяжелых орудия, пулеметы, захватил пленных и различное имущество. Осенью 1944 г. 3-Й батальон 3-го полка под командой генерал-майора Н. А. Петровского был окружён советскими танками и доблестно сражался с намного превосходящими силами врага. Но пробиться из окружения не удалось: смертью храбрых погиб практически весь батальон. В то же время часть Русского Корпуса была со всех сторон окружена в Чачаке: с двух сторон -партизанами Тито, с третьей - московской югословенской бригадой, а с четвертой -предательски напавшими четниками, отколовшимися от войск Драже Михайловича(войска сербских националистов-патриотов воевавшие с сербскими коммунистами ред.ДРЛ.). Части Русского Корпуса стойко отбивались, погиб командир 4-го полка полковник Б.А.Гескет и полковник Ф. А. Думский. Потеряв пять рот, части Русского Корпуса с большими потерями всё же пробились через окружение и вышли через непроходимые Босанские горы в Сараево. Русский Корпус - это легендарная страница русской истории и не только русской, но и мировой истории, ибо до него не было ещё случая, чтобы после двадцати лет эмиграции деды, отцы и внуки взялись за оружие для продолжения той борьбы, которую они начали много лет назад, в 1917 г. Высоко неся трёхцветный российский флаг в непроходимых горах Сербии и Боснии, окруженный со всех сторон врагами, Русский Корпус с большими потерями, делая сверхчеловеческие усилия, доблестно и самоотверженно отбиваясь от коммунистов, не только вывез свои семьи, жён, детей и стариков, но и спас ВСЮ русскую эмиграцию в Сербии, предоставив ей свои эшелоны, без которых она бы погибла так же, как погибла во всех остальных странах Восточной Европы. Русский Корпус показал всему миру не только свою военную доблесть, но и политическую дальновидность, ибо еще в 1941 г. предвидел и понял, что лишь потом, после войны, начали понимать государственные деятели всего мира. Не мы виноваты в поражении. Не мы ошиблись, ибо если бы мы ошиблись, то в Сербии не было бы после войны коммунизма, а русская эмиграция не сидела бы по лагерям Ди-Пи в Австрии, Германии и Италии. Для нас, русских белых эмигрантов, коммунистическая власть всегда была и будет врагом номер один. А потому Русский Корпус - это продолжение Белой борьбы, начатой нами в 1918 г., но только на этот раз - на территории Сербии. Каждый русский патриот отлично знает, что спасти Россию могут только русские. Все иностранцы, кто бы они ни были, всегда будут преследовать прежде всего свои, а не русские интересы. Они могут быть только сотрудниками по необходимости, но ни в коем случае не спасителями России. А потому двадцать пять тысяч русских эмигрантов в Сербии отнюдь не были обязаны приносить себя в жертву и умирать без борьбы и сопротивления за торжество победы Сталина- Рузвельта, как впрочем и за торжество победы Гитлера-Муссолини. Русские эмигранты могут и должны бороться, рисковать и приносить себя в жертву только лишь за торжество победы Национальной России над поработившим ее коммунизмом! М. Ф. Скородумов Август 1948г. http://www.srpska.ru/article.php?nid=2349 "Русский Корпус" на Балканах во время "Второй Великой Войны" 1941-1945 (о истории создания и боевых действиях) ...После начала советско-германской войны русская эмиграция разделилась на два лагеря: т.н. "пораженцев", то есть тех, кто считал, что надо помочь Германии разгромить большевизм (часть из них искренне заблуждалась в отношении планов немцев и японцев, считая, что те борются исключительно с большевизмом), и "оборонцев", считавших, что надо забыть враждебное отношение к большевикам и помочь им разгромить врага. Наиболее авторитетная эмигрантская организация РОВС ещё в сентябре 1939 года в лице начальника РОВСа А.П. Архангельского сказало: "Чины РОВСа должны исполнить своё обязательство перед страной, в которой они находятся" . За несколько месяцев до войны начальник 2-ого отдела РОВСа генерал-майор фон Лампе в своём письме к Главкому Вермахта Фельдмаршалу фон Браухичу просил, в условиях надвигавшейся войны иметь ввиду РОВС, готовый бороться с большевиками. Ответа он не получил. Вскоре после начала войны он написал аналогичное письмо в канцелярию Гитлера. Ответа так же не последовало. Через несколько недель Браухич всё-таки ответил Лампе. В ответе указывалось, что участие эмигрантов в войне с Советским Союзом не предусматривается . Фон Лампе 17 августа 1941 г. отдал приказ № 46 по 2-ому отделу РОВСа о том, что чины РОВСа вольны действовать самостоятельно, но должны поддерживать с ним связь ... ...В оккупированной Югославии, так же как и в других странах Европы, немецкими оккупационными властями создавались так называемые Бюро (полное название - "Русское доверительное бюро") по защите интересов русской эмиграции. На должность начальников Бюро в большинстве стран назначались русские эмигранты, сочувствовавшие политике национал-социализма. Вместе с тем в Белграде оба начальника бюро были русские белые генералы, которые не имели ни какого отношения к национал-социализма . Первым был генерал М.Ф. Скородумов, который был монархистом-"легитимистом", которому были чужды гитлеровские идеи. Надо отметить, что эти бюро создавались не зря, так как многие сербы в это время были настроены прокоммунистически и относились враждебно по отношению к русской эмиграции. Так, в провинции произошло масса инцидентов, столкновений и избиений и даже убийства русских . В августе 1941 года в связи с активизацией коммунистических партизан (коммунистами была образована т.н. "Ужицкая Республика") Скородумов выступил с просьбой к немецкому командованию о раздаче оружия русским с целью защиты самих себя. После долгих переговоров начальник штаба немецкого главнокомандующего на Юго-Востоке полковник Кевиш отдал приказ о формировании "Русского Охранного Корпуса". Сразу же сотрудниками Бюро во главе с генералом Штейфон был разработан и представлен немецкому командованию план по формированию русского воинского формирования. Требования были следующие: -Лишь один командир Корпуса подчиняется немецкому командованию, все же чины Корпуса подчиняются только командиру Корпуса и русским начальникам, им назначенным. -Корпус не может дробиться на части, а всегда будет действовать, как одно целое, то есть ни одна часть Корпуса не может быть придана немецким частям. -Русский Корпус может быть только лишь в русской форме, но ни в коем случае не в сербской и не в немецкой. Для распознания немцами чинов на воротниках должны быть особые знаки. На шлемах же должны быть ополченские кресты белого цвета. -Никто из чинов Корпуса не приносит ни какой присяги, кроме командира Корпуса. -Когда Корпус закончит формирование и коммунистическое движение в Сербии будет подавлено, немецкое командование обязуется Корпус перебросить на Восточный фронт. -Русский Корпус не может быть использован ни против какого-либо государства, ни против сербских националистов Дражи Михайловича и др. Отдельный Русский Корпус может быть использован против коммунистов" Надо отметить, что далеко не все пункты этого плана были немцами выполнены в течение четырёх лет существования Русского Корпуса. Так, не был выполнен главный - второй - пункт требований, что привело в 1944 году к гибели некоторых небольших частей Корпуса (батальонов), попросту забытых немецким командованием. Кроме того, Корпус не был переброшен на Восточный фронт, хотя партизанское движение именно в Сербии было подавлено... ...Долго командование Корпуса добивалось от немецкого командования (командующий немецкими оккупационными войсками в Сербии генерал Бадер и глава гражданской администрации в оккупационной зоне группенфюрер СС Нойхаузен) отправки Корпуса на Восточный фронт, но получило отказ. Немцы опасались отправлять на Восток крупную русскую часть, неплохо обученную и подготовленную... ...Командование корпуса полагало, что освободив от большевиков европейскую часть СССР немцы выдохнуться, а русский корпус при поддержке населения возьмет власть в свои руки, затем вытеснит немцев из России... Боевые действия Русского Корпуса. Хронологически всю боевую деятельность Русского Корпуса следует разделить на 3 периода: -Осень 1941 - весна 1944, когда части Корпуса выполняли в основном охранную службу на коммуникациях германских войск в Сербии и Восточной Боснии. -Весна - осень 1944. Части Корпуса привлекаются к широкомасштабным военным операциям германских войск и их союзников против партизан в Боснии и Сербии. -Осень 1944 - май 1945. Активные фронтовые бои против "НОАЮ", советских и болгарских войск... ...В декабре 1944 года Корпус предпринял наступление против партизан и отбил боснийский город Травник, который удерживал в течении недели. Тогда же состоялась встреча между генералом Штейфоном и генералом Власовым (председателем Комитета Освобождения Народов России и Главнокомандующим Вооружённых Сил КОНР), во время которой генерал Штейфон выразил готовность предоставить вверенные ему войска в расположения КОНР. Но все попытки Власова добиться перевода корпуса в Германию оказались безуспешными. Вся весна прошла в напряжённых боях в Боснии и Герцеговине. 30 апреля 1945 г. в Загребе (где с октября находился штаб Корпуса) умер генерал Штейфон (похоронен в словенском городе Крань). Командиром Корпуса стал полковник А.И. Рогожин. В конце апреля части корпуса отходили через Загреб. В Загребе остатки корпуса были сведены в три полка трёхбатальоного состава, но, конечно, не с комплектным числом людей в ротах. Капитуляция Германии застала Корпус в Словении. На предложении о капитуляции Рогожин ответил, что никогда не сдаст оружия советским представителям или титовцам, но будет пробиваться к англичанам. В течение 4-ох дней подразделения Корпуса смогли по отдельности пробиться в Австрию и там, в районе Клагенфурта смогли по отдельности капитулировали перед английскими войсками. К этому времени в составе Русского Корпуса оставалось всего 3500 человек, способных носить оружие. Разоружённые корпусники были помещены в лагерь Келленберг, где содержались до 1951 года. В отличии от казаков и чинов Русской Освободительной Армии, корпусники, как не советские подданные, не были выданы, хотя советское правительство неоднократно пыталось репатриировать их в СССР. Там же был образован "Союз Чинов Русского Корпуса", который действует и до сих пор. В Келленберге с 1945 года начал выходить журнал "Наши Вести", являющийся печатным органом "С.Ч.Р.К.". В 1951 году большинство корпусников переехало в С.Ш.А. Так закончил свою деятельность Русский Корпус - единственное во время 2-ой мировой войны чисто русское соединение в составе Вермахта, бывшее им от начала и до конца. Хотелось бы сказать, что судьба Русского Корпуса - это отзвуки трагического раскола российского общества во время Гражданской войны. Отсюда следует и трагическая судьба многих тысяч русских людей, воевавших волею судеб во время 2-ой мировой войны на стороне гитлеровской Германии. Александр Писаревский Полный текст http://www.vojnik.org/serbia/ww2/4 Дополнительная информация: Русский корпус на Балканах http://bka-roa.chat.ru/balkany.htm http://ru.wikipedia.org/wiki/Русский_корпус
полная версия страницы